соприкасаться с лицемерием. При расставании с этим светом душа требует от него того, что в нем самое лучшее. А это - вера и доброта. Милость Твоя лучше, нежели жизнь, - говорит Псалмопевец (Пс.62:4). Правда, он обращал слова свои к Господу, но Божия доброта сияет через доброго человека. Нагнись над одром умирающего и напомни ему имена великих царей земных, завоевателей, властителей, богачей, ученых, живописцев - все это для него пустой звук, ничто! Ничего ему эти имена не говорят. Все это далеко от души его, как забытый сон. Когда одному умирающему государю напоминали о других великих мира сего, он во вздохом просил: 'Не говорите мне о тех, кого оставляю, но скажите о тех, к кому отхожу'. В другом случае, когда одному русскому князю на смертном одре придворные льстецы продолжали говорить льстивые слова и превозносить его, он сердито воскликнул: 'Прошло время для лести! Говорите теперь о Том, Кто более велик, чем я!'
Все это означает, что умирающий человек искренен и ищет прежде всего искру доброты, чтобы она его согрела, поддержала и осветила путь.
Письмо сорок первое. Богатой госпоже о безработном соседе
По соседству с Вами живет один человек, 'старательный, почтенный, надежный', по Вашим собственным словам, но теперь он без работы и без куска хлеба. Вы спрашиваете, могут ли ему помочь отсюда, из Охридской епархии? Могут - могут и помогут. Охрид поддержит его своей лептой. Однако почему бы Вам самой не помочь ему, ведь Вы богаты. Вам предоставляется удивительная возможность накормить голодного и исполнить Евангельскую заповедь. Почему же Вы такую удивительную возможность уступаете другому и предлагаете другому спасение души, которое Вам послал Господь? Тот человек находится от Охрида за тысячу километров, а от Вашего дома не будет и ста метров. 'Надоел мне этот назойливый попрошайка', - пишете Вы. Поверьте, и Господу надоело терпеть богачей, которые только принимают, но не раздают. Сердце того бедняка разъедает тоска и стыд (и стыд гораздо мучительнее) от того, что он должен обивать чужие пороги и просить кусок хлеба. Не читаем ли мы каждый день Отче наш и не просим ли у Отца Небесного хлеб наш? Но некоторые из нас, лишь только примут хлеб наш, говорят: 'Хлеб мой!' Разве это по-христиански?! Разве за этот наш обман Христос претерпел муки на Кресте? Нет, ни в коем случае! В миг кровавой драмы Он мыслил и говорил, что Отец Небесный - это наш Отец, и хлеб Его - хлеб для всех нас. Поэтому когда голодный человек просит хлеба, он имеет на это свое христианское право. И когда имущий дает, он отдает по христианской обязанности, ибо творить милостыню есть такая же строгая заповедь Божия, как; и заповедь не убий. Впрочем, опыт учит нас, что лучше давать, пока голодный просит, чем ждать, пока он начнет отнимать то, что принадлежит ему по праву.
Подумайте еще раз о словах Господа: Отче наш и хлеб наш. И когда постигнете всю глубину и силу этих слов, легко спасете и свою душу, и жизнь Вашего 'старательного, почтенного и надежного', но голодного соседа.
