который мог бы поехать туда вместе со мной, но куда-то пропал, вот уже почти на два месяца.
Павел смутился. Журналистка не раз присылала ему письма с просьбами отправиться вместе с ней вместе на Армику, чтобы продолжить поиски владеющих информацией о местонахождении Земли работорговцев. Но как он мог это сделать, если по-прежнему оставался скованным необходимостью помогать Милу? Юноша даже не мог объяснить толком своей знакомой, чем именно сейчас занимается, по соображениям секретности.
- Жанна, прошу тебя, подожди ещё немного! - взмолился парень. - Я скоро освобожусь. Не надо ехать на Армику одной, это очень опасно! Ты где сейчас, на Хальголаа?
Куда бы девушка не направлялась во Фронтире, этой системы ей было не миновать.
- Нет, уже улетела оттуда, - ответила она задорным тоном. И продолжила устало: - Паша, я уже две недели слышу, что ты скоро освободишься. А до этого ты вообще пропал куда-то без следа. Я устала ждать. Прилетай на Армику, как только освободишься. Обещаю, оттуда я никуда не двинусь без тебя.
- Жанна, подожди ещё неделю, хорошо? - попросил юноша. - Оставайся в гостинице, не пытайся что-то сделать в одиночку.
- Неделя, Паша, - заявила журналистка. - У тебя есть одна неделя, чтобы присоединиться ко мне.
И разорвала связь.
Павел тяжело вздохнул, покачав головой. Это могло показаться странным, но его действительно беспокоило то, что с Жанной может случиться что-то плохое. Юноша не доверял ей, опасался её излишнего любопытства, не совместимого с родом его деятельности, не испытывал какого-то особенного влечения и по-прежнему чувствовал раздражение по поводу того, что его знакомая не пожелала расстаться с комфортом в своей жизни, игнорировав все советы. Но почему-то при мысли о том, что, едва начав свои поиски на Армике, журналистка немедленно окажется в фокусе внимания Маренциу и других окопавшихся там опасных личностей, парень начинал испытывать душевный дискомфорт.
Однако просто бросить всё и улететь во Фронтир юноша не мог. У Павла имелись определённые обязательства перед Милу, и они не были для парня пустым звуком. Там ситуация тоже не терпела отлагательств. В любой момент происходящим в Горном королевстве могли заинтересоваться службы, призванные следить за надлежащим соблюдением режима карантина. Тогда кордон многократно усилят, и миновать его станет гораздо труднее. А королева, между тем, рассчитывала на эти две сотни подготовленных специалистов. Она прямо сказала юноше, что данные люди ей дороже, чем всё доставленное ранее оборудование и припасы, вместе взятые.
Затихли колебания в механических амортизаторах посадочных опор, и посадочная команда принялась шустро натягивать маскировочную сеть. Как всегда. Но, в отличие от прошлых прилётов, в этот раз королева сама приехала встречать корабль.
- Встань, мой лорд! - торжественно велела она припавшему на одно колено юноше, позволив поцеловать свою руку. - Покажи мне, кого ты привёз.
Павел послушно прошёл вслед за Милу к пандусу грузового трапа, по которому как раз начали выносить тяжёлые саркофаги. По команде королевы одну из капсул вскрыли прямо здесь. Помигав огоньками индикаторов, устройство позволило, наконец, открыть крышку. Внутри лежал высокий мускулистый мужчина. Глаза его ещё были закрыты, а обнажённое тело с ног до головы покрывал слой вязкой мази, предохраняющей кожу от пересыхания и повреждений во время анабиоза. Присутствующий при вскрытии капсулы медик приложил к локтевому сгибу мужчины автоматический инъектор, впрыснув стимулирующий препарат, а потом прилепил к груди монетку кардиоводителя и начал подавать через дыхательную маску кислород.
Спустя пару минут глаза мужчины под опущенными веками задвигались. Ещё спустя полминуты пациент зашёлся в приступе неудержимого сухого кашля. Павел мог его понять, парню тоже пришлось однажды пережить анабиоз. Мужчине помогли выбраться из капсулы и усадили на постеленное под деревом одеяло, накинув ещё одно на плечи.
