Я выслушал солидную порцию оскорблений в свой адрес и, когда насытился, быстренько вставил комплимент:
— Зато твои великолепные ножки восхитительно бы смотрелись на золотом песке пляжа!
— Да, ноги у меня красивые, — другим тоном, серьезным и спокойным, произнесла Иолия. Затем она принялась перечислять, какие комплименты слышала в их адрес.
Чем дольше она говорила, тем сильнее я убеждался, сколь бедна у меня фантазия. Что поделаешь — не все же одному, что-то должно и другим остаться!..
Потом я отвез Иолию в парикмахерскую, загнал взятый на прокат флайер в ангар отеля и отправился на деловое свидание. В моем распоряжении было часа два — столько, обычно, женщина проводит в парикмахерской. Причем время это не зависит от количества и качества волос. Что там можно так долго делать затрудняюсь сказать. По моим расчетам, за два часа можно завить все листья на всех деревьях центрального городского парка. Впрочем, грех жаловаться, ведь теперь мне не надо придумывать какую- нибудь причину, чтобы без свидетелей встретиться с нужным человеком.
Звали его Леб Девкальд. Он работал инженером-электронщиком в казино «Черная дыра». Типичный лодырь с манией величия. Жена ушла от него, и все свободное от работы время он просиживал в маленьком темном баре «Пещера привидений», поджидая свободные уши. Привидениями в баре, конечно же, и не пахло, если не считать призраками посетителей: все, как на подбор, толстые и бледные, будто никогда не попадались солнцу на глаза, и в зеленовато-синем освещении походили если не на потусторонние силы, то на вздувшихся утопленников — точно. Внешний вид Девкальда сначала сбил меня с толку, я решил было, что с ним ничего не выгорит, проверял по инерции. Вроде солидный мужчина — высокого роста, полный, лицо, хоть и бледное, но ухоженное и самодовольное, правда, волосы длинные и прическа «а ля Рембрант». Последняя деталь оказалась кончиками ослиных ушей, а я чуть было не прошел мимо них. Полвечера просидел я в баре за соседним столиком, не зная, как подъехать к Лебу Девкальду. Почему-то считал, что повод для случайного знакомства должен быть очень случайный, иначе Девкальд заподозрит. Такой повод не находился, зато официант указал мне на кончики ушей. Девкальд, получив заказ — дешевый и слабенький, дамский коктейль, принялся что-то рассказывать официанту. Тот слушал с профессионально-непроницаемым лицом, а когда проходил мимо моего столика, прошипел ядовито:
— Ну и враль!
Я тут же повернулся к Лебу Девкальду и пожаловался:
— Ох и обслуживание здесь! — О-о, я вам могу об этом баре такое рассказать! — многозначительно произнес обрадовавшийся Девкальд.
— Разрешите пересесть за ваш столик? С удовольствием послушаю вас.
— Конечно!
Я пересел к нему, представился первым попавшимся именем и сообщил, что работаю в патрульной службе. Это место работы внушает доверие всем, за исключением тех, кто не в ладу с законом. Девкальд не был похож на отчаянного человека.
— Лебиус Девкальдус, — зачем-то исковеркав на латинский лад свое имя, представился он. — Главный инженер и совладелец казино «Черная дыра», мультимиллионер.
Я изобразил легкое удивление: мультимиллионер — и в таком заведении!
— Иногда хочется побыть рядовым гражданином, отдохнуть от бремени власти и денег, — с видом уставшего сноба объяснил он. — Можешь называть меня просто Лебом — мне будет приятно. Договорились?
Ну, конечно. Мы еще много о чем договорились в тот вечер. Леб Девкальд, получив свободные и терпеливо слушающие уши, разразился таким потоком беззастенчивого вранья, что я чуть в нем не утонул. По крайней мере, ночью того дня я выдал Иолии такие комплименты, что она спросила, не пьян ли я. Нет, выпил я тогда мало, больше угощал «мультимиллионера», взявшего с собой не ту кредитную карточку. А он врал и врал. И не краснел.
Засомневаться я позволил себе только один раз: — Не может быть, чтобы у тебя были все электронные схемы казино! Ведь они хранятся в секрете даже от директора!
— Не веришь?! — На лице Девкальда появилась торжествующая улыбка: впервые говорил правду, а ему не верили. — Завтра, нет, послезавтра покажу их тебе. Прямо здесь!
