новое.
Пытаюсь дописать маленькую поэму «Блудный сын». Это давний замысел, приступал я к нему много раз, и все что-то не получается в самом главном — в интонации.
Вообще, состояние нерабочее, разве что «Рифмой» можно заниматься.
Очень бы хотел Вас повидать и послушать, но теперь это довольно трудно — из-за детей и прочего. Кроме того, как будто начинаются хлопоты с московской квартирой. Это, пожалуй, более всего угнетает.
Толю изредка вижу. Он в раздрызге. Да это и понятно[54]. Не знаю, как говорить с ним.
15 августа, если удастся, приеду в Переделкино к Ивановым[55]. Застану ли и Вас за городом?
Привет Люше и Сарре Бабенышевой.
Ваш Д.
9. Д.С. Самойлов — Л.К. Чуковской
8 августа 1973'
Дорогая Лидия Корнеевна!
Очень не хочется связывать Вас 15 августа. Да и не знаю — сумею ли приехать. Мне стало несколько затруднительно передвигаться в незнакомом пространстве. Кроме того, детишки дружно побаливают кто ангинкой, кто краснушкой. Как еще бог даст к 15-му числу!
Как Вы, Лидия Корнеевна? Слышал, что Люша в Прибалтике. Кто же Вам помогает?
Недавно приезжал Толя. Очень понятны и заразительны его волнения. Но выход, кажется, один, как это ни печально.
Долго ли еще будет в Переделкино Мария Сергеевна[56]? Так давно ее не видел, что порой мычу от презрения к себе. Привет ей и любовь. У нас дома какая-то новая обстановка после рождения Павла. Дикари правы — три это много. Я начинаю верить, что мои планы осуществятся. Издавна я воображал себя во главе стола, где сидит множество моих потомков. (Прочно засевший во мне Восток.)
Стихи пишутся плохо. Переводы совсем застопорились. Поэтому сочиняю «Рифму». Занялся и увлекся Есениным. Давно его не перечитывал и вдруг посмотрел свежим (!) глазом.
Хочется под видом рифмы написать книгу о любви к поэзии и к поэтам.
Посылаю Вам «верлибр» — редкая для меня форма.
Очень, конечно, хочется увидеть Вас. Но это уже до осени.
Люблю Вас.
Ваш мастер-фломастер.
Д.
10. Д.С. Самойлов — Л.К. Чуковской
21 августа 1973'
Дорогая Лидия Корнеевна!
Совершенно согласен с Вами относительно «Анны Ярославны». Это идет от конкретного раздражения. И большего там нет.
Восприняв Ваш выговор, немедленно вставил новую ленту в старую машинку (я к ней привык) и стал перепечатывать «Блудного сына». Посылаю его Вам.
Свобода от чтения дала мне массу свободного времени для стихов. Кажется, никогда не писал так часто. Есть еще кое-что, даже очередная детская сказка про слоненка. Но «Блудный сын» — давний замысел. Начинал я его трижды. И вот впервые закончил. Прежние стихи сразу отпали и потускнели.
Если действительно возможна «инспекционная поездка» — приезжайте. Очень, очень буду рад Вас видеть и с Вами говорить.
Ваш Д.
11. Л.К. Чуковская — Д.С. Самойлову
1 августа 1974
1/VIII 74
Дорогой мэтр!
Прочитала Вашу книгу с упоением — но «прочитала» это не то слово, а круглосуточно нахожусь в состоянии восприятия стихов Самойлова. Если что-нибудь читаю (а не пишу), то читаю «Волну и Камень». Раньше я попросту запоминала любимое и «все мое всегда» было «при мне», а теперь нужны: книга, свет, линза.
А не знаете ли Вы, почему мне хочется, чтобы «брашна» — рассветная — лилась в женском роде?[57] Не знаю.
И еще — размышления о слове «настолько». Мне оно кажется по возрасту сравнительно молодым:
«Ты стала настолько мне жизнью»[58]
у Пастернака. И у Вас есть где-то (мне трудно искать) «настолько» — уместное. А вот в «Анне Ярославне» слово «настолько» для меня слишком современно.
Вот мои верноподданнические «замечания».
А вообще, что ни стихотворение — то счастье.
Жду Вас 18/VIII, в 2 ч. Приезжайте сами, как условились, а назад отправлю до калитки.
Если Бог есть — не будет дождя. Лучшая Богу проверка.
До свиданья! Привет Галине Ивановне и мелочи. Привозите Варю.
Ваша ЛЧ
12. Д.С. Самойлов — Л.К. Чуковской
17 октября 1974'
Дорогая Лидия Корнеевна!
Я так здесь разленился, что только сейчас собрался Вам написать. Живу я в почти полном одиночестве, из комнаты вылезаю только в столовую и еще к вечеру, чтобы пройтись по набережной и поглядеть на море. Стихи не пишутся, проза тоже, никаких мыслей нет. Знакомых мало. Среди них — Макашин1, человек приятный и знающий много про русских классиков. Он сердится на Анну Андреевну за Наталию Гончарову. Может, и правда, она не виновата, что вышла замуж за гения, так об этом и не догадавшись.
Думал о Вашей книге. Мне пригрезилась такая мощная картина: эта книга как бы является второй частью и комментарием к дневникам об Ахматовой. Тогда Н. Я.2 займет подобающее ей место не рядом, а сбоку. А все прекрасные куски об Анне Андреевне дополнят и разовьют то, что изумительно точно записано в дневниках.
