повидали и пощупали собственными руками…
— Отвечайте прямо — есть они на планете или их нет?! — Иван пошёл в наступление. Что ему ещё оставалось, кто ещё мог ответить на его вопросы!
Нечеловеческая улыбка снова скривила горбоносое лицо Рона Дэйка, и проглянули в этом лице уловимые, приметные лешачьи черты, засветилась темным огнём в глазах неизбывная тоска, перемешенная со страхом далекого грядущего, высверкнула звериная дикость и перемешалось всё с холодным нелюдским умом. Ивану на миг показалось, что и глаза Дэйка слились в один огромный безумный прозорливый глаз, что вырвалось из бескровных губ чёрное змеиное жало и скрылось тут же. Только покрытое рыжей шерстью расплывчатое тело по-прежнему билось в дрожи-судороге.
— Странное слово — заложники, — улыбка погасла на лице Дэйка, сменившись выражением безразличия и некоторого отсутствия, — если подыскать земные аналогии, это всё можно скорее назвать иначе консерванты, что ли, резервный материал, немного грубовато, но слова ничего не меняют. Их можно назвать даже сырьем. Они и есть сырье, материал. Вы извините меня, не Пристанище живет по своим законам. И не нам с вами их менять.
Из-за чахлых колючих кустов выбежала на своих тонких ножках очередная рогатая крыса. Метнулась было через дорогу между Иваном и лешим, чего-то вдруг перепугалась, запищала оглушительно и жутко. И смолкла внезапно, резко. Иван краем глаза заметил, как лицо Дэйка сменилось страшной мордой лешего, как метнул он взгляд на крысу — как та мгновенно превратилась в комок трепещущей медузообразной слизи, растеклась, оставляя чёрное маслянистое пятно на палой хвое. Но лик лешего уже пропал. На Ивана снова печально и устало смотрел Рон Дэйк из центра Ай-Тантра.
— Вы могли бы так и со мной… — спросил Иван.
Дэйк кивнул.
— Так в чём же дело?
— Тут свои законы. Свои интересы.
— Хорошо. Раз все тут такие всемогущие и умные, ответь, что мешает вашим умельцам считывать блокированную информацию из мозга? Почему они не могут сразу же вынуть программу. Заставить работать резидента на себя в его собственном теле, не воплощая его и не перевоплощая?
Рон Дэйк вздохнул, разжал плотно стиснутые губы.
— Всё! Это последний вопрос. Я отвечу на него — программу можно вынуть. Но снять блокаду нельзя. Блокада снимается изнутри. Можно убить мозг, можно уничтожить блокированный участок. Но не более того. И ещё, мой друг. Пристанищу некуда спешить — оно вечно. Вы всё время мыслите человеческими мерками. А здесь мерки другие. Всё. Мне пора, я не могу всё время быть в одном круге, в одном месте. Зург вам всё объяснит.
Лицо Рона Дэйка исчезло. Перед Иваном стоял леший и буравил его своим огромным глазом.
— Так ты и есть зург? — спросил Иван.
Леший обмахнул жуткую свою морду чёрным змеиным языком, раздул ноздри.
Он сделал навстречу Ивану три шага. И снова замер.
— Ты всё скоро узнаешь.
Иван ощущал давящую силу огромного глаза, чёрного зрачка. Но чувствовал и другое: у него достанет выдержки, он устоит. Он не жаба! Надо только выйти из поля этого глаза. Надо освободиться от чар. Вся эта нечисть сильна только тогда, когда ты сам готов ей поддаться.
Щиты! Надо выставлять щит за щитом. Иван понял, что обычных пси-барьеров гиперсенсорного уровня для защиты от лешего не хватит. Только щиты Вритры! Он древнейшим ведическим приёмом ввел себя в состояние «хрустального холода». Первый щит изумрудно-прозрачным колпаком накрыл его, почти полностью прерывая все связи с внешним миром. Второй щит «рубиновый огонь», полыхнул в глазах красным заревом и сделал его недоступным. Теперь медлить нельзя. Иван знал, что щиты Вритры он продержит не дольше двух минут. За это время надо успеть. Или гибель, воплощение и всё остальное…
Он видел, как мгновенно изменился леший, как его схватило вдруг в необоримом припадке-трясучке, как затряслась его шерстистая уродливая голова — казалось был слышен даже лязг зубов. Леший на глазах становился всё более отвратительным, гадким, страшным. Он увеличивался в размерах и теперь уже был вдвое выше Ивана, его корявые лапы тянулись к путнику, из шерсти высверкивали скрытые до того чёрные поблёскивающие когти. И ни звука. Ни единого звука не исходило из лешего, точнее, ни одного писка, шороха, крика, слова не пропускали щиты. Лишь беззвучно раскрывалась страшная пасть, высовывался чёрный язык.
