Канализация, Газ & Электричество

шум водопада неподалеку позволил ей подойти незаметно; она подняла дробовик и выстрелила по обоим автоматчикам — те даже отреагировать не успели. После этого баржи столкнулись, качаясь на волнах отходов. Третий Слуга, поворачиваясь, потерял равновесие, споткнулся и полетел на Джоан; ему удалось воткнуть нож ей в бедро, пронзив мышцу до кости, — как раз в тот момент, когда она прижала дуло дробовика к его груди и нажала на спуск.

— Вы как? — спросила Айн, когда третий Слуга плюхнулся в воду. — Все в порядке?

Джоан выронила дробовик и схватилась за торчащую из ноги рукоять ножа.

— У вас все хорошо?

— Да отлично, Айн! — сказала Джоан, скрежеща зубами. Она слишком поздно вспомнила, что выдергивать нож из раны не всегда самое умное решение: при этом можно нанести вреда не меньше, чем когда его вонзали. В данном случае это уж точно казалось справедливым: когда лезвие вышло, сильнее стала и боль, и кровотечение. По тоннелю эхом разлетелся ее вопль.

В кислородной маске дышать было трудно. Она сорвала маску, расстегнула комбинезон, достала сигарету — при этом чуть не подожгла кислород — и первой затяжкой втянула две трети. Дыхание стабилизировалось. Второй затяжкой она прикончила сигарету, выбросила окурок и открыла аптечку. Замотала рану марлей и стерильной ватой — плотно, однако не так, чтобы получился жгут. И сказала себе, что важные артерии не перерезаны; такого она себе просто не могла позволить.

Джоан поплыла дальше. От дыма осталась лишь полупрозрачная дымка, хотя, возможно, дымка была и от шока. Через некоторое время Джоан осознала, что Айн указывает ей направление:

— Тут налево… теперь направо… потом в следующий боковой тоннель… сейчас снова направо… Мы на месте, — наконец сказала Айн. Они находились в узком второстепенном тоннеле, где потока едва хватало, чтобы поддерживать баржу на плаву. Электромеркатор говорил, что они на 124-й улице, между бульварами Адама Клэйтона Пауэлла-младшего[320] и Малколма Икса — несуществующий отрезок улицы. Они под «Вавилоном».

В стене тоннеля была пробита дыра — такая большая, что через нее прошел бы человек или Слуга. Рядом с дырой в стену был вбит металлический клин.

— Это здесь? — спросила Джоан.

— Да, — ответила Айн.

— Что внутри?

— Я не знаю.

— Вы знали, как досюда добраться.

— Это не значит, что я знаю, что внутри, — ответила Айн, несколько смущенно.

Джоан намотала швартов на клин. Проверила ногу: она утратила гибкость и болела, такое ощущение, будто лезвие так и осталось в бедре, — но не онемела, и ходить Джоан могла. Кажется, артерии действительно не перерезаны, подумала она с вынужденным оптимизмом. Повязка промокла, и с пятки капала кровь.

Липкими пальцами Джоан перезарядила дробовик. Сменив повязку, она спросила у Электромеркатора, нет ли других входов в здание, — она хотела отыскать место, менее похожее на ловушку. Меркатор сообщил, что чуть южнее есть люк, поднявшись через который оказываешься прямо перед Воротами Родного Языка; единственная засада в том, что к нему придется карабкаться по пятидесятифутовой лестнице. Джоан перенесла вес на здоровую ногу и согнула колено больной, изображая шаг на ступеньку. И чуть не потеряла сознание от боли.

— Черт с ним. — Бросив бак с кислородом, держа в одной руке дробовик, а в другой Лампу, она вошла в дыру.

Узкая яма вела сквозь утрамбованную землю к еще одной сломанной стене. Джоан оказалась в темном бетонированном коридоре, над головой тянулись трубы. Там были установлены аварийные лампочки, но электричества не было; светить приходилось Лампой Айн.