- Моя королева, - проговорил разбуженный, с обожанием глядя на стоящую перед ним женщину, и снова начал кашлять.
- Выздоравливай, ты мне нужен, - ласково произнесла Милу, прикоснувшись к его плечу. Повернувшись, она повелела: - Разбудите остальных!
Правительница не покинула место посадки, пока из анабиоза не вытащили всех прибывших. И для каждого пробуждённого у неё нашлись добрые слова и улыбка. Павел невольно залюбовался, глядя, с какой заботой королева относится к этим людям. Неудивительно, что они так фанатично ей преданы.
Милу сидела в кресле перед разожжённым камином, в то время как юноша, стоя за её спиной, расчёсывал пышные длинные волосы вырезанным из драгоценной кости гребнем. Свита почтительно столпилась в дальнем конце комнаты.
Во дворце почти ничего не изменилось за последние две недели. Исчез старый Предводитель Воинского Разряда - по словам королевы, тот даже после смерти Риглона решил продолжать играть в заговорщиков, и она его казнила. Теперь этот титул носил другой мужик. Зато Ягет и Рунк остались каждый при своей должности. Очевидно, сделанное внушение помогло им одуматься.
Рата, как позже узнал Павел, отправилась в монастырь, всё имущество лорда Риглона было отписано в казну. К Павлу придворные стали относиться ещё хуже, если такое вообще возможно, но зато теперь его боялись буквально до потери пульса. И старались по возможности спрятать подальше от его глаз своих молодых жён и дочерей (что отнюдь не всегда удавалось сделать, согласно требованиям этикета), хотя парень и не давал больше повода к опасениям по данному вопросу.
- Моя королева, позволь мне отлучиться ненадолго, - начал Павел.
- Куда, мой милый лорд?
Если Милу назвала его 'мой милый лорд', это означало, что сейчас она в добром расположении духа. Обычно использовались эпитеты 'мой лорд' или 'мой рыцарь'. Разговор этот состоялся вечером следующего дня после прилёта корабля в её покоях. На сей раз, королева повелела своему пилоту задержаться на планете, хотя в прошлые разы он улетал немедленно после разгрузки.
- Во Фронтир, моя королева. Одному моему другу нужна помощь.
- Та журналистка, - мгновенно догадалась женщина. - Ты всё ещё не забыл про неё, Павел?
А вот обращение по имени было верным признаком ухудшающегося настроения. Повинуясь её резкому жесту, Павел прекратил процедуру причёсывания.
- Все вон! - приказала правительница.
Безмолвно стоявшие в отдалении служанки и свита мгновенно исчезли. Павел остался. Какой смысл отсылать слуг, подумал он про себя, если разговор шёл по-атрански, и те всё равно не понимали ни слова?
- Я надеялась побыть с тобой хотя бы немного в этот раз, - печально продолжила женщина. - Ощутить человеческое тепло. А ты опять бросаешь меня одну среди эти расфуфыренных болванов!
- Прости меня, моя королева, - Павел положил ладони ей на плечи и начал тихонько массировать.
Милу закрыла глаза, отдаваясь ласке. Значит, он угадал, и женщине сейчас хотелось именно этого, раз она отослала свиту.
- Боюсь, не выйдет из тебя моего соратника, - неожиданно сказала она, не раскрывая глаз. - Ты слишком мягкосердечен. До сих пор терзаешься из-за этой девчонки, которой не повезло с отцом.
- Дело не в девчонке, - мягко возразил парень, продолжая массаж. С чего бы правительница решила вдруг вспомнить эту историю? - Проблему нельзя было решать таким образом. Это нехорошо.
- А как было бы хорошо? - спросила женщина.
- Не знаю, моя королева, - признался Павел.
Он в самом деле не имел ни малейшего понятия. До сих пор не смог придумать, как бы ему было лучше поступить в той ситуации.
