Собака.
Она сидела сверху — пес проехал всю дорогу от Нью-Джерси на крыше, примагнитившись лапами к покрытию сверхскоростного экспресса. Джоан резко развернулась, чтобы застрелить преследователя, но, вытаскивая оружие, зацепилась мушкой за пояс; пушка выскочила из рук и с грохотом упала между поездом и платформой.
— Ой-ёй, — сказала Джоан.
У Собаки сверкнули глаза; со щелчком распахнулась челюсть-капкан. Она прыгнула.
Джоан, не зная, что еще можно сделать, взмахнула Лампой. И попала псу по башке. Собака изогнулась в полете и неудачно приземлилась на одну лапу; та сломалась. Джоан в адреналиновой панике подняла Лампу над головой и с размаху вмяла собачью челюсть в платформу, выбив при этом один глаз аварийной сигнализации. Замахнулась еще раз, снизу, и ударила сбоку по шасси — от удара пес перевернулся на спину; двигатель завыл в неистовом страдании.
И Джоан побежала, не оглядываясь, по платформе, по лестнице к главному терминалу.
— Айн, вы еще со мной? — спросила она, перескакивая через две ступеньки.
Корпус Лампы поврежден не был, но Айн Рэнд прижимала руки к голове, словно ее избили дубиной.
— Никогда так больше не делайте, — сказала она.
— Обещать не могу, — ответила Джоан. Не прошло и тридцати секунд, когда она неслась под звездным куполом через зал ожидания, ей наперехват бросился Электронегр; Джоан подняла Лампу и двинула его по лицу.
— Что за… — сказала Джоан, когда Негр, вскрикнув, повалился на пол — из сломанного носа у него потекла кровь.
Ой-ёй.
Не Негр и не Электрический. Человек. Из Австралии.
— О господи, — проговорила Джоан, больше испугавшись того, что сделала бы, окажись у нее пушка, нежели того, что совершила на самом деле. — О господи, вы в порядке?
Австралиец — который лишь собирался спросить, как пройти в туалет, — отпрянул от нее. А когда Джоан наклонилась и протянула ему руку, он сжал вместе ноги и нанес ими удар, сломав Джоан три ребра. Она схватилась за бок и попятилась, затем нырнула через скамейку, поскольку австралиец достал из кармана газовый баллон и возжелал ее ослепить.
Лампу Джоан, как ни странно, не выронила. Хромая, со слезящимися глазами, согнувшись почти пополам, она двинулась к ближайшему выходу. Короткая широкая лестница вела наверх, к вращающимся дверям с табличкой, обещающей, что за дверью СТОЯНКА ТАКСИ.
— Вам помочь? — спросил «приятнопутник», некий рядовой Квок, — он подстроился к ней на ступенях.
— Вам помочь? — С другого бока бежал второй «приятнопутник», рядовой Молина.
— Нет, — ответила Джоан, — нет, — не сбавляя шагу.
— И снова здравствуйте, — сказал капитан Эктор Мьерколес — он появился наверху лестницы, подсвеченный сзади фарами. — Будьте добры, разрешите вам помочь?
— Нет, — задыхаясь, ответила Джоан. — Я…
Фары?
Такси влетело в вокзал, снеся вращающуюся дверь; к ногам капитана Эктора Мьерколеса обрушился поток осколков армированного стекла и лавиной хлынул по ступенькам. Такси, желтая «шашечка», ударило капитана сзади под коленки, толкнув его на рядового Квока; они тоже влились в лавину.
«Шашечка» остановилась на верхней ступени. На водительском сиденье разогнулся высокий Автоматический Слуга. На сей раз — несомненно Автоматический: кто-то — возможно, законный владелец такси — пустил ему в голову пулю, от которой в виске осталась темная воронка.
Увидев такое дело, рядовой Молина разинул рот, что разозлило Слугу.
— Чего уставился? — спросил Электротаксист. Он высунул из-за открытой дверцы руки; они держали уродливый черный дробовик с пистолетной рукоятью. Рядовой Молина полез за «тазером». Таксист передернул затвор дробовика и наставил его на «приятнопутника».
