– А у меня к вам, сударь мой, небольшое предложение.
– Пятеро дочерей… – почти мечтательно вздохнул Джэйфф, провожая взглядом пошатывающегося ролфи. – Эрн Дэйрун знает толк в удовольствиях, согласитесь.
Он бы и сам сейчас отправился на боковую.
– Какое, говорите, у вас предложение?
– Небольшое, но деликатное, – эрн Оринэйр тонко улыбнулся. – Как вы посмотрите на то, чтобы… м-м… не засиживаться здесь, в Индаре? Видите ли, мне очень не хотелось бы, чтобы вы тут заскучали. Зима же обещает быть долгой, и когда еще откроется навигация? Вот, к примеру, Файрист… Там сейчас назревает нечто такое… хм-м… увлекательное! Не желаете взглянуть на янамарские события, так сказать, поближе?
Джэйфф сразу же оживился. Куда только девался хмель и сонный взгляд – непонятно. Чтобы эрн Оринэйр вот так вот на ровном месте весь хвост извилял и только лишь от желания спровадить неудобного «кузена» подальше?
– Как-нибудь под настроение попробуйте себя в роли медиума, вы прямо мысли мои прочли, эрн Оринэйр. Без Элайн… – шуриа издал печальнейший из вздохов. – А вы ведь не позволите навещать подругу в ее добровольном уединении, ведь так?
Ролфийский резидент кивнул, подтверждая: «Ни в коем разе!»
– Без леди Конри в Индаре мне будет очень скучно.
Вечная грусть шурианская озарила смуглое чело Джэйффа. Он ведь ничуть не шутил. Без игр с Элайн Конри здесь делать нечего.
– Вот-вот! Не поймите превратно, дорогой мой капитан Элир, но Индара – город тихий, чопорный… скучный, – ролфи весело прищурился, довольный понятливостью шурианского «кузена». – Никаких особенных удовольствий, кроме карт и оперы. А вот в Янамари сейчас очень весело! Революция – прекрасный способ развеять зимнюю скуку! А по дороге… – он понизил голос и даже оглянулся через плечо, не подслушивает ли кто, – вы могли бы заехать в Вэймс, поделиться с моей дорогой Умфрэйд новостями и, если вас не затруднит, передать ей от меня небольшой презент, – в улыбке ролфийского атташе проскользнуло нечто, напоминающее смущение, а уж голос как потеплел! Прямо влюбленный юнец, а не свирепый сын Морайг! Даже скулы чуть порозовели. – Не тяжелый, но требующий деликатного обращения. Что скажете? Само собой, казна полностью оплатит вам расходы на эту экспедицию.
И он выжидающе приподнял бровь.
«А индарские банкиры, небось, еще и на дорожку скинутся на радостях», – подумалось шуриа. Все складывалось наилучшим образом, один к одному – заварушка в Янамари, свободная Грэйн эрн-Кэдвен и незабываемая Умфрэйд – Паленая Сука. Просто праздник какой-то, честное слово!
– Ради эрны Хайнри я готов всю дорогу до Вэймса нести ваш презент на вытянутых руках, милорд, – отчеканил шуриа. – И вы, конечно, правы – в Янамари гораздо веселее.
Любезнейший эрн Оринэйр терпеливо дождался, когда Джэйфф опорожнит бутылку ликерного, и тут же пригласил его в посольство. «Нет, не для продолжения вечера в компании с Элайн Конри!» – твердо заявил он, узрев сладкую ухмылочку на физиономии шуриа. Ролфийский резидент, пребывавший, как видно, в полном восторге от возможности скорейшего избавления от личного шуриа Его Священной Особы, выдал господину Элиру денег, подорожную и – корзинку с фиалками какого-то редкого махрового сорта. Для эрны Хайнри. Паленая Сука, оказывается, цветочки любила. Фиалочки.
Джойана Ияри
Метель отрезала бывшую каливу от всего остального мира. Казалось, Этенхари летит сквозь снежную мглу без всякой цели в никуда. Лишь бы прочь от земли, от Джезима. И, когда закончится снегопад, вокруг останется только белый влажный туман и сырой ветер. Шагнешь за порог и будешь падать, падать, падать… вниз, вниз, вниз… Как снег, который никогда не достигнет земли.
