– Иштар околдовала. Эх, Серый, как она меня обманула... Я ведь больше никому не могу поплакаться. Никто ведь не поверит. А ты поверишь. Да я тебя за одно только это не стал бы убивать.
– Знаешь, клавишник, всё-таки лучше перестраховаться.
Серый потянул из кармана спецназовский ГШ-18, пули которого пробивают любой бронежилет, и два раза выстрелил.
Игорька качнуло. С некоторым недоумением Игорёк отметил, что ему больно. В пиджаке, на уровне сердца образовались две дырки. Игорёк полез во внутренний карман, вынул продырявленный паспорт и показал Серому.
– Вот видишь, всё путём.
– Вижу, – хмуро ответил Серый.
– Только, знаешь что, Серёга. Больно мне было отчего-то. И в Вавилоне, согласись, я только что-то там хотел, а ты меня вырубил реально. И в Снотворении вырубил. Что-то с тобой не так. Ты пойми, меня вообще-то могут вырубить только иллюзорщики, а это страшные сущности. Они выше Реализованных.
– О Реализованных я кое-что слышал от Володи. Кстати, ты его не видел?
– Ты уже спрашивал.
– Ну не тебя же. Выпить хочешь? Буржуйского вискарика?
– Ну, давай, за встречу, – подходя к столу, уставленному напитками, сказал Игорёк.
Связанный олигарх следил за ними совершенно безумным взглядом.
Игорёк отхлебнул из широкого стакана вискаря со льдом, скривился. Повернулся к Тредиаковскому:
– Мартини есть?
Тот замычал, показывая глазами куда-то вбок.
– Мартини – напиток женский, – рассудительно заметил Серый.
– Ничего, что женский, нам нравится, – приговаривая, Игорёк открыл дверцу массивного антикварного буфета, добыл оттуда бутылку «Чинзано». – «Чинзано» нам тоже сгодится. Не предлагаю, – кивнув Серому, свинтил крышку, вытянул дозатор и сделал пару глотков прямо из горла. – Очень хорошо. Серый, ты почему меня всё время вырубаешь?
– Не знаю. Я после Вавилона изменился. Научился уметь то, чего раньше никогда не умел. Даже маги Египта не смогли меня научить большему. А сейчас сила прямо играет. Если бы Володю встретить, он бы объяснил, конечно, если бы захотел.
– Да, Володя, он такой, – глубокомысленно заметил Игорёк, усевшись на свободный стул. Сделал ещё несколько глотков. – Я так и не понял, на кого он играет.
– Что здесь непонятного? Сам на себя.
– Не скажи. Я о мироздании много чего интересного узнал. Свою игру не поведёшь. Помнишь разговор про Армагеддон? Тебя ещё Володя спросил, на чьей стороне собираешься.
– Помню, – нехотя ответил Серый.
– А ничейной-то стороны и нет. Такие дела, брат.
– Быстро же ты ума набрался, клавишник. – Серый снова присел перед камином, откинул стекло и принялся помешивать угли.
– Что ты планируешь с этим? – Игорёк показал бутылкой на олигарха.
– Засуну ему кочергу в глотку.
– Ну-ну. В Снотворении, значит, хотел попотчевать часами его ментала. Ты и вправду зверь. Может, сохраним ему жизнь?
– Это мне решать.
– Если бы меня здесь не было, тогда тебе. Но я же здесь. От этого факта нам не уйти. – Игорёк снова приложился к бутылке.
– Пускай без кочерги. Но убью, по-любому. Он слишком много услышал.
– А я ему память сотру. Я знаю как. На уровне астрального тела. Мне это легко. Может даже совсем забыть, что он – Тредиаковский. Номера счетов позабудет. Цирк начнётся. Оцени.
– Оценил, – угрюмо произнёс Серый. – Мы с тобой, типа, клоуны. Шоу Бенни Хилла.
– Тогда так. Этот вечер он забывает, а все сбережения отдаёт государству. Как тебе такое, Серый?
Тот ухмыльнулся.
