— Зачем было убивать? — с неожиданной злостью спросил он.
Он увидел, как во тьме коридора блеснули глаза Сандро. Казалось, крохотные лампочки вспыхнули в их глубине, придав им холодный и суровый отблеск металла.
— Я не знал…
— Чего ты не знал?
— Что он умер.
— Печень была задета, — жестко сказал Валерио.
Он понятия не имел, что теперь делать, не мог от неожиданности собраться с мыслями, разрываясь между жалостью и острым чувством злости.
— Кто он? — спросил Сандро странно безучастным тоном.
— Что? Ты хочешь сказать, что не знаешь, кого убил?
— Не знаю. Я ничего не видел…
Валерио заглянул ему в глаза, подозревая чудовищный обман.
— Что ты плетешь?
— Я выпил. Обезумел от горя и выпил. Мне хотелось драться. Помню, что мне хотелось драться, убить того, кто в ответе…
— В ответе?
— Да, в ответе за все, что случилось, за все эти несчастья…
Он с трудом подыскивал слова. В его хриплом голосе прорывались порой более мягкие ноты.
Казалось, он задумался. Потом заговорил устало, словно в полусне:
— Я долго шел. Помню, лил дождь, и я шел по берегу моря, вдоль пляжа. Помню, что мне захотелось зайти в кафе. И уже тогда я знал, что кого-нибудь убью, что обязательно выстрелю, потому что после полудня я чуть было не сделал это, я чуть было не выстрелил в людей, которые смотрели на меня. Помню, я не хотел, чтобы на меня смотрели. Я много выпил и долго шел. Я знал, что буду драться и что в кого-нибудь выстрелю. А тут в кафе все эти люди…
— Ты выстрелил в Гордзоне.
— Я не знал. Меня… Магда умерла. И я хотел отомстить. Я хотел… Это трудно объяснить…
Внезапно он умолк.
— Подумать только, я ведь был совсем недалеко, когда ездил за тобой в Риети, — сказал Валерио.
Он был потрясен гораздо больше, чем хотел это показать. И все-таки у него оставалось сомнение, подсознательное недоверие удерживало его.
— Хотелось бы верить тебе, Сандро. Но ты так настойчиво говорил мне, что собираешься убить Гордзоне. Да, ты сказал, что убьешь его. Как же я могу тебе поверить?
— После смерти Магды я больше ни разу не вспомнил о нем. И вчера я тоже о нем не думал. Все произошло так, как я сказал. Если бы я хотел убить именно его, я бы так и сказал вам: да, я его искал и прикончил, потому что хотел убить, как собаку. Но это неправда. Я вовсе не думал о нем.
— Невероятная история, — сказал Валерио. — Полиция никогда в такую историю не поверит. Никогда. Впрочем, Гордзоне или кто другой… Лучше бы ты выбросил свой люгер в море… Что нам теперь делать?
Сандро взглянул на него своими печальными глазами, уже тронутыми тою болью, что пожирает плоть изнутри, впиваясь в нее тысячью маленьких, но мощных, жестоких и неутомимых челюстей.
Валерио покачал головой. Теперь жгучая жалость толкала его к Сандро. Дверь сотрясали порывы ветра. Он не знал, какое принять решение. Скоро должна прийти служанка. «Невероятная история», — думал он. Сандро ждал с покорным и смиренным видом. Нетрудно было догадаться, что он полностью вверял себя Валерио, что он готов выполнить любое его приказание. «Самое разумное было бы, пожалуй, отправить его к Фазаро». Но он сразу же отверг эту мысль. Она ему претила. Бремя несчастья и без того придавило Сандро. Надо было придумать что-то другое. Этот человек походил на него, был из той же породы стремящихся к абсолюту, и он, Валерио, не мог предать связывавшее их непонятное, глубокое и непонятное чувство братства. А если бы это была Клара, если бы Клара… Волна крови захлестнула ему грудь, подступила к горлу. Он в ужасе отбросил такое предположение, саму мысль о мертвой Кларе.
