людей. И мы с сэром Эдгаром считаем, что вы наилучшая кандидатура для этой должности.
— Мне потребовалось пять лет, чтобы завоевать доверие улу, — сказал Адам. — С помощью Бинтанга и его турахов мне удалось начать несколько весьма многообещающих проектов, и только сейчас пришло время увидеть результаты. Мне почти удалось решить проблему питания. Хирурга вы можете найти в Кучинге, и англичане никогда не страдали от недостатка хороших администраторов, а я чувствую, что из моих трудов вот-вот может родиться что-то важное. Видите ли, доктор Макалистер, в Ядвиге наша жизнь полностью зависела от того, насколько немцы позволяли нам существовать. Здесь же, независимо от бедности почвы, от примитивности организации общества, человек всегда может рассчитывать на собственные силы, и мы практически доказали это.
— Мда... понимаю. Но, думаю, вы должны принять во внимание и тот факт, что миссис Кельно будет чувствовать себя куда лучше в Кучинге. Она может позволить себе несколько раз в году бывать в Сингапуре.
— Со всей откровенностью должен сказать, что Анджеле моя деятельность доставляет такое же удовольствие, как и мне.
— А мальчик? Он же должен получить образование?
— Анджела ежедневно занимается с ним. И он не уступает никому из ребят его возраста в Кучинге.
— Значит, вы решительно отказываетесь?
— Да.
— Насколько ваше решение обусловлено страхом покинуть джунгли?
Адам поставил бокал и перевел дыхание, потому что Макалистер попал в самую точку.
— Кучинг — отнюдь не центр Лондона. Никто вас не обнаружит там.
— Евреи повсюду. И каждый из них — мой потенциальный враг.
— И неужели вы собираетесь до конца жизни похоронить себя в джунглях?
— Мне бы не хотелось больше говорить на эту тему, — сказал Адам Кельно; крупные капли пота покрывали его лицо.
13
Стефан Кельно, щедро одаренный ребенок, был зеницей ока для своего отца. Может быть, туземцев больше всего поражало неизменное присутствие мальчика рядом с отцом во время его путешествия по рекам.
Адам в глубокой печали стоял на пристани, от которой отходил паром на Кучинг; Анджела с сыном махали ему, пока совершенно не скрылись из виду. В Кучинге они должны были сесть на пароход в Сингапур, а оттуда отправиться в Австралию, где Стефану предстояло начать формальное обучение в школе-интернате.
Адам испытывал нечто большее, чем естественное опасение отца за судьбу сына. В первый раз за все годы он обратился к молитве. Он молился о безопасности мальчика.
Чтобы заполнить зияющую пустоту в жизни, он стал уделять еще больше внимания Терренсу. С ранних лет Терренс уже привык к медицинской терминологии, порой помогал ему в несложных операциях: Не было никаких сомнений, что из него получится превосходный врач, и целью жизни Адама стало поспособствовать этому. Иан Кемпбелл всецело поддерживал его, хотя и сомневался, что мальчик, выросший в джунглях, сможет найти себе место в современном мире.
Всю свою энергию Кельна обратил на претворение в жизнь нескольких новых программ. Он обратился к Бинтангу и главам длинных домов с просьбой послать несколько способных мальчиков и девочек из каждого такого дома в Форт-Бобанг. Ему пришлось потрудиться, убеждая взрослых пойти на это, потому что племя привыкло жить тесным сообществом и не хотело лишаться рабочей силы. Наконец Адаму удалось убедить их, что, получив специальную подготовку, ребята будут иметь куда большую ценность для племени.
Он начал заниматься с пятнадцатью подростками, которые для своего обитания построили миниатюрный длинный дом. Первый курс обучения носил очень простой характер: дать им представление о времени, научить оказывать первую медицинскую помощь и заботиться о гигиене в каждом длинном доме. Двое ребят из первой группы были посланы в подготовительную школу Балу-Линтанг в Кучинге для более основательного обучения.
