Юрий Андропов. Последняя надежда режима.

Андропов пришел в ЦК, он частенько заходил к Черненко, посо­ветоваться, расспросить, как и что делается в аппарате. Став гене­ральным, он формально сделал Константина Устиновича вторым секре­тарем, но на самом деле постарался его отстранить от реальных дел, от принятия решений.

При Брежневе Черненко сидел на шестом этаже, его помощники располагались там же. Став вторым человеком в партии, Черненко остался в прежнем кабинете. Он пересядет на пятый этаж только по­сле смерти Андропова, когда его самого изберут генеральным секре­тарем. Из-под Черненко убрали главную опору — заставили уйти с по­ста руководителя общим отделом. Кураторство осталось за ним, но заведующий появился новый. Черненко не хотел отдавать эту позицию, которая делала его самым осведомленным человеком в стране. Но Юрий Владимирович методично лишал Черненко рычагов влияния в партийном аппарате.

— Константин Устинович страшно переживал, — вспоминал его помощник Виктор Прибытков. — Внешне не показывал, но мы это чув­ствовали. Летом он ушел в отпуск. Впервые взял меня с собой, и я все наблюдал. Ему из Москвы даже не звонили — второму человеку в партии! Андропов уже болел. На хозяйстве оставался Горбачев, и он решал все без Черненко.

Константин Устинович отдыхал в Крыму. Рядом, в санатории проводил отпуск недавний председатель КГБ Виталий Васильевич Фе­дорчук, которого Андропов уже сослал в Министерство внутренних дел. Министр развлекался тем, что ловил ставриду и сам ее коптил. Желая сделать приятное Константину Устиновичу, притащил ему рыбки собственного копчения. Ставрида была на удивление хороша, вспоми­ нает Виктор Прибытков. Свежая, жирная, чуть солоноватая. Под от­варную картошечку просто объедение. А ночью Черненко стало плохо: сильнейшее отравление.

В тяжелейшем состоянии его вывезли в Москву. Врачи не знали, выживет ли он...

По инструкции вся пища, предназначенная для членов политбю­ро, проходила тщательный контроль. Этим занималось девятое управ­ление КГБ. Непроверенной пищи членам политбюро не давали. Так что же случилось? Личная охрана Черненко не выполнила инструкцию, подумав, что бывший председатель КГБ Федорчук отравы не принесет?

И вот что еще удивительно: все остальные участники ужина чувствовали себя превосходно. Один только Константин Устинович оказался в реанимации.

Академик Чазов считает, что злого умысла не было. Федорчук прислал рыбу, которая оказалась плохо прокопченной. Такая пищевая инфекция у большинства проходит бесследно, но организм Черненко был подточен болезнями. Он выкарабкался. Но эта история оконча­тельно подорвала его силы, и, когда через полгода Константина Устиновича изберут генеральным секретарем, во главе государства окажется безнадежно больной человек. Но в окружении Константина Устиновича подозревали худшее — сознательную попытку устранить Черненко. Страной управлял Андропов, он выдвигал Горбачева, а Константина Устиновича старательно оттеснял от власти.

В последних числах августа 1983 года Черненко вернулся в Москву. Он находился в отпуске полтора месяца, но выглядел нездо­ровым. Заместитель директора Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС Петр Александрович Родионов рассказывал, как встретил на Ста­рой площади помощника Черненко в минорном настроении.

— Вы чем-то расстроены? — спросил Родионов.

— Расстроен шеф, — пояснил тот.

Константин Устинович вышел на работу раньше срока, чтобы принять участие в крупном совещании, а Юрий Владимирович пренебре­жительно ответил:

— У тебя еще отпуск не закончился. Ты его догуливай, а со­вещание мы без тебя проведем.

Черненко растерянно сказал, что он специально торопился выйти на работу.

— Ну ладно, мы подумаем, — ответил Андропов. Константина Устиновича оттеснили от кадровых дел.

Вопрос о назначениях Андропов решал вместе с Горбачевым и с помощью Егора Кузьмича Лигачева, которого они вытащили из Томска, где тот семнадцать лет был первым секретарем.