— Послушай, — сказал он. — Ты поднимешься в маленькую комнату наверху. Через несколько минут придет служанка. Тебе надо просто не шуметь. Она никогда не заглядывает в эту комнату.
Он начал подниматься по лестнице.
— Следуй за мной! — приказал он, повернувшись к Сандро, который не двигался с места.
Он отвел его в темный чулан под самой крышей. Там стояли кровать с голым матрасом, два стула, полированный стол и в углу еще один стол, поуже, с чашей для цветов. Стены были покрашены известью, а проживавшая здесь некогда сицилийская служаночка оставила после себя благочестивые картинки, приколотые к тонкой стенке заржавевшими кнопками. Окно выходило на виа Реджина-Элена. Ставни были закрыты. Вместо одного разбитого стекла был вставлен кусок серого картона. Промозглая сырость хватала за горло, давила на плечи.
— Ты останешься здесь. Я принесу тебе поесть. Потом подумаем, что делать. Сейчас для тебя главное отдохнуть и не попасть в руки полиции. А там посмотрим.
— Я совершенно случайно оказался у «Палермо», — торопливо проговорил Сандро.
— Ладно. Только не шуми. И не показывайся. Об остальном подумаем позже.
Сандро провел рукой по губам и прошептал:
— Это так трудно объяснить. Люди любят друг друга и умирают. Все это…
Он неопределенно махнул рукой и тяжело опустился на кровать.
Совсем рядом подал сигнал какой-то пароход. Его гудки ударились в небесный свод и, словно отскочив, эхом отозвался вдали. Сандро замер, прислушиваясь со странным вниманием, словно то был таинственный сигнал, адресованный только ему. Затем лег на матрас и закрыл глаза.
IV
Когда, собираясь идти к Фазаро, Валерио вышел из дому, ему показалось, что старая Дельфина провожает его взглядом из окна кухни. Она явилась за четверть часа до его ухода и вскрикнула от удивления, увидев, что доктор сам приготовил себе завтрак, вскипятил молоко… «Надо быть с ней поосторожнее. Только бы Сандро сидел спокойно! В мое отсутствие она наверняка всюду сует свой нос!» У него было такое ощущение, будто его понесла лошадь, пустившаяся галопом по полям, со всех сторон окруженным пропастью, а он не может ни остановиться, ни направить ее. «Посмотрим, чем все это кончится». Сквозь великолепные кучевые облака молочной белизны, похожие на гигантские порции мороженого, проглянуло солнце. Над склонами холмов поднимался пар, обнажая чередующиеся полосы зеленых и красных участков, омытых недавним дождем. Навстречу Валерио шли люди, спускавшиеся к рынку. «Люди любят друг друга и умирают! Любят и умирают!» Голос Сандро преследовал его, настойчивый, жалобный. Кто-то, проходя мимо, поздоровался с ним, он машинально ответил, даже не пытаясь вспомнить, кто это. Идти к Фазаро ему было неприятно. Валерио опасался предстоящей встречи. «От этого типа трудно что-нибудь утаить. Надо быть начеку». Он знал, что не стоит особо полагаться на свое умение скрытничать. Дойдя до полицейского участка, он принял решение внимательно следить за своими словами и поведением. И все-таки немного нервничал. «Постараюсь уйти как можно скорее!» Но именно это могло показаться подозрительным. Ему подумалось, что после целой ночи напрасных поисков под дождем настроение у полицейских должно быть прескверное. «Сейчас увидим». Он пошел вдоль ограды маленького садика, окружавшего здание, и увидел море, кусок мола, красную трубу буксирного судна и длинные ряды волн, с яростью устремлявшихся к волнорезам и разбившихся об их массу, вздымая к небу высокие снопы пены.
Как только он вошел, его тут же проводили в кабинет главного инспектора Фазаро.
