Канализация, Газ & Электричество

это просто бизнес. К тому же, такие манипуляции куда эффективнее, чем кампании прямого действия, которые можно замутить с «Гринписом»[147]или группой Нэйдера. — Гант снова обвел рукой долину и озеро. — Работая на «Промышленные Предприятия Ганта», ты сможешь позаботиться о том, чтобы такие вот Охраняемые Зоны появились и в Африке; ты сможешь спасти в сотни раз больше земли, чем заняла бы Свалка. И это — лишь одна из возможностей.

— Гарри, ты дьявол, — ответила Джоан. — И тебе ведь это известно? Почему ты считаешь, что у тебя есть право вот так торговаться насчет будущего Африки?

— Сдается мне, Джоан, я мог бы то же спросить и у тебя; по всей видимости, твои предки покинули Африку так же давно, как и мои. Но если честно, я не думаю, что разговор о правах тут уместен. У меня просто хватает для этого власти, и я готов поделиться ею с тобой, почти совсем задаром.

— Почему?

— Потому что я не злой. Может, и дьявол, но не злой. Я не хочу портить природу, но в то же время я не хочу, чтобы мне слишком много приходилось об этом думать, поскольку знаю, что в конечном итоге я это делать перестану.

— Но тебе придется об этом думать, если я соглашусь на эту работу, просто придется. Ведь ты на полном серьезе перед камерами заявил, что я должна заставить тебя пожалеть о том, что ты меня нанял. Ты не представляешь себе, как я буду кусать тебя за жопу, если у меня будет достаточно полномочий.

— О, — ответил Гант, — думаю, некоторое представление у меня об этом есть. Вот потому из нас и получится хорошая команда, невзирая на наши различия: упрямством мы друг другу не уступаем. А ты собираешься согласиться?

Джоан пожала плечами.

— Пока не знаю, — ответила она, хотя на самом деле знала — как и Гарри. — Завтра утром спустимся к озеру, научу тебя ловить рыбу голыми руками — ну, или хотя бы правильно падать в воду. И еще кое-куда сходим. А отвечу я, когда вернемся в цивилизацию.

— Хорошо. — Гант улыбнулся. — Джоан, у нас будет клевое партнерство, вот увидишь.

— Сомневаюсь, — ответила Джоан. — Сильно сомневаюсь. Такого еще не было, чтобы сделка с дьяволом оказалась клевой. Что-то мне подсказывает, что я буду сильно наказана еще до того, как мне удастся из всего этого выпутаться.

2023: ПРЯНИЧНЫЙ ДОМИК

Единственный памятник Доналду Трампу в Атлантик-Сити представлял собой ряд мемориальных игральных автоматов на вокзале «транзитных молний». Всего их было семь, и стояли они под стенкой между двумя дверьми со знаками М и Ж; а над ними в рамочках красовались газетные заголовки, описывающие ключевые моменты заката карьеры Трампа — например, как сровняли с землей громадное казино «Тадж- Махал» и собственно смерть Трампа: погиб он на мысе Канаверал, при пожаре на пусковой площадке, положившем конец его мечте стать первым миллионером-марсианином (на стене висел некролог из «Нью- Йорк Пост» с цветной фотографией взрывающегося «шаттла» и подписью: «Финальный отсчет Трампа»).

— Прямо как на поминках, — заметила Змей. — Как я понимаю, на похоронах никто из горожан не рыдал.

— По-моему, похорон вообще не было, — ответила Джоан. — Только денег в эти автоматы не бросай. Они так настроены, что выигрыши составляют лишь один процент того, что им скармливают, а джекпот никогда не выпадает. Тут самая плохая игра в городе.

— Это типа тоже как память?

— Ага.

Выйдя из вокзала, они остановились покурить на променаде. Ребята из команды общественных работ в защитных костюмах собирали на пляже макраме из пакетов для крови и хирургических трубок, выброшенное приливом.

