– Угу. Так что, будем прощаться. Ситуация под контролем, товарищ генерал.
– Я в тебе, клавишник, уверен, – ответил генерал. – Надо было их, союзничков... – генерал употребил ненормативное слово, – сразу после Эльбы... – снова выругался он нецензурно.
– Прощайте, – сказал Игорёк и вышел из машины.
Переодетые морпехи из охраны посольства США отрезали Игорька от «Волги», лимузин сдвинулся, освобождая проезд. Генеральская машина выползла на Рублёвку и скрылась из виду.
– Take your place, – пригласил американец и продублировал по-русски: – Садитесь в машину.
– Нет, в машину садиться я не буду. Чего надо, говори.
– Вас хотят видеть в Посольстве Соединённых Штатов Америки.
Игорёк поёжился, за шиворот стекала вода.
– Так пригласите на приём. Официальным образом.
– Вы не в последнюю очередь заинтересованы в этом сами, – начал американец. – Мы имеем для вас исключительно важное...
– Oops! – сказал негр.
В этот момент раздался визг тормозов, и с трассы влетели, сердито сверкая фарами, машины опергруппы полковника Любимова.
– Bullshit, – бросил в сердцах американец.
Из микроавтобуса посыпались бойцы в ночном камуфляже, в мгновение ока рассредоточились они среди сосен, оцепив лимузин. Эти уже открыто оперировали оружием, взяв парней из посольства под прицел автоматов ВСК-94. Морпехи спешно ретировались в лимузин. Дипломат крутил головой, выглядывая старшего опергруппы.
Игорёк запрокинул голову, подставляя лицо дождю. Как станут разбираться между собой силовики дружественных стран, его не интересовало. Он слушал, как дождь шелестит в ветвях сосен, как стучит по асфальту дороги, барабанит по капотам машин.
«Сейчас бы в лес, вот туда. И шагать до самого утра. И вообще, идти и идти...»
Из легковушки появились двое в штатском.
– Кто из вас Игорь Святополкович Хромов? – деловым тоном осведомился один из них.
«Отчего бы и не пойти? Зачем мне теперь Любимов? Иллюзорщики разгуляться не дадут, а значит, «крыша» полковника мне теперь ни к чему».
Была до разговора со Стражем у Игорька цель: потратить своё неограниченное будущее на исправление человечества, на гармонизацию всей человеческой жизни. Для начала собирался он заставить Любимова «закрыть» его от людей и всяческих организаций, в оперативном смысле закрыть, чтобы не мешали, не приставали, не донимали, а он будет экспериментировать с вещами серьёзными, с мирозданием – менять климат, полюса Земли, пути комет и активность Солнца, и вместе с этим информационную политику телеканалов, нравы политиков и бестолковых деятелей культуры, отношение людей к своей жизни. Как-то же, в самом деле, можно сдвинуть с места материк Россию. Но теперь всё это уже было не актуально. Закрываться от нездорового интереса силовых и иных прочих структур перед лицом геополитических игрищ Реализованных смысла не имело, как не имели смысла эксперименты с природой в глобальном масштабе.
Короче, можно было смело шагать в лес, удерживала только мысль о Сером. Как-то нехорошо у них из- за астрала получилось, нельзя оставлять по себе дурную память. И посмотреть в глаза Зверю очень даже любопытно. А эти ребята из ФСБ именно о Звере и хотят говорить. В контексте будущего страны, разумеется.
– Я протестую! Что здесь происходит? – прервал мысли возглас американца. – Я – атташе посольства Соединённых Штатов Америки! Мы с другом приехали дышать лесным воздухом. Не так ли, господин Хромов?
– Я шёл, – сказал Игорёк, – смотрю, стоит, дышит воздухом. Собирался пройти мимо, а тут вы.
Один из ФСБшников осведомился у атташе:
– Надышались?
– В большой степени, – ответил тот.
– Ну, и убирайтесь отсюда.
– Мы с другом...
– Без друга.
– Это грубое насилие.
– Разумеется.
Атташе гордо вскинул голову, с треском закрыл зонт и, хлопнув дверью лимузина, отбыл.
Комитетчик достал телефон, набрал номер.
– Товарищ полковник, объект на контакте. Даю. – Протянул трубку Игорьку.
– Слушаю вас, Любимов, – сказал Игорёк.
– Игорь Святополкович, – голос Любимова был более чем энергичен. – Давайте забудем обо всех недоразумениях. На карту поставлена судьба Отечества. Судьба России. Не знаю, как вы исчезли с квартиры Зверя, что там у вас было с ним, но это не имеет значения. Я взываю к вашему патриотизму и надеюсь, что наши договорённости остаются в силе.
– Полковник, вы скажите, что от меня требуется. Где Зверь? У Тредиаковского? Где дом Тредиаковского?
– Вы правильно мыслите, Игорь Святополкович, – в голосе Любимова звучало нескрываемое облегчение. – Тредиаковский совсем рядом, в Жуковке. Где-то там и Зверь.
– Я найду. Тредиаковского спасать?
– Это как вам заблагорассудится. Нам нет дела до Тредиаковского. Привезите Зверя. Я открываю вам карты. До полуночи остаются считанные часы. Время Вавилона истекает. Мы должны передать Источник.
– Есть достойная кандидатура? – усмехнулся Игорёк.
– Так точно. Его уже везут. Встреча, предположительно, в двадцать три ноль-ноль на пересечении Рублёвки и МКАДа.
– Обещать ничего не стану.
– Понимаю. Мы надеемся на вас. Передайте трубку лейтенанту.
В Жуковку микроавтобус с бойцами спецназа въезжать не стал. Остановился перед шлагбаумом «закрытой зоны». БМВ с Игорьком, благодаря удостоверениям комитетчиков, углубился в элитный сектор деревни и остановился прямо напротив ворот жилища олигарха. По периметру железной ограды забора горели матовые белые фонари. Игорёк вгляделся в контуры особняка. «Тредиаковский – олигарх со вкусом», – отметил он. Двухэтажный кирпичный особняк в строгом викторианском стиле, без популярного у нуворишей архитектурного кровосмешения.
– Одноэтажное строение за воротами – помещение для охраны, – объяснил лейтенант.
– Понял, – ответил Игорёк. – Ждите.
Створки ворот были приоткрыты, так что мог пройти человек. Охрана в караулке лежала без признаков жизни, все четверо. Впрочем, в караулку он заглянул скорее для проформы, заранее зная, чт
Тредиаковский, человек с длинным носом и угрюмыми карими глазами, сидел сбоку от камина, привязанный к массивному венскому стулу чёрного дерева. Рот его был залеплен скотчем. А Серый помешивал кочергой угли.
– Привет, Серый, – с порога объявил Игорёк.
Серёга поднялся с корточек, глянул недружелюбно.
– А кого я на свой финач нанизал? – спросил он.
– Представляешь, Серый, не меня. Есть такое место во Вселенной, называется Зазеркалье. Этот был оттуда, вылитый мой дубль. Ты же меня знаешь, меня развести – как два пальца об асфальт. Вот дубль и развёл. Я там остался, а он сюда – права качать. Ты же меня знаешь, я своих товарищей не убиваю.
– Во сне ты и вправду был мирный. А в Вавилоне не очень. Хот