В течение года Анджела учила их читать и писать по-английски, а также ухаживать за больными. Заинтересовался экспериментом даже Л. Клифтон-Мик, и его стараниями за поселением появился опытный участок возделанной земли. В конце третьего года случилось важное событие: из школы Балу-Линтанг вернулся один из мальчиков, умеющий теперь работать с рацией. В первый раз за тысячелетия своего существования улу получили возможность слушать внешний мир и говорить с ним. Во время сезона муссонов рация стала даром свыше: с ее помощью врач разговаривал с больными и ставил диагнозы.
Но подлинным сокровищем был для планов доктора Терренс Кемпбелл. Его умение свободно общаться с ребятами из племени улу обеспечило успех замысла, чего не могли не признать все обитатели британской колонии. Терренс растолковывал туземцам сложные места в учебниках. Адам с каждым днем убеждался, что Терренсу имеет смысл получить настоящее образование в хорошем английском колледже. Может быть, рвение Кельно объяснялось сожалением, что его собственный сын не избрал стезю медика. Но как бы там ни было, Кельно был для Терренса, проявлявшего блистательные способности, и учителем, и Богом.
Массовые прививки в племени Бинтанга позволили избавиться, от многих старых заболеваний. Длинные дома стали чище, земля начала давать более обильные урожаи, и улу перестали мучить многочисленные хворобы. Скоро другие вожди сами стали обращаться к Адаму с просьбами послать детей в Форт-Бобанг, и число учеников выросло до сорока человек.
Обсуждение бюджетных трат в Кучинге всегда носило напряженный характер, но Макалистер неизменна давал Кельно все, что он требовал. Не было тайной, что султан Брунея просил доктора Адама стать его личным врачом, за что обещал построить отличную новую больницу. Через два года появился наконец вертолет, который стократно увеличил возможности врача. Племя ибанов даже сочинила песню о бескрылой птице и о докторе, который появляется с неба.
Правда, все это было лишь каплей в море. Адам понимал, что, даже пустив в ход все свое умение и потратив все деньги, которые предоставлены в его распоряжение, он мало что может изменить, но каждый маленький шаг вперед укреплял в нем решимость продолжать начатое.
Год шел за годом, и работа продвигалась. Но истинным смыслом жизни Адама Кельно было ожидание Стефана на летние каникулы, Никого не удивляло, что мальчик был на голову выше всех одноклассников. И хотя он прекрасно чувствовал себя в Австралии, его подлинным домом был Форт-Бобанг, где его ждали потрясающие путешествия вместе с отцом по Леманаку.
До Адама дошла новость, которая расстроила его больше, чем он мог ожидать. Макалистер вышел в отставку и возвращался в Англию. Между ними никогда не было особенной близости, и Адам сам удивился, почему его так огорчило Это известие.
Семья Кельно прибыла в Кучинг, где состоялся прощальный обед в честь Макалистера и сэра Эдгара Бейтса, губернатора, отправляющегося в Англию на коронацию новой королевы. Затем сэру Эдгару предстояло остаться на родине, а в Саравак должен был прибыть новый губернатор.
Даже в столь отдаленном уголке земли англичане умели обставить проводы торжественно и пышно. Обширный зал был полон белоснежных мундиров, блистающих разноцветьем нашивок и медалей.
Было провозглашено множество тостов, преисполненных искренних и ложных чувств. Все стремительно менялось в эти дни. Над империей, чье солнце, казалось, никогда не могло зайти, оно постепенно клонилось к закату. В Азии, в Африке и в Америке привычный порядок рухнул, как домик из костяшек домино. Малайцы в Сараваке тоже ощущали первые дуновения ветра свободы.
Когда прощальный вечер достиг апогея, Адам повернулся к жене и взял ее за руку.
— У меня есть сюрприз для тебя, — сказал он.— Утром мы отправляемся в Сингапур, откуда полетим в Австралию к Стефану, и, может быть, нас ждет небольшой отдых в Новой Зеландии.
Долгая ночь Адама Кельно подходила к концу.