— Куда? — спросила Джоан.

— На север, — ответила Айн. — Прямо вперед. Видишь те ворота с решеткой? Это оно.

— Что оно?

— Не знаю.

Ворота оказались новенькими — очевидно, их недавно поставили. Из блестящей стали, на Электропетлях, а прутья решетки располагались так близко друг к другу, что Лампу просунуть не удавалось; Джоан чувствовала, что за воротами очень большое пространство, но света Айн не хватало, чтобы увидеть, что внутри.

— Пожалуйста, станьте поярче, — попросила Джоан.

— Не могу.

Джоан навалилась на ворота, но те и с места не сдвинулись. Она поискала механизм, который их отпирает, и нашла на передней стороне металлическую коробочку с микрофонной решеткой.

— Это звуковой замок, — объяснила Айн, словно бы просто констатируя факт, — открывается определенной комбинацией звуков.

Джоан посмотрела на нее:

— Айн, а вы волшебное слово знаете?

Айн подумала.

— Да, — сказала она. — Это… О! Ах ты сволочь!

— Что?

— Сволочь!

— Айн, что такое? — Впервые на памяти Джоан философ была так зла.

— Это чистое, абсолютное зло! — сказала Айн. И потом, с выражением совершенного омерзения, выталкивая из себя слова по одному, пробормотала: — С… каждого… по… способностям… каждому… по… потребностям.

Замок щелкнул; Автоматические Петли повернулись, ворота распахнулись. Джоан, приподняв Лампу, сделала полшага вперед. Казалось, свет тускнеет пропорционально расстоянию, на котором она держит Лампу перед собой, так что все равно ей не удавалось увидеть, что за воротами, не пройдя в них.

— Это ловушка, — сказала Джоан только ради того, чтобы услышать свой голос. Потом добавила: — Так, Айн?

Айн не отвечала. Да и не нужно было. Разумеется, это ловушка. И Джоан нутром чуяла, что Фатима Сигорски была права: стоило отказаться, просто развернуться и уйти, не входить в логово льва.

Чуять-то чуяла, но ей не нравилась такая мысль.

Сразу от ворот вниз уходили пологие ступеньки. С минуту Джоан постояла неподвижно на верхней, ожидая, что будет. Ничего не произошло. Она спустилась на одну ступеньку, потом еще на одну.

До низа девять ступеней. Чем дальше она спускалась, тем больше ей становилось не по себе; тело напряглось, готовое рвануть вверх и наружу, если ворота начнут вдруг закрываться. Но ворота были неподвижны, и Джоан спустилась, чувствуя себя слишком беззащитной и открытой.

— Вот, — сказала Айн, когда Джоан сошла с последней ступеньки на пыльный бетонный пол. Лампа внезапно вспыхнула, и в новом свете Джоан наконец увидела, где стоит и что находится вокруг.

— Боже ж ты мой, — сказала она.

НАС ВЗЯЛИ В КЛЕЩИ

— Твое оно еще готово? — требовательно спросил Ватаман, глядя в открытую шахту строительного лифта. — Они поднимайтся!

Позади него Автоматический Слуга и Портативный Телевизор Ганта боролись с автогеном. Слуга был из строителей — один из четырнадцати бригад, работавших в «Вавилоне» и переведенных на службу ГАЗа. Телевизор поднялся сюда вместе с Ватаманом, когда со стройки эвакуировали всех людей. В общей сложности у Ватамана было две дюжины корпусов для защиты верхних этажей башни, пока не будет сброшен вирус — и не произойдет массовое убийство, если все пойдет по плану.

Но все не шло по плану. Что само по себе неожиданностью не являлось, а вот степень несоответствия — да. ГАЗ до сих пор не мог понять, откуда взялась морская пехота и кто ее послал; и пока суперкомпьютер бился над такими сложными вопросами, Ватаман спешно пытался по возможности укрепить защиту.