Эша удрученно кивнула, собрала документы, после чего, облокотившись о стол, внимательно посмотрела в невозмутимые ейщаровские глаза.
- Олег Георгиевич, ну неужели вы действительно верите, что я, человек совершенно без навыков, найду то, что вам надо, потому что меня к этому приведут обстоятельства?
- Если б я в это не верил, то не дал бы вам аванс, - он улыбнулся и протянул ей запечатанный конверт. - Здесь первый пункт вашего назначения. Откроете в машине, когда пересечете границу города.
- Какая секретность, - Шталь кокетливо взяла конверт. - Олег Георгиевич, я поняла, что вы сами будете выбирать из множества случаев, значит, у вас есть какие-то критерии... Почему вы мне их не скажете? Хоть что-то? Ведь тогда я гораздо быстрее смогу со всем разобраться. Не буду тратить время на лишнее.
- Я могу сказать только одно, Эша, - его голос зазвучал странно натянуто. - Люди... те, кто может оказаться связан с вещами... когда найдете таких, ни в коем случае не пытайтесь вступать с ними в контакт - лишь в крайнем случае, если это будет действительно нужно для подтверждения ваших догадок. И обязательно отзванивайтесь мне, прежде чем идти на встречу. Обязательно! - Олег Георгиевич протянул руку, и Шталь машинально вложила в нее пальцы, которые он сжал с внезапной силой и встряхнул, словно для того, чтобы она лучше усвоила сказанное. Тут же отпустил, убрав свою руку так быстро, что Эша не успела отреагировать, и ее ладонь на мгновение повисла в воздухе. - Вы меня поняли?
- Да, - ответила она, мысленно сказав себе, что понять - отнюдь не значит выполнить.
- Тогда идите. Михаил принесет ваши вещи. Машина внизу. Удачи, Стальная Эша, - Ейщаров усмехнулся. Эша, сверкнув глазами, хотела было ответить, но вместо этого лишь молча кивнула и пошла к двери, затылком чувствуя его пристальный взгляд. Уже открыв дверь, она помедлила в проеме. Ей хотелось что-то спросить... что-то спросить у него... спросить...
Увижу я вас еще?
- Эша.
Шталь обернулась. Он стоял у края стола, сунув руки в карманы брюк, и смотрел совершенно равнодушно, в противовес фразе, которую произнес размеренно и четко:
- Прошу вас, будьте осторожны.
* * *
Она думала, что в следующий раз нескоро услышит его голос, но на самом деле это произошло буквально через пять минут после того, как Эша осталась в машине одна. Смешливый Миша зачем-то проводил ее до границы города - очевидно, Ейщаров желал быть уверен, что она уехала, а не вернулась тихонько домой. Захлопнув дверцу, он остался стоять на обочине дороги, и Шталь долго видела его удалявшуюся неподвижную фигуру с золотящимися на солнце светлыми вихрами. Едва она скрылась с глаз, как Эша вытащила конверт и спустя секунду уже всполошенно кричала в трубку, в которой еще не закончился набор номера:
- Олег Георгиевич! Олег Георгиевич!
- Да? - ожил наконец в телефоне его голос, слышный так хорошо, будто Ейщаров сидел рядом.
- Олег Георгиевич, вы конверт перепутали! Здесь чистый лист!
- Ничего я не перепутал, - в его голосе послышались знакомые смешинки. - Направление зависит только от вас. Я не могу вам его указать. Вы сами его найдете.
- Но как же материалы?! Вы же говорили!.. Вы же обещали... - Эша осеклась, осознав, что кричит в пустоту. Она с продуманной злостью швырнула сотовый на сиденье и положила обе ладони на руль. 'Фабия' послушно неслась по шоссе, изредка подскакивая на выбоинах. Справа сквозь сосны умиротворенно поблескивала гладь старой сонной реки. Встречных было мало, дорога впереди была пуста, как лист бумаги из конверта, и все дальше и дальше оставалась краснокирпичная старушка Шая, прощально шелестящая ветвями рябиновых деревьев и звонящая обеденными колоколами, и где-то там в ней среди странных вещей сидел странный король, уже начавший ждать возвращения своей посланницы, а посланница отчаянно ругалась в его и свой адрес под песню из динамиков, плескавшуюся внутри салона.
II.
ГАРАНТИЕЙ НЕ ПРЕДУСМОТРЕНО
- Паш! А Паш!
- Угм, - сказал Павел Антонович, не выныривая из недр 'Хозяйственника' и, шелестнув страницами, зашарил по столу в поисках чашки. Его настойчиво потрясли за плечо. Настойчивость пахла облепиховым мылом и запеченной рыбой, которую он только что аккуратно подчистил вилкой со своей тарелки. Рыба была отменной. Запах облепихового мыла - так, ничего себе. Настойчивость была ему неприятна. Он читал.
- Паша!
- Ну что такое? - недовольно спросил он, опуская очки на нос и поднимая голову от газеты. - Почему тебе всегда что-то нужно именно тогда, когда я пью чай? И где печенье? Я приношу тебе достаточно денег, неужели я не могу элементарно вечером выпить чаю с печеньем?!
Жена, закутанная в тигровый махровый халат, обвиняюще продемонстрировала ему торчащий указательный палец. Посередине подушечки вздулась багрово-синяя полоса, отчего палец казался расщепленным надвое и выглядел очень непривлекательно.
- Она опять прищемила мне палец!
- Мне теперь еще и за твоими пальцами следить?! - умирающим голосом сказал Павел Антонович и нырнул обратно в газету, которая немедленно была выхвачена у него, смята и брошена на стол, а вместо вожделенных строчек о росте профессионализма коллектива местного хлебозавода под глаза ему вновь был подсунут вспухший палец.
- Третий раз за день! И уж неизвестно какой раз за две недели! Все это кончится тем, что она просто сломает мне палец! Она мне уже на правой руке переломала все ногти!
- Так не суй в нее пальцы, Лиля! - он сморщился и потянулся за смятой газетой. Из-под стола раздалось мелкое 'цок-цок-цок' по паркету, что-то ткнулось ему в ногу, схватило за штанину и потянуло вниз. Павел Антонович машинально брыкнул ногой, под столом пискнуло, и наружу выкатился возмущенный карликовый пинчер, топорща длинные уши и мелко перебирая лапками-спицами, запрыгал вокруг, пронзительно тявкая. Павел Антонович снова поморщился - на этот раз с отвращением. Он не считал жениного любимца за собаку. Нечто хрупкое, инфантильное, постоянно дрожащее. Даже лаять не умеет. Не лай, а вяканье.
- Вяк-вяк-вяк! - надрывался пинчер, цокая вокруг него и норовя снова ухватить за штанину. Лиля, забыв про палец, наклонилась и подхватила песика на руки.
- Нет-нет, Тошенька, не попрошайничай! Тебе курочка!
- Тьфу! - сказал Павел Антонович и ушел дочитывать в гостиную.
Через десять минут в комнату вошла жена, держа на руках пинчера, который выглядел