Лигачев часто и с удовольствием вспоминал, как началось его возвышение. В апреле 1983 года он прилетел в Москву на совещание по вопросам сельского хозяйства, которое проводил Андропов. На следующий день должен был вернуться в Томск. Вечером в квартире сына Лигачева, который жил в Москве, раздался телефонный звонок. Звонил Горбачев:

— Егор, это Михаил... Надо, чтобы завтра утром ты был у меня.

Горбачев ко всем обращался на «ты» и по имени. К себе же требовал обращения только на «вы» и по имени-отчеству.

— Михаил Сергеевич, но у меня билет в кармане, вылетаю рано утром.

— Надо задержаться, Егор. Придется сдать билет.

В десять утра Лигачев был у Горбачева во втором подъезде здания ЦК на Старой площади. Тот сразу сказал:

— Егор, складывается мнение, чтобы перевести тебя на рабо­ту в ЦК и утвердить заведующим организационно-партийным отделом. Вот что я пока могу тебе сказать. Не больше. Все зависит от того, как будут развиваться события. Тебя пригласил для беседы Юрий Вла­димирович. Он меня просил предварительно с тобой переговорить, что я и делаю.

Горбачев снял трубку «кукушки» — прямого телефона, связываю­щего генерального секретаря с членами политбюро:

— Юрий Владимирович, у меня Лигачев. Когда вы могли бы его принять?.. Хорошо, я ему передам.

Андропов уже ждал Лигачева.

Егор Кузьмич поднялся на пятый этаж. Андропов сидел в каби­нете номер шесть, который еще недавно занимал Брежнев. Ждать в приемной пришлось недолго.

Андропов спросил:

— Горбачев с вами говорил?

— Говорил.

— Я буду вносить на политбюро предложение, чтобы вас утвердить заведующим орготделом. Как вы на это смотрите? Мы вас достаточно хорошо изучили...

— Я согласен. Спасибо за доверие.

— Тогда сегодня в одиннадцать часов будем утверждать вас на политбюро.

— Уже сегодня?

— А чего тут ждать? Надо делать дело...

Лигачев вышел из ЦК и по улице Куйбышева пошел к Кремлю, где по традиции собиралось политбюро. Утвердили Лигачева мгновен­но. В половине двенадцатого он вышел из зала заседаний политбюро уже в новом качестве.

Андропов поручил Лигачеву провести серьезное обновление высших партийных кадров, в частности, подготовить перевод в Москву первого секретаря Свердловского обкома партии Бориса Николаевича Ельцина. Может быть, с подачи свердловских чекистов Андропов обра­тил внимание на свердловчан и на свердловчанина. Егор Лигачев не раз вспоминал, как в конце декабря 1983 года ему из больницы по­звонил Андропов и попросил при случае побывать в Свердловске и «посмотреть» на Ельцина. Это не был вопрос: разузнайте, хорош или плох свердловский секретарь? Ответ у Андропова уже был, но он хо­тел, чтобы выдвижение Ельцина шло обычным порядком.

Лигачев правильно понял Андропова и поручение выполнил не­медленно. В январе он приехал в Свердловск: формально — принять участие в областной партконференции, а в реальности — увидеть, ка­ ков Ельцин в деле. Егор Кузьмич не мог не доложить Андропову, что генеральный секретарь, как всегда, прав в подборе кадров. Тем бо­лее что энергичный и решительный первый секретарь понравился и самому Лигачеву. Но Ельцина тогда так и нс выдвинули, потому что Андропов умер. Обновление кадров приостановилось при Черненко и возобновилось уже при Горбачеве.

Сам Борис Николаевич, выступая позднее в Высшей комсомоль­ской школе при ЦК ВЛКСМ, на вопрос о его отношении к Андропову от­ветил:

— Отношение самое, самое хорошее. Я был у него два раза за короткий срок, когда он был генеральным секретарем. Должен отме­тить, что и разговор его очень умный, и реакция на просьбы, и