Лонго, очевидно, был пьян. Кусать его расхотелось. 'А не ударить ли мне кого-нибудь по лицу'? Мысль казалась непривычной и новой, но абсолютно здравой. Для осуществления затеи Игорёк решил найти Масюлю. Если уж бить, то хозяина вечеринки, и бить крепко. Но не нашёл. Масюля заперся в отдельном кабинете с видными представителями деловых кругов.
За Игорька вдруг ухватилась какая-то малолетка и заплетающимся языком потребовала сигарету.
– А чё тут ваще за движняк? – спросила она, не дослушав Игорьковское 'не курю'.
– Шабаш индивидов, – ответил Игорёк.
– А! Паня-ятно. А то я смотрю, все такие крутые. Во, гляди, вырядился, клоун!
Мимо проходил Макаревич в смокинге. Слово «смокинг» девочка ещё не знала.
– Дева, ты как сюда попала? – спросил Игорёк. – Куда смотрят негры?
– Ну... Та не гони ты, чувак. Не помню. Чё-то меня тута не колбасит.
Девочка Игорьку нравилась.
– Я тебе стрельну, – пообещал он и повернулся к Бондарчуку, остановившемуся перекинуться перед уходом парой слов с бритоголовым, как и он, бизнесменом Колей?бодхисатвой, тусовочной фишкой которого был проект внедрения буддистских практик в шоу-бизнесе. – Дай закурить, – бесцеремонно влез он в их разговор.
Бондарчук и Коля-бодхисатва, не глядя, сунули ему под нос по пачке. Игорёк вытащил из каждой и, не поблагодарив, протянул малолетке.
– На. Тебя как зовут, цветок?
– А никак, – развязно ответила девица и, взяв сигареты, была такова.
Игорёк проводил её мутным взглядом и, когда она скрылась из вида, решил ударить по лицу Бондарчука. Но того уже рядом не было. И Игорёк ударил Колю-бодхисатву. Тот упал. А Игорёк пошел в туалет.
Освежившись и повеселев, Игорёк выбрал пустующий столик, а их уже было немало, и решил доскучать эту ночь в гордом и полном одиночестве, одиноким голосом в толпе.
Но поскучать не удалось. Игорёк не замечал, что за ним уже давно и пристально наблюдает невысокий плотный человек в чёрном строгом костюме и чёрной атласной рубашке. В петлицу пиджака была вдета красная искусственная гвоздика. С некой гуттаперчевостью в движениях он подсел к Игорьку и, играя весёлыми, шалыми глазами, предложил:
– Кровушки глотнем? Только что выцедил.
Игорёк поднял голову и внимательно глянул в лицо непрошеного гостя. Каких только уродов не встретишь на VIP-тусовке.
– У той, которой ты сигареты стрелял, – уточнил человек.
Игорьку подумалось, что по лицу он ударил не того, кого следовало. А теперь бить нет никакого настроения.
– Я на тебя сразу глаз положил. Я ж вижу – ты наш.
– Ой, вот только не надо... – гнусавым, противным голосом произнёс Игорёк.
– Да ты брось. Мы ж свои люди. Просто нас таких мало. Настоящих.
«Не, не приколист, тупой маньяк. Звездану его сейчас бутылкой по башке и можно сваливать».
– Короче, маньяк, отвали, – предложил он собеседнику для начала.
– Не понял? – удивился «маньяк». – Я же хотел как лучше. А ты, значит, гордый. А сам-то что здесь делаешь? Малолетку, вон, клеил. Ясно же, зачем. На, тебе говорю, её кровь, свеженькая.
'Маньяк' достал из-за пазухи полиэтиленовый, похожий на грелку кулёк с красной жидкостью. Отвинтил крышечку, нюхнул.
– Пей! Где твой бокал?
И налил в бокал из-под шампанского.
'А вдруг всё-таки приколист? Вдруг его Артемий подослал, в счёт ушедшего первого апреля?'.
Игорёк поднял бокал и понюхал. Спьяну никакого запаха разобрать он не мог. Жидкость маслянисто качалась в бокале.
Игорёк попробовал, чуть-чуть. На вкус это была совершеннейшая кровь. Игорька затошнило. Он вспомнил ту милую девочку, совсем юную.
– Ты её замочил? – дрогнувшим голосом спросил он.
– Да живая. Пол литра всего-то взял. Проспится и не вспомнит. Слушай, а ты ведь новенький! Точно новенький!
Взгляд «маньяка» сделался вовсе шалым и бесшабашным.
– Нашему полку прибыло! Ну, наконец, напал на новенького. А то третий век... Я тебя такому научу! Да ты хлебни как следует. Конечно, требуется привычка, навык. Но, как обвыкнешься – слаще мёда, девушки милее. Кровь – это же мать всего живого. Её как живую воду, как высочайшую ценность принимать надобно. Внутрь, естественно. Есть, которые не внутрь употребляют, а в виде примочек, ванн – то изуверы, надругатели над природой. Так что не ломайся, пей, говорю.
– Да иди ты... учитель нашёлся.
– Ха-ха, ну и как ты без неё, кровинушки, сотни лет жить-то собираешься?
– А откуда ты знаешь?..
Игорьку стало не по себе.
– Вот дурак. Да от тебя бессмертием за версту шибает.
– Ну и что? Пусть шибает. Всё равно кровь не буду.
– Ну, как хочешь. Легко сказать 'не буду', а попробуй не употреби. Через неделю оголодаешь, через месяц на мертвеца станешь смахивать. Через два свалишься где-нибудь в канаве, так тысячу лет и пролежишь, при полном, заметь, сознании своего ничтожества. Пожалей себя, испей её, родимую. Это ж жизнь наша!
– А бессмертия, значит, без чужой крови не бывает?
– А как ты себе это мыслишь, чудило? Только ею, родимой, и спасаемся. Мы, вампиры, народ не кровожданый. Исключительно по необходимости употребляем.
Вампир замолчал, взгляд его сделался задумчив. Затем хмыкнул, как бы в сомнениях, полез в карман, извлёк визитку и положил перед Игорьком:
– Н-на, владей. Станет худо – приходи. Ни в коем случае не звони, только лично. Осознал?
– А ты это... как?
– Чего – это?
– Ну, как ты это?.. Ну, там... клыки, а?
Вампир громко, от души расхохотался. Отёр ладонью слезу и пояснил:
– Ланцетом. Клыки в Голливуде. А тут огипнозил, надрезал, взял не больше пол литра, пластырем бактерицидным залепил и гуляй, красавица, радуй мужской глаз. Бледность ей будет только к лицу. А вот есть у нас один специалист, – вампир откинулся на спинку стула и, сделав глоток из бокала Игорька, – свой он уже успел осушить, – облизал губы. – Один он у нас такой, телекинетический. Кровь на расстоянии берёт. Источник ничего не замечает, разве лишь слабое головокружение минуту-другую. И всё... Мы спецы – у нас ни раны, ни гематомы. Разве когда сосуд какой лопнет кровеносный. И из артерии не берем. Хотя, оно, конечно соблазнительно из артерии...
Вампир возвел очи горе и продолжил:
– Это если известно, что источник – не жилец, тогда мы, ну кто кого успеет оповестить, – кровушку-то надо употреблять только свежую, живую, мертвяцкая – это жжение и судороги, – так вот, тогда-то мы её берем из артерии. Из стволовой, опять же, нельзя, она оттуда фонтанирует, так что никак аккуратно не возьмешь, негигиенично выйдет. А в нашем деле главное – аккуратность. Ну, а уж если капнуло на одежду – так надобно, чтобы материальчик был чёрный. Усекаешь?
Вампир подмигнул Игорьку с нахальством дешёвого актёра.
– И хорошо, чтобы музыка играла. Ладно, хватит лясы точить. Кстати, в гробу не спи – плохо на психику действует. И вообще, в киношные игры не играй. Осиновых кольев не бойся, серебряных пуль тоже. Ничего не бойся. Нет, вру. Бойся остаться без свежей крови. Всё, бывай.
Вампир допил остатки крови, поднялся, хлопнул Игорька по плечу и хотел было удалиться, но вдруг, вспомнив ещё одну инструкцию для начинающего вампира, произнёс:
– А вот на дневной свет может возникнуть аллергия. Такое случается. Если почувствуешь симптомы –
