бесчисленные клочки выжженной земли, а стоило Кори пересечь границу, как страшные участки пожарищ стали попадаться еще чаще. При виде дымящихся пепелищ его желудок превратился в камень. «Они уже повсюду, — думал Кори. — Где же Кало могла найти убежище?» Он знал, что приближается Ночь больших костров, однако многочисленные кучи дров и хвороста намного превосходили обычные приготовления к празднику.
Еще через какое-то время Корин заметил большую стаю сов, собравшихся на лежавшей внизу полянке. Кажется, они намеревались что-то поджечь. «Великий Глаукс! Я один — против них четверых! — У него оборвался желудок. — Сейчас я упаду», — в ужасе подумал Кори. Земля стремительно понеслась ему навстречу. Внезапно поле зрения его сузилось, превратившись в узкий туннель с размытыми радужными краями. Он чувствовал, как ветер свистит в его перьях. Глаза его мгновенно пересохли, в ушах оглушительно завыло. Кори знал, что слышит звук своего стремительно падающего тела. «Сейчас я умру», — пронеслось в его голове. В следующий миг он почувствовал, как чьи-то когти грубо схватили его за шею. Теперь он снова летел по воздуху. Земля отступила. Поморгав, Кори вновь увидел луну, звезды и темное кружево сосновых иголок.
— Не трусь, дружок! Здесь есть дупло, прямо под нами. Кори поднял глаза на подхватившую его масковую сипуху.
— Похоже, ты слегка промахнулся. — От совы пахло обожженным деревом, огнем и углями!
— Вы хотите меня сжечь? — пролепетал Кори.
— Да ты никак спятил! Как по мне, так кругом и без того слишком много сожжений. Это все синеперые головорезы. Они воруют угли из моей кузницы, чтобы разводить свои дьявольские костры!
Кори чуть сознание не потерял от облегчения. Масковая сипуха оказалась одиноким кузнецом! Теперь он вспомнил, что не раз слышал от Кало о знаменитом кузнеце из Серебристой мглы. Если он правильно помнил, то этот кузнец был большим другом нынешнего короля в ту пору, когда тот жил в каньонах со своей жуткой мамашей.
— Вот и дупло, — пропыхтел кузнец, затаскивая Кори внутрь. — Я же говорил, оно тут близехонько!
— Что они делают? — спросил Кори. — Сжигают сов?
— Нет пока. Палят чучела. Кажется, они называют их идолами.
— Чьи чучела? — пискнул Кори.
— Точно не знаю. Давай вместе посмотрим. Ты как, в порядке?
— Да, — кивнул Кори и вместе с кузнецом поскакал на край длинной ветки сосны.
На земле стояли четыре фигуры, сделанные из веток и сухой травы. Первая фигура, самая большая, была с ног до головы укутана серебристым лишайником, который в этих краях называют старой птичьей бородой. Второе чучело было сделано из бурых веточек, с почти белым лицом и двумя черными угольками вместо глаз. Третий идол представлял собой неопрятную охапку хвороста на двух длинных палках-лапах, а четвертая фигурка была наспех сваляна из пушистого шара перекати-поле. Четыре совы, четыре разных вида: бородатая неясыть, сипуха, пещерная сова и сычик-эльф. Гвиндор, ибо это был именно он, повернул голову и пристально посмотрел на Кори.
— Это стая, — тихо проговорил он. — Они собираются сжечь чучела стаи.
В тот же миг около дюжины сов, украшенных синими перьями, закружили над чучелами, распевая мрачную песню:
Продолжая петь, совы ринулись вперед и стали бросать в костер бусинки, книги, блестящие подвески и прочие предметы. Затем крупный виргинский филин подлетел к костру и поджег факелом кучку сухой растопки. Вскоре послышался веселый треск и громкие хлопки — это лопались в огне стекляшки и жемчужины. Когда огонь взметнулся выше, подбираясь к чучелам членов стаи, сплетенные из веток фигуры задергались в диком танце, словно хотели вырваться. Но языки пламени быстро добрались до них и проглотили одним огненным глотком. Снизу раздались ликующие вопли, но Кори заметил, что орали только члены Синей дружины. Остальные совы молчали и лишь зябко ежились, глядя на разгорающийся огонь. Едкая вонь горелого клея поднималась в воздух от сгоравших книжек, смешиваясь с печальным запахом прекрасных вещиц, умиравших в огне.
Тем временем в котловине Амбалы начался новый этап боевой подготовки. На этот раз совы учились летать, завернувшись в длинные пряди мха.
— Как я смогу делать свой коронный крутой вираж, когда на мне болтается эта зеленая бородища? — ворчал Сумрак.
— Замолчи, Сумрак, и будь внимательнее! — прикрикнула на него Гильфи.
— Ага, тебе легко говорить! Ты-то у нас такая крошка, что тебя клочком мха можно с головой накрыть.
— Все относительно, — заметил Копуша. Его длинные голые лапы были обмотаны ярко-зеленым мхом под названием мохнатый клевер. Совы Амбалы познакомили наших друзей с одной из своих древнейших традиций отмечания Ночи больших костров — с полетом зеленых сов. Этот обычай был упомянут в одной из самых древних поэм Амбалы, и вот как о нем говорилось:
