То было время для гаданий и чар. Храбрецы постились в течение дня, а вечером усаживались на церковном крыльце. Считалось, что ночью духи тех прихожан, кому суждено умереть в течение года, придут и постучатся в дверь церкви. Так что можно сразу выяснить, к чьим поминкам готовиться.
Интересное и нестрашное гадание было записано в Девоне. Нужно сшить подушечку для булавок из лучшего черного шелка (шелк попроще не годится), на одной ее стороне написать свое имя, втыкая мелкие булавки в шелк, на другой соорудить крест из булавок покрупнее и обвести его кругом. Подушечку положить в левый чулок и повесить у изножья постели. Ночью все грядущие события жизни промелькнут перед глазами — только успевай запоминать!
На закате разжигали костры. В дополнение к ним в некоторых районах Уэльса обязывали колесо соломой, поджигали и катили с холма. Если огонь гас прежде, чем колесо успевало докатиться до подножия холма, — урожай будет скудным; если же огонь горел еще долго — то обильным.
В полночь бесстрашные люди отправлялись за семенем папоротника, обладатель которого мог становиться невидимым. Добыча волшебного семени — занятие не только для отважных, но и для терпеливых. Нужно присесть у куста с тарелкой, дожидаясь, когда же в нее упадет семя — если вообще упадет! Ускорить процесс было невозможно, ведь если потрясти куст, семена утратят всю свою силу. Мари Тревельян записала историю о валлийце, который возвращался домой через лес и которому несколько семян папоротника попало в обувь. Мужчина этого он не заметил. Время было позднее, вся семья готовилась ко сну, так что и он, не раздеваясь, прикорнул на деревянной скамье у камина. Наутро в комнату вошли его мать и сестры, но не обратили на него внимания. Бедняга решил, что они дуются на него за позднее возвращение. «Ну все, хватит уже! Между прочим, воротился я не так уж поздно!» — воскликнул он. Испуганные женщины переглянулись. «Полно вам! Выглядите так, будто призрака увидали». Женщины завизжали от страха. «Это же я, неужто не признали?» Женщины продолжали кричать. Между тем валлиец почувствовал, как его ногу что-то колет. Он снял башмак, зернышко выпало, и чары сразу же развеялись.
Двадцать пятого июля, День святого Иакова, называли Днем гротов. По возвращении в Палестину из Испании, где он проповедовал Евангелие, святой Иаков был схвачен по приказу Ирода Агриппы и казнен в 44 году н. э. Его останки перевезли в Испанию и захоронили в Галисии. Главным атрибутом святого Иакова была раковина. Совершив паломничество, пилигримы прикалывали их на плащи. А те верующие, которые не могли посетить его усыпальницу в Испании, строили гроты и читали перед ними молитвы. В память об этом обычае английские дети, как в провинции, так и в столице, сооружали гроты из раковин, камней и гальки. По форме гроты напоминали ульи и достигали полметра в высоту. После юные строители донимали прохожих просьбами о подаянии:
Хотя большинство фольклористов связывает этот обычай с Днем святого Иакова, некоторые исследователи утверждают, что эта ассоциация случайна. Строительство гротов попросту знаменовало начало устричного сезона. В наши дни устрицы считаются лакомством для гурманов, но в XIX веке они были любимой закуской городской бедноты.
Как утверждал Сэм Уэллер из «Посмертных записок Пиквикского клуба», «бедность и устрицы всегда идут как будто рука об руку». Лондонцы поглощали тонны устриц, от которых оставались горы раковин. А дети улиц найдут применение любым отходам.
Первого августа отмечали Ламмас — праздник урожая. До механизации производства полевые работы были долгими и изнурительными, поэтому крестьяне с нетерпением дожидались их окончания. К посеву относились то ли прагматично, то ли пессимистично. Например, уорикширцы клали в лунку не одно, а целых четыре зернышка: «Первое для голубя, второе для ворона, третье зачахнет, четвертое примется». Отпугиванием птиц от посевов занимались маленькие дети. Чтобы не заскучать в одиночестве посреди поля, они напевали:
На востоке Англии уборкой урожая заведовал Лорд. На самом деле он не был титулованной особой, но именно так сезонные рабочие величали своего вожака. Лорд служил посредником между ватагой жнецов и фермерами — заключал договоры, обсуждал сроки и оплату. Как только все было обговорено, задаток получен, а пиво выпито, Лорд звал жнецов на работу. Когда они появлялись на ферме, то громко скребли косами о булыжники во дворе, давая о себе знать.
Лишь в начале августа можно было вздохнуть с облегчением и выпить заслуженную кружку эля на веселом пиру. По окончании жатвы последний сноп пшеницы торжественно срезали, украшали цветами и лентами и с песнями вносили в деревню.
На востоке Англии его везли в телеге по главной улице, а прохожие со всех сторон брызгали на него водой. Возможно, это было проявлением симпатической магии и фермеры призывали дожди, только уже на следующий год. Иногда из последнего снопа формировали женскую фигуру, так называемую «хлебную куколку». В «хлебной куколке» до следующей пахоты обретался дух урожая, так что ее бережно хранили, пока не наступала пора заменить ее новой. Помимо женской фигуры обереги плели в форме колокола, подковы, фонаря и т. д. Соломенными поделками украшали церковь перед праздничной службой.
Снопы пшеницы складывали в амбаре, а вечером начинался пир горой. Столы ломились от угощения, а крепкое пиво провоцировало жнецов на забавы разной степени непристойности. В Норфолке за праздничным ужином отплясывали танец с метлой. Главное, чтобы хоть кто-то из гуляк оставался достаточно трезвым, чтобы устоять на ногах. Танцор держал перед собой метлу на вытянутых руках и прыгал вперед, стараясь через нее перескочить — не самое безопасное занятие для джентльмена во хмелю. В Кембриджшире крестьяне ставили кружку пива на тулью соломенной шляпы, выпивали вожделенный напиток, а потом подбрасывали кружку в воздух, стараясь поймать ее шляпой.