Так, наверное, чувствуют себя ролфийские девушки, проходящие посвящение Глэнне, когда их заживо закапывают в холодную землю. На голову Джоне только лишь твердые комья почвы не сыпались, а в остальном все ощущения налицо. Погребение без смерти, отречение без прав, изгнание без преступления. Не зря, ох не зря эсмонды, уединявшиеся в этой каливе, на время отказывались от собственного имени и считались мертвыми.
В Этенхари царила смерть. И метель тут была ни при чем. Черта, которую переступают все люди рано или поздно и которая для шуриа еще совсем недавно была Порогом, в диллайнской каливе ощущалась всей кожей. Джона, конечно, держалась изо всех сил, но сны про ветхих детей измучили ее душу, выстудили изнутри, отчего тщедушное тело постоянно мерзло. Камин не спасал, горячее питье тоже.
«Бедная змеюшка», – думалось ир-Сэйгану, когда взгляд его падал на скрюченную фигурку в кресле. Капрал терзался совестью и чувством неисполненного долга, как и положено в его положении любому ролфи.
Священная Невеста тщетно куталась в шальку и ножонки свои тощенькие поджимала. Проклятущее место, куда приволок их доктор-колдун, словно все соки выпивало из шурианки. Даже ир-Сэйган чуял могильный холод этих стен. В ночи чудились ему стонущие голоса и скребущие звуки, будто плакал кто-то или жаловался. И уж коли взрослому мужчине не по себе становится, то женщине и вовсе боязно веки сомкнуть. А как люди испокон веков борются с ночными ужасами? Правильно! Сказки рассказывают. Кэйррон недолго мозги сушил.
– А у шурий сказки… они шибко страшные? – спросил он с самым невинным видом.
Священной змеюке… Прости, Глэнна! Идейка по душе пришлась сразу же, вмиг развеяв гнетущую тоску. Чтобы шуриа отказалась от малейшей возможности припугнуть ролфи? Да никогда в жизни!
А сказка оказалась и вправду жутенькая. Хотя чему тут дивиться, право слово?
– …И тогда Шиярша стала вызнавать у разных людей дорогу в пещеру, где жило чудовище…
– Ну не дура ли эта ваша Шиярша? Чо ж она сама-то поперлась к чудищу? – тревожно вопрошал ир- Сэйган.
– Слушай молча!
– Да как же тут молчать, ваша милость? Баба ж дурная, без ружья пошла.
– Кэйррон, я тебе уж сто раз объясняла – тогда еще не было ружей, – терпеливо напомнила Джона своему подопечному. – Только мечи и луки со стрелами.
– Тогда почему она не взяла с собой меч?
– Наверное, потому что не умела драться на мечах.
– Надо было…
И запнулся под не сулившим ничего доброго взглядом шурианки.
– Молчу, уже молчу… А что там было в пещере-то?
Джона не придумала ничего лучше, чем рассказывать раненому телохранителю бесконечную шурианскую сказку о странствиях женщины по имени Шиярша. Надо же как-то себя занять, чтобы отгородиться от волшебников. Души диллайн такие же, как и у остальных людей – всего в них понемногу – хорошего и дурного, несмотря на одержимость. Но только не у эсмондов. Помнится, в бытность юной Джойаной подследственной у Эсмонд-Круга казус вышел. Колдуны на нее смотрели как на зверушку говорящую, к тому же проклятую, а шуриа на них – с тщательно скрываемым ужасом и отвращением, будто на прокаженных. Потом, конечно, привыкла, точнее сказать, приучила себя не замечать их… уродства.
Однако же когда вокруг тебя сплошные аннис, и каждая безумна по-своему, с особым вывертом, сложно не замечать очевидного. Магия, получаемая Предвечным в обмен на души сородичей, даром не прошла и все-таки извратила дух самих волшебников.
В каливе было не только холодно, но и страшно. Тем безрассудным страхом, который охватывает маленького ребенка в темной комнате.
– Ваша милость обиделись? – жалобно проскулил ир-Сэйган. – Так я не со зла. Интересная же сказка.
– А пещера та находилась в горах. Далеко идти, да все вверх и вверх. Присела Шиярша отдохнуть на камень, а тут из кустов выходит мальчик…
– Откуда там мальчик взялся?
– Вот напасть! Кэйррон, это – сказка, в ней кто угодно может оказаться, и мальчик тоже!
– Я просто так спросил!