Выжидать не было смысла.
Иван ухватил меч обеими руками и ринулся вперёд.
Времени оставалось чуть более полутора минут. Первый удар пришелся лешему по ногам. Под таким ударом ни одно живое существо не устояло бы. Но леший не только устоял, он даже не шелохнулся — меч прошел сквозь его ноги, словно их и не было. Фантом! Иван заскрежетал зубами от бессилия. Но тут же получил сокрушительный удар по голове. Щиты Вритры не защищали его от физического воздействия. И удар был совсем не призрачным.
Иван упал на спину, дважды перевернулся и застыл на четвереньках.
Леший стоял прямо перед ним и пристально смотрел ему в лицо своим налитым злобою глазом.
Он всё понимал, он выжидал.
— Нечисть! — сорвалось у Ивана с губ. — Гнусная нечисть! Ну, держись!
Это не призрак. Это способность переконцентрации вещества, перераспределения. С таким Ивану уже доводилось сталкиваться. Надо бить из лучемёта, рассеянным залпом из четырёх боковых микростволов. И всё! Времени совсем в обрез.
Иван вскочил на ноги. Отпрыгнул назад. Нет, он не будет тратить заряда на эту погань. Он уложит её и так!
Меч превратился в убийственное «северное сияние», когда Иван взмыл вверх. В прыжке он десятикратно рассек грудь и шею лешего. Но меч только свистел, сверкал в воздухе, не встречая сопротивления.
Леший был неуязвим. Но и он имел слабые места.
Падая, Иван неожиданным ударом рубанул противника под колено — фонтаном вырвалась наружу жёлтая дымящаяся кровь. Нет, никакой это не призрак! Его можно победить, его можно убить!
— Ну всё! Получай!
Иван не стал разглядывать раны, не стал тратить попусту времени. Он нанес ложный удар по другой ноге потом по руке. И когда, казалось, уже не осталось ни силы, ни замаха, он взвился вверх и резко ткнул в бездонно-безумный красный от ярости и боли глаз.
Это был удар мастера!
Дикий рев лешего прорвал барьеры. Пинок невероятной мощи отшвырнул Ивана далеко, метров на пятьдесят назад — плечами и головой Иван врезался в огромную выгнившую от старости ель, сшиб её и рухнул на сырую хвою вместе с ней, пропав под бурым лапником.
Всего пять-шесть секунд ему понадобилось, чтобы выбраться наружу. Но разъяренное полуослепшее четырехметровое существо, прозванное метко лешим, нависло над ним, пытаясь нащупать его, раздавить безжалостными трясущимися когтистыми лапами. Это была ходячая смерть. У Ивана в запасе оставалось не более четвёрти минуты. Падут щиты Вритры — ему конец. Он даже не представлял себе силы и могущества своего соперника.
Надо уложиться, надо успеть. Он сдёрнул с плеча лучемёт. Но не успел его вскинуть, как леший слепым и сильным ударом выбил смертельное оружие из рук. Меч!
Только меч его спасет. Иван взъярился. Он был готов, не щадя себя, перейти в ускоренный ритм, в быстрое время, чтобы выиграть хотя бы пару секунд. Но он не мог сосредоточиться, сконцентрировать волю на переходе надо было отражать удары лешего, наносить удары ему. Это конец! Всё! Иван видел, как хлестала из глаза жёлтая поганая слизь. Надо бить туда. Только туда! Но теперь леший не давал ему такой возможности, он словно скоростная мельница размахивал своими длинными загрубевшими ручищами, размахивал вслепую, желая предотвратить любой возможный удар и нанести последний, сокрушительный своему врагу. Мечом не достанешь!
Иван присмотрелся к корявому стволу ели. Нет, слишком тяжел. И всё же.