Выстрелили одновременно. Дротики «тазера» попали Таксисту в шею. Дробинки, далеко не разлетевшиеся, поскольку цель оказалась ближе десяти футов, прострелили рядовому Молине грудную клетку в верхней части. Мундир рядового был пуленепробиваемым, но его все равно что ударили кулаком в сердце. Он передал Джоан «тазер», словно чашу для причастия, и покатился вниз по лестнице к капитану.
Джоан нащупала большим пальцем рычажок управления мощностью разряда; подняла его до упора. По тончайшим проводам, соединяющим пистолет и дротики, побежал ток, заискрило; Электронегр исполнил судорожный танец, похожий на танец Мандинго во дворе у Гувера, и тоже рухнул. Джоан бросила «тазер», кинулась вперед, схватила дробовик, бросила и его, и Лампу Айн в такси на переднее пассажирское сиденье, сама забралась на водительское, закрыла дверцу, переключилась на задний ход и дала по газам. Еще в какой-то момент она успела вцепиться в свои четки.
Выезжая задом из вокзала, она ударилась в борт другого такси. Но тут ничего страшного не было — водила оказался белым, безоружным, а от удара ее машину развернуло к улице. Не обращая внимания на недовольные гудки, Джоан переключилась на передний ход и поехала.
Но что-то прыгнуло сзади на машину и вскарабкалось на крышу — и по рыку шестицилиндрового двигателя все стало ясно. Джоан выругалась и шарахнула по тормозам. Механическая Собака перекатилась через капот и свалилась на асфальт. Пока она не встала, Джоан снова наступила на газ и услышала под колесами металлический хруст. Затормозила, прокатилась назад, снова послушала хруст; проехала вперед, послушала хруст, нажала на тормоза, проехала назад. На четвертом проходе собачий бензобак загорелся. Джоан снова переключила передачу и, обрулив костер, вынеслась на 42-ю улицу и поехала на запад.
— Айн, вы еще со мной? — повторила она свой вопрос. Теперь Айн ответила не сразу.
— Я уехала из России… именно для того… чтобы такого больше не было, — сказала наконец она.
— Наверное, следовало выбрать Канаду, — предположила Джоан.
«Феррари» расположились по углам, сформировав вокруг танка, джипа и броневика защитную коробку, и конвой двинулся по Первой авеню на север. Паяц Нимиц с Каменным Монахом сидели в кузове броневика; Змей и Клэйтон ютились на корточках в танке, где хватало (едва) места для двух наблюдателей. Максвелл познакомил их с остальным экипажем — искалеченными ветеранами Африканской войны 07 года: Стауффер Эймс, водитель, которому в горах Кении дружественным огнем африкандеров оторвало обе ноги и челюсть; Шивон Йип, наводчица, потеряла руку, подорвавшись на заирской мине-ловушке; а также Кёртис Дули, заряжающий, попавший в западню с подветренной стороны от горящего нефтеперерабатывающего завода в Порт-Харкорте. Дули привили искусственную кожу на 72 % поверхности тела, печень бабуина и ОЧИ.
— Рад, — сказал Дули, пожимая руки Змею и Клэйтону.
У остальных морпехов из конвоя были похожие ранения.
Глаз Африки выбрал их на основе послевоенных психологических анкет; большинство Максвелл забрал из нового приюта ветеранов на Хаустон-стрит, а Глаз с ними поговорил.
— Что это за Глаз Африки? — заинтересовалась Змей.
— Он видит, — объяснял Максвелл не особо внятно, — устанавливает связи. Такова его природа: считывает рисунок на ткани обстоятельств, высматривает правду, фокусируется на смысле…
— Максвелл, прекрати разговаривать, как печенье-гаданье. Что
— Теперь все стало куда яснее, — ответил он. — Глаз меня вознес, и мы всю ночь катались туда- сюда по проводам, искали ответы… Это было нелегко, но мы их нашли. Теперь все осмысленно: война, чума, это… — Он похлопал себя по Ноге. — Теперь я понимаю; понимаю
— И так ты узнал, что надо ехать в Святилище? — спросила Змей, не до конца уверенная, что ей