Письмо сорок второе. Одному горожанину о подарках сектантов
Ты готов оставить веру отцов и записаться в сектанты! Почему? Говоришь, потому, что они дают книги бесплатно и, к тому же, помогают деньгами. Но как же ты, сознательный серб, не спросишь себя: за чей счет печатаются те 'бесплатные' книги? И чьи деньги раздают сектанты, свои или чужие? Ясно, что не свои, потому что платят им чужими. Ясно, что они чужими деньгами покупают души. Известно, что за каждую купленную душу они получают особую награду от своих хозяев. Следовательно, то, что они дают 'бесплатно', они дают не во славу Божию, но ради своей личной выгоды. Они торгуют верой, а ты готов стать товаром в их торговле. Вспомни сербскую историю: воевода Анта мог получить у турок сколько угодно золота, но только за предательство своего народа. Однако он не отдал 'веру за ужин и уважение за жаркое'. Ни один из славных предков твоих не поступил, как Исав, продавший первородство свое за миску чечевичной похлебки. Все они, как Моисей, предпочли страдать с народом Божиим, нежели иметь временное греховное наслаждение, и поношение Христово почел большим для себя богатством, нежели Египетские сокровища (Евр.11:25-26). Знай, что во все времена еретики и отступники старались казаться гораздо милостивее, чем правоверные. Так и император Юлиан Отступник, который отпал от веры Христовой и вернулся к идолопоклонству, щедро раздавал милостыню направо и налево. Но истинные христиане не желали принимать его дары, считая их мерзостью. Долг всех православных быть самыми милосердными изо всех людей и не позволять еретикам и иноверцам превосходить их в милости. Однако нужно как огня бояться даров еретиков и сектантов. Они предлагают дрянь, чтобы получить взамен золото, то есть дают телу, а берут от души. Своими 'бесплатными' книжицами они колеблют совесть, своими деньгами сеют раздоры в народе, отторгая отдельных людей от единоверных братьев.
И ты будь осторожен и берегись, береги душу свою от тех, что приходят, как мирные овечки, - это безжалостные волки в овечьей шкуре.
Письмо сорок третье. Одной славянке о культуре и человеке
Вы пишете мне, как провели зиму в знаменитом городе N за границей. Несколько первых дней Вам все нравилось. Взгляд скользил по мраморным дворцам, по цветущим паркам с водопадами, по улицам, гладким и чистым, по храмам, музеям, библиотекам, отелям и тому подобной мешанине из камня, служащей пищей для любопытства, что зовется одним словом - культура. И только под конец Ваш взгляд упал на людей в том городе. По правде говоря, в первую очередь, поразило их отношение к Вам. Тут Вы словно воспряли ото сна и обратили внимание, что кошелек Ваш стал гораздо легче, чем прежде; что Вы слишком дорого заплатили за граненое стекло, хотя Вам клялись, что это бриллиант; что извозчик возил Вас вокруг всего города, пока не привез к магазину близ Вашего отеля; что все окружающие смотрят на Вас не как на человеческое существо, а как стервятники на падаль, ну и так далее. Каждый встречный лишь искал любую тесную лазейку меж мрачными параграфами закона, чтобы Вас безнаказанно 'клюнуть и ощипать'. Поэтому Вы и говорите, что культура того города вызывала у Вас изумление, а характер людей - отвращение. 'Предки этих гнусных людей, должно быть, были исполинами, если смогли создать такую великую культуру!' Это последние слова Вашего письма. Не обманывайтесь! Предки их были такими же, как и они. Культуру создают не только великие люди, но часто и мелкие людишки, и совершенно ничтожные, и даже нелюди. Культуру Вавилона и Египта создавали мелкие людишки. Архипреступник Каракалла воздвиг самые прекрасные бани древности. Кровавая Семирамида вознесла ввысь дивные висячие сады. Нелюди достигли высокого уровня развития и в погибшей Помпее. Нелюди создали и культуру Тира и Сидона, двух безбожных городов, от которых осталось два рыбачьих поселка. Нелюди создали также культуру всем известного Содома, известного по злу и греху. Не были людьми особо высокого полета и мексиканцы, создавшие весьма утонченную и величественную культуру. Капернаум в свое время был высококультурным городом, но и ему культура не помогла избежать участи Содома. И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься, ибо если бы в Содоме явлены были силы, явленные в тебе, то он оставался бы до сего дня (Мф.11:23).
Характер и культура не всегда шли рука об руку. Точно так же - и человечность и культура, что подтверждают венецианцы. Точно так же - и героизм и культура, о чем свидетельствует история восточных народов Средиземноморья. По культуре нельзя судить о ценности и достоинствах человека или народа. Зачастую, культуры создавались без характера, а иногда сильные характеры развивались без культуры. Примером тому служат древние спартанцы, а в наше время - горцы Албании, косовары.
В заключение позвольте Вам, как славянке, задать один вопрос. После того, как Вы получили представление о культуре и нелюдях в городе N, как Вы думаете, что должно быть главной целью славянских народов - создавать культуру или воспитывать характеры? И чего мир ожидает от славян -