— Если покажешь, весь вечер угощаю тебя, — в свою очередь пообещал я.
Сегодня я и шел с надеждой исполнить обещание. Зайдя в бар, увидел Леба Девкальда за тем же столиком и с торжествующей улыбкой на лице. Значит, придется поить его.
Обменявшись приветствиями, Девкальд сунул мне под столиком миниатюрный видеомагнитофон.
— На, смотри! Только осторожно, чтобы никто не заметил.
Никто не заметил. И в этот раз, и в следующий, когда через два часа я выволок в доску пьяного Леба в туалет и переснял схемы на свой видеомагнитофон. На это ушло всего три минуты, а предыдущие сто семнадцать ушли на спаивание. Для этого мне надо было заявить, что впервые вижу человека умеющего так много выпить, а потом делать почаще заказы и оплачивать их. Оказывается, хвастливость дружит с жадностью и обе у Девкальда одинакового размера — безразмерные. Сомневаюсь, что завтра он вспомнит с кем пил и сколько раз показывал схемы.
Иолия уже отбыла свой срок в парикмахерской и что-то пробурчала о вежливости королей — точности. Хотя я, по ее мнению, не король, но пригласил Иолию в самый лучший и дорогой ресторан города. Там она приложила максимум усилий, чтобы вызвать во мне ревность. Ее очень злило, что я в этом отношении, опять-таки по ее мнению, не на королевской высоте абсолютно лишен такого яркого чувства. Тут она ошибалась. Я ревновал ее даже к взглядам и так сильно, что стрелка моего «ревмометра» уже зашкалила, и Иолины отчаянные потуги не могли продвинуть стрелку ни на йоту дальше.
После такого вечера в ресторане и подобной ему ночи в коттедже, я вернулся в отель совершенно измочаленный. Тук и Родроб, предупрежденные мной, бодрствовали за ящиком бутылок с дешевой адской жидкостью, годной разве что для ведения химической войны. Эти двое нашли общий язык, состоявший из постукиваний и мычания, и, как я понял, болтали они без умолку.
— Родроб, возьми у меня в номере ящик с провизией, неси его во флайер, а ты Тук, — я постучал по пластинке. — выбирайся на крышу через окно.
Интересно было бы посмотреть с улицы, как Тук проделывает это. Эдакий пятнадцатиметровый червяк бесшумно полз по стене, словно нанизывая на коричневое тело бледно-голубые этажи отеля. Хорошо, что время — пять часов утра, а то бы на улице собралась толпа зевак. Во флайере oн занял весь трюм, для Родроба не осталось места, пришлось дружкам разлучиться. Родроб сидел рядом со мной в кабине, восхищенно наблюдал, как я за четыре секунды вывел флайер на высоту десять тысяч метров. Он ожидал от меня еще каких-нибудь воздушных финтов, но я ввел в бортовой компьютер координаты точки приземления и переключился на автопилот. Родроб сразу же заснул, а я еще минут десять смотрел на восходящее солнце. Оно осветило клубящиеся под нами облака, сделав их розовыми, и казалось, что по красному столу размазали комковатую манную кашу. Каша медленно разжижалась, разжижалась, становилась все ближе и вдруг залепила мне глаза…
Проснулся я от прерывистого аварийного сигнала и не сразу понял, где нахожусь и что происходит. Флайер, завалившись на левое крыло, падал, вклинился уже в облака и собирался закрутиться в штопор. Я переключился на ручное управление. Флайер перекувырнулся через левое крыло, потом через правое, точно хотел намотать на свое серебристое туловище вату облаков, чтобы смягчить удар при падении. Вот он выпал из них. Под нами были горы. И Ни одной мало-мальски удобной площадки не только для посадки, но и для падения. Невероятными усилиями и лишь благодаря хорошей летной практике (летаю с детства) мне удалось выровнять машину. Теперь мы планировали над острыми и тупыми горными вершинами. Я, как загипнотизированный, смотрел на них и пытался угадать, какая будет наша.
Рядом послышалась возня — Родроб вылазил из кресла. Я и забыл, что он в кабине.
— Не покидай кресло, может придется катапультироваться, — предупредил я. — Остановился двигатель, нет подачи топлива.
— А Тук?
Я промолчал в ответ.
— Угу, — промычал Родроб и исчез в глубине флайера.
