Как луч, скользнувший по волнам
Над морем в бурный час».
18
Упали сумерки как раз.
Поэт не разглядел,
Что рыцарь, слушая рассказ,
Немного побледнел.
А Мармион сказал: «Со всей
Обычной трезвостью своей
Я верил много лет:
Для сверхъестественных вещей
В природе места нет!
Услышь я Вас тому три дня —
Решил бы точно, что меня
Вы разыграли — ей-же-ей!
Но то, что видел я, — немало
Мой скептицизм поколебало,
И я…» — тут речь прервал барон.
Казалось, что жалеет он
О сказанном, но, может быть,
Хотел он душу облегчить?
И он поэту рассказал,
То, что в харчевне услыхал,
Но про монаха своего,
Про Клару, Констанс — ничего…
А всё, что передумал он,
Передавал, как странный сон:
19
«Я просыпался вновь и вновь,
Сны не давали отдыхать,
И с дикой властью этих снов
Не мог я совладать.
Фантазиями побежден,
Как в лихорадке, возбужден,
Коня в конюшне взял.
При свете ледяной луны
Мне были хорошо видны
И холм, и старый вал.
Проехав через южный вход,
Я затрубил в свой рог — и вот
Мне издали ответил вдруг
Неверный, приглушенный звук.
А может быть, он был всего
Лишь эхом рога моего?
20
Минуты две или одну
Я вслушивался в тишину,
И показалось мне,
Что лгут мои глаза: я вдруг