– Уже интереснее. Тогда, пускай, ещё в тюрьму садится. Сбережения – это мелочь. Главный интерес – «Нефтеюганск». Пускай сам государству отдаст. Тогда не убью.
– Ну, с Резовским ты же как-то договорился. Ведь это была твоя работа?
– Меня попросили не убивать. А так, я бы его...
– Зачем ты их убиваешь? Тебе ведь деньги не интересны.
– Империю строю. Никто не строит. А я строю. Для начала нужно, чтобы такие упыри, как этот, не мешали, – Серый люто глянул на Тредиаковского.
– Полковник Любимов с группой «Русский Ковчег» тоже строит.
– Это они заслали твоего дубля?
– Только не мочить. Хотят они царя сажать на трон. Источник силы пока что при тебе.
– Ну-ну. И сейчас где-то здесь пасутся?
– Сейчас, – Игорёк глянул на бронзовые каминные часы, – десять минут одиннадцатого. Нас будут ждать в одиннадцать на пересечении с МКАДом. Туда же подвезут и претендента.
– Кто претендент? – в глазах Серого блеснул огонёк интереса.
– Пока не знаю. Ты как, согласен? Я им ничего не обещал.
– Знаешь, клавишник, а поехали.
– Тебя могут убить.
– Вот и проверю. Должен же я знать пределы своей силы.
– С огнём играешь.
– С людьми, – презрительно сплюнул Серый. – Давай, вырезай ему память.
Игорёк опустил бутылку на пол. И, подойдя к Тредиаковскому, положил раскрытую ладонь ему на затылок. Тредиаковский издал короткое мычание, голова его дёрнулась и бессильно упала на грудь.
По Московской Кольцевой автостраде мчался сквозь дождь чёрный представительский «Мерседес». Сорванный среди ночи писателем Захановым лидер ведущей левой партии России тяжким взглядом буравил небольшой участок трассы, выхваченный из темноты светом противотуманных фар. И с раздражением думал, что после девяносто шестого года будущее для него ограничено вот таким мутным пятном света, за которым только мрак. Успел он уже притерпеться к гнусной мысли, что власти в стране ему не видать. Уже и деньги у Тредиаковского стал брать на борьбу с олигархическим режимом, уже нещепетильно включает в партийные списки всякий новорусский сброд, одним словом, махнул рукой на своё место в истории, на образ свой в глазах потомков.
И вдруг оказывается, что всё можно переменить за какие-нибудь пару-тройку часов. Приходит Заханов и, ссылаясь на самые наимистичнейшие, самые что ни на есть метафизические источники, от имени наисекретнейшей, что твоя масонская ложа, структуры «Русский Ковчег», зовёт на царство.
После всех разочарований и унижений, готов он был схватиться и за оголтелую мистику. Терять нечего. Это тебе не танковую дивизию поднимать и гнать на Красную площадь: расстреливать стены Кремлёвского дворца и брать штурмом Администрацию президента. И ждать, что танкисты прямо на марше предадут тебя. Нет, мы, лишь когда подобные сильные ходы недоступны, изображаем толерантную оппозицию. Пускай журналюги зубоскалят, мол, политики только изображают оппонентов, а на самом деле все из одной руки кормятся, в одни школы и вузы детей отдают, на одних курортах яйца парят. Нет, ты мне покажи хотя бы малую, но реальную возможность всё здесь перевернуть – и переверну.
Заханов, сидевший рядом, пребывал в несколько ином настроении, приподнято-воодушевлённом, наступательном. Ход событий последних дней, казалось ему, лишь подтверждал его прогнозы и понимание глубинных процессов бытия. Всё складывалось одно к одному. Информация об Источнике Силы оказалась верной, а значит, его мистический информатор не был галлюцинацией или плодом воображения. И группа «Ковчег» действительно работает под патронатом Русских Богов. И грозная метафизика истории проворачивает свои колоссальные шестерни в нужном направлении.
«Пространства имеют свойства шевелиться, – думал он, – на какое-то время они застывают и превращаются в гигантские мировые кристаллы, где грань одного кристалла точно и блистательно