— О, взморье, — сказала Змей, стряхивая пепел в песок. — Где, ты говоришь, живет этот Джон Гувер?

Джоан разглядывала карту на центральном развороте туристического путеводителя.

— Похоже, не в самом городе. Поймаем машину.

Они остановили Электромаршрутку. Водитель посмотрел, куда ехать, по собственной карте и заломил баснословную цену, но Джоан согласилась; в бризе с океана появился знакомый запашок, а ей в тот момент не хотелось вспоминать о миазмах Манхэттена.

Поездка до Гувера заняла десять минут. Перед районом застроек западного пригорода на большом покосившемся плакате кто-то написал краской из баллончика: БЛАЖЕННЫ КРОТКИЕ, ИБО ОНИ НАСЛЕДУЮТ ЗЕМЛЮ[148]. ОНИ СЛИШКОМ СЛАБЫ, ЧТОБ ОТКАЗАТЬСЯ. Район, простиравшийся за плакатом, напоминал опустошенный Канал Любви или Водопады Плесси[149]; на улицах стояло лишь несколько машин, а пешеходов вообще не было. То есть — вообще ничего живого; Змей встревожилась, заметив, что трава на лужайках погибла — не просто засохла, а именно погибла, — деревья стояли голые и серые, и нигде ни единой кучки опавшей листвы.

— А ты уверена, что мы туда приехали? — спросила она.

— Туда. Я смотрела названия улиц.

— Хм-м.

Дом Джона Гувера… ну, в общем, отличался от других.

— Его легко заметить, — добавил водитель Маршрутки, забирая у Джоан деньги. Он не стал спрашивать, не надо ли их подождать; как только они вышли, машина с визгом шин унеслась, выбрав кратчайший путь из этого района.

— Гензель и Гретель, — произнесла Джоан.

— Пряничный домик, — согласилась Змей. Она подошла к парадной калитке и вцепилась в белый столбик частокола, окружавшего владения Гувера, — она рассчитывала на шершавость беленого дерева, но и забор, и калитка оказались пластмассовыми.

— Джоан, а ты слышишь, как поют птички, кричат чайки?

— Нет. С тех пор как мы уехали с набережной, не слышу. Думаешь, он сам тут все украсил?

— Это могло бы объяснить, почему соседи разбежались.

Лужайка Джона Гувера была зелена, но в природе такого оттенка и текстуры не существует. От калитки дорожка из разноцветного гравия вела к дому, который и впрямь будто бы сложили из глазированных пряников. Водонепроницаемое покрытие стен цвета мокко украшалось сиреневыми оконными наличниками и ставнями, дверная рама и крыльцо были темно-лавандового цвета, а розовая крыша словно покрыта сахарной глазурью. Входная дверь — блестящая плитка шоколада, ярко-вишневая труба; а сразу за забором на бело-красном карамельном столбике висел почтовый ящик цвета ванильного крема, на котором было причудливо, словно из кондитерского шприца, выведено имя: ДЖОН Э. ГУВЕР. Не хватало только набора пряничных детишек для лужайки, но кто знает — может, их уже сожрали.

— Ну, — заявила Змей, толкая калитку, — позвоним в звонок. — Джоан вошла следом; наклонилась, чтобы рассмотреть траву, и обнаружила, что это «астроторф». Логично.

— Эй, Змей, — начала она, но осеклась, когда из-за угла вышла Собака.

Не Электрическая, а Механическая. В ее литой раме ревел шестицилиндровый бензиновый двигатель, а из-под металлической щетки, служившей хвостом, тянулась струйка выхлопа. Янтарные глаза Собаки мигали, словно лампочки аварийной сигнализации, а сама она постепенно подгребала к гостям; однако внимание Джоан приковал хромированный капкан в том месте, где у нормальной сторожевой собаки были бы зубы.

— Эй, Змей, — повторила она, и та, подняв палец к звонку, отозвалась:

— Я вижу.

Собака резко остановилась и села, двигатель закрутился вхолостую. Из-за дома послышался мужской голос: