которой он не находил путей борьбы, опоры, ни одной светлой точки, казалась ему ужасным бременем, бесконечной цепью страданий.
Гонимый бессонницей и тоской, он вышел из квартиры на лестницу. Перед его глазами предстал зияющий пролет лестницы. Он не раз уже останавливался у этого пролета, но прежде он находил в себе достаточно сил, чтобы отбросить мысль, которую считал подлостью. Он ясно представил себе: одно движение, и там, на дне лестничной клетки, он найдет избавление от страданий. Надломленная воля и мозг, измученный бессонницей и тоской, уже не могли остановить рокового шага. Чернеющий пролет манил неудержимо. Гаршин бросился вниз.
Ни шума падения тела, ни стонов Гаршина никто не слыхал…
Надежда Михайловна в этот момент находилась у дворника, договариваясь о разных хозяйственных мелочах в связи с предстоящим отъездом.
Ничего не подозревая, она вернулась в квартиру, заглянула в спальню, но Гаршина в комнате не оказалось. Дверь на лестницу была открыта.
Тяжелое предчувствие охватило молодую женщину. Испуганная, она выбежала на лестницу и услышала в темноте лестничного пролета стон.
Надежда Михайловна окликнула мужа и бросилась вниз. На каменном полу, распростертый, лежал Гаршин.
— Надя, ты не бойся, я еще жив, только сломал себе ногу, — с трудом прошептал он.
На крик Надежды Михайловны сбежались люди.
Через несколько минут писателя перенесли в квартиру. Гаршин был еще в сознании и, целуя руки жены, горестно умолял ее о прощении за причиненные страдания.
У постели умирающего собрались его близкие друзья. Старик Герд спросил Гаршина, больно ли ему и страдает ли он. 'Что значит эта боль в сравнении с тем, что здесь', ответил писатель, указывая на сердце.
В больнице, куда его вскоре перевезли, Гаршин впал в бессознательное состояние и уже не приходил в себя до самой смерти.
24 марта 1888 года страдальческая жизнь замечательного русского писателя кончилась. Гаршин умер.
Заключение
Смерть Гаршина вызвала широкий отклик в самых разнообразных кругах читающей России. Потрясенный и скорбный Репин два дня провел у изголовья Гаршина; он писал его последний портрет. Своего друга он изобразил лежащим в гробу, усыпанном красными цветами; по бокам красноватым пламенем горят две свечи. Лицо Гаршина напоминает лицо царевича Ивана. Слова Репина об обреченности, которую он видел в лице Гаршина, оказались пророческими.
Рано утром у ворот лечебницы собралась тысячная толпа. До самого Волкова кладбища гроб с телом писателя несли на руках студенты, литераторы и друзья покойного. Катафалк утопал в цветах и бесчисленных венках от учебных заведений и писательских организаций. На могиле Гаршина были произнесены речи и прочитаны стихи. Писателя оплакивала вся радикально-прогрессивная интеллигенция.
В память покойного были выпущены два сборника, в которых наряду с воспоминаниями друзей и родных нашли место также рассказы и рисунки известных писателей и художников той эпохи.
Репин украсил сборник 'Красный цветок' обложкой, на которой изобразил огромный, зловеще-красный мак. Этим он хотел подчеркнуть тождество Гаршина с героем его замечательного рассказа. На обратной стороне обложки, на фоне ночного пейзажа, художник нарисовал свиток, украшенный тернием и красным цветком. На свитке почерком Гаршина выведены строки из его рассказа:
'…
В другом сборнике — 'Память Гаршина' — был помещен рисунок Репина, иллюстрирующий гаршинский рассказ 'Художники'. Этим рисунком Репин как бы прощался со своим безвременно погибшим другом.
На рисунке показаны художники Рябинин и Дедов, проходящие по набережной; мимо них оборванные рабочие тащат, надрываясь, тяжелые мешки. Безмерно печальны глаза Рябинина, устремленные на рабочих. Дедов же оживлен, и его внимание привлечено каким-то уличным происшествием. Репин придал Рябинину черты Гаршина, а Дедову свои собственные черты. Великий художник как бы говорил, что в их дружбе Гаршин был Рябининым, а он, Репин, — Дедовым.
Рябинин постоянно искал правду жизни, он требовал от искусства самоотверженной борьбы со злом и угнетением. Он требовал, чтобы художник брал темы для картин из гущи жизни и показывал эту жизнь без прикрас.
Дедов же любуется пейзажами и ищет красоту ради красоты, ради наслаждения, которое она дает, он 'добрый и невинный, как сам пейзаж, и страстно влюблен в свое искусство'.
Конечно Репин не был Дедовым. Со стороны автора 'Бурлаков', 'Не ждали' и 'Грозного' это было лишь покаянным преувеличением, чтобы еще больше оттенить благородную роль Гаршина в их дружбе.
Вскоре вокруг имени трагически погибшего писателя разгорелась литературная борьба. Самоубийство Гаршина вызвало оживленную полемику в печати. Большинство писателей и критиков пыталось объяснить его последний роковой поступок исключительно наследственным предрасположением к тяжелому недугу и страхом вновь заболеть.
В этом дружном хоре одиноко прозвучал голос Глеба Успенского, решительно протестовавшего против обывательского псевдомедицинского объяснения преждевременной гибели писателя.
Гаршина при жизни не понимали. Его лучшие поступки, благороднейшие побуждения пытались объяснить проявлением той или иной формы ненормальности. Его самоубийство легче и проще всего было объяснить лишь нервным расстройством. Это успокаивало совесть и облегчало душу его либеральствующих друзей.
Было бы неверно отрицать предрасположение Гаршина к нервному заболеванию, его острую восприимчивость к впечатлениям внешней жизни. Но какова была эта жизнь, которую он воспринимал своими обнаженными, болезненными, тонко чувствующими нервами?
Гаршин жил и творил в один из самых тяжелых периодов русской истории. На протяжении всей жизни писателя нарастал конфликт между его стремлением к свободе, добру и справедливости и жестокой русской действительностью эпохи Победоносцева.
Болезнь Гаршина питалась впечатлениями внешней жизни. Оттуда, из жизни, шли толчки, обострявшие ее.
Бесполезная борьба группы террористов с самодержавием, выстрел Млодецкого, попытка заступничества за осужденного к смерти, лицемерие и обман Лорис-Меликова — вот цепь событий, выбившая Гаршина из 'нормальной' колеи жизни.
Гаршин был окружен славой, любовью друзей и признанием читателей. Но чего стоит слава, если уход с мелкой чиновничьей должности грозит ему полным материальным крахом и нищетой! Слава приносила Гаршину и врагов и завистников. Визиты литературных паразитов отнимали у него остатки сил и здоровья. Слава на каждом шагу оборачивалась к Гаршину своей теневой стороной.
Однако ни одно из гнетущих обстоятельств его быта не загораживало от него окружающей жизни, неисчислимых страданий людей его родины и всего человечества той эпохи.
У него были острый ум и чуткое сердце. Каждое явление зла, произвола и насилия он переживал со всем напряжением своих болезненных нервов. И результатом были те чудесные реалистические произведения, которые утвердили навсегда его имя и в русской и в мировой литературе.
Так вырастал замечательный мастер новеллы, один из первых творцов этого жанра в русской
