внезапно, двигаясь плавно, словно призрак, он вышел из-за составленных рядом ржавых бочек, которые тянулись линией вдоль подъездной дороги завода. Чернокожий был высок и тощ как жердь, а его зеленые глаза сверкали в лучах заходящего солнца, словно остро отточенные лезвия бритвы. Если бы подошел поболтать белый носорог, Максвелл бы удивился не больше. Но черный пришел не болтать. Слишком поздно Максвелл осознал, что длинная трубка, которую незнакомец бережно нес в руках, была не ритуальным подарком туземца, а пусковой установкой для бронебойных ракет.
— Слушай, не надо, — сказал Максвелл, хватаясь за винтовку.
Ракета разорвала в клочья корпус танка, а вместе с ним и двух членов экипажа Максвелла, которые играли в покер внутри, где работал кондиционер; кособокий кусок орудийной башни и кособокий кусок Максвелла оторвало начисто. Неделю спустя он проснулся в больнице Красного Креста в Претории, и краснолицый лейтенант-африкандер сообщил ему, что весь завод подожгли саботажники, найти которых не удалось.
Максвелл потерял правую ногу целиком, включая бедро и большую часть промежности, зато левая не пострадала, если не считать большого пальца.
— Макс, это очень несимметрично, — ворчал хирург, — надо что-то с этим сделать. — Он заменил ногу протезом от «Крайслера» — Электроногой, которая сильно громыхала, зато в бедро была встроена холодильная камера, где можно хранить пиво с орешками. К левой ноге приделали Стальной Палец; в пах вделали Автомошонку, мешочек из углеродного волокна, реагирующий на температуру, который сжимался и расширялся, прямо как настоящая деталь. К тому же противоударный.
Но вот Электрочлена не сделали.
— Извини, — сказал хирург. Подпункт Третьего статута Хелмса по вопросам Искусства и Непристойности запрещал расходование федеральных средств на какие-либо медицинские или научные устройства, которые можно попутно использовать для половых игр; Верховный суд США по делу «Штат Флорида против Силвера» 05 года постановил, что искусственные яички по данному закону кошерны, а вот протезы пенисов — очевидно, нет. Тем не менее Максвелл мог поставить член шведского производства за сто тысяч долларов плюс стоимость авиаперелета туда-обратно, но Администрация по делам ветеранов счет бы не оплатила.
— Да ладно, Макс, — сказал хирург, — зато яйца у тебя что надо. Не кисни!
Психологическую травму вылечить было тяжелее. Психиатр морской пехоты выявил у Максвелла хроническую боевую усталость и «непредсказуемый темперамент». Когда Максвелл вернулся домой в Нью- Йорк и пошел на собеседование, чтобы устроиться на первую гражданскую работу, он впал в исступление и попытался придушить офисный талисман — черную кошку с зелеными глазами. Кошка, спасаясь, нырнула за ксерокс, и девушка, проводившая собеседование, закрыла свою записную книжку со словами:
— Думаю, рекомендации нам проверять ни к чему.
Найти жилье оказалось тоже непросто. После Пандемии 04 года жизнь для арендаторов стала просто райской, но Максвелл отказывался войти в здание, опустевшее в результате чумы. Он считал, что лучше уж остаться бездомным, чем рисковать снова навлечь на себя гнев мертвецов: держась как можно дальше к югу от 125-й улицы, он спал в парках, железнодорожных депо, на станциях метро, в сети паровых труб, а однажды — в тоннеле канализации (что стоило ему еще трех пальцев). Когда патронажные сестры из Администрации по делам ветеранов все же умудрялись найти ему какое-нибудь жилье «без призраков», из- за этой хронической боевой усталости Максвелла все равно вскоре вышвыривали на улицу.
Но ему как-то удалось выжить; после войны прошло уже шестнадцать лет, а Максвелл еще жив. И как раз в последнее время его жизненные обстоятельства стали налаживаться. У него наконец появилась настоящая крыша над головой и кровать, с которой не прогонят. Год назад директор благотворительного дома в Бауэри невозмутимо посмотрела, как Максвелл опорожнил у нее на глазах свой Автоматический Мочевой Пузырь.
— Если хочешь внушить мне отвращение, — сообщила она, стряхивая пепел, — тебе надо сильнее постараться. Я каждый день плаваю в моче на лодке, а когда я была ребенком, мама приглашала на ужин прокаженных. Твоя комната наверху, на втором этаже сворачиваешь налево. Тебе принесут швабру и запасную простыню. — Еще никто из нанимающих и увольняющих не относился к нему с такой терпимостью, к тому же Максвелл нашел себе занятие: оно хоть и не оплачивалось, зато доставляло ему удовольствие, так что Максвелл без него уже не мог.
Он расставлял библиотечные книги.
— Вы никогда не обращали внимания, что в библиотеке невозможно найти картинки с голыми людьми? — иногда говорил Максвелл незнакомцам в метро в порядке объяснения. — Я вот о чем: вы, к примеру, подросток, у вас ломается голос, и однажды вам в голову приходит мысль: может, в публичной библиотеке найдется книга с изображением голых людей. Ну, типа, может, они закупили что-нибудь такое по ошибке и поставили на полку, где книгу найдет даже подросток. И вот вы смотрите по предметному каталогу «эротику» и «фотографию обнаженной натуры» и находите несколько возбуждающих названий, вроде «Иллюстрированной истории порнографических фильмов». Но когда отыскиваете полку с нужным шифром, книги на месте нет. Или это какая-нибудь дрянь, где один текст, и тот по-французски, но вот если там есть настоящие фотографии голых, то книги на месте не окажется. Даже если каталожный компьютер говорит, что она должна стоять на полке, ее там нет. Даже если целый месяц ежедневно ходить и проверять — а когда голос ломается, такое занятие вполне реально, — ее на месте
Отношениям Максвелла с Электронеграми портиться было некуда. В главном корпусе Публичной библиотеки Нью-Йорка их было двое, Элдридж-162 и Бартоломью-75. Элдридж служил для «сдерживания энтропии», а именно: двадцать три часа в сутки (останавливаясь лишь на подзарядку) он переходил от стеллажа к стеллажу, сканировал каждый том на каждой полке, проверяя, чтобы каждая из девяти миллионов книг стояла на положенном месте. В том числе и те, где есть изображения голых людей. Ни у какого человека не хватило бы терпения и упорства на столь отупляющее занятие, но Элдридж работал настолько эффективно, что Максвеллу приходилось перемешивать целые полки, чтобы у того дела шли не так быстро.
А сегодня в книгохранилище появился новый негр.
Объявление, адресованное посетителям библиотеки, гласило, что «наших веселых помощников, Барта и Элдриджа», отправили в мастерскую на чистку и настройку, и Максвелл поначалу думал, что подышит свободно, работая без конкуренции. Утро и время до обеда прошло достаточно гладко, Максвелл переставил больше тридцати книг. А потом в полчетвертого он подошел к разделу африканской истории, подыскивая подходящее место захоронения для спецвыпуска «Нэшнл Джиогрэфик» с ретроспективой жизни голых пигмеев. Он обошел полку и обнаружил в том углу, где никому быть вроде бы не полагалось, его — то есть ее — на корточках.
Какая-то она была неправильная. Это сразу стало понятно. Кожа
