ничего неприятного, болезненного в нём не было. Только журчал будто бы звонкий ручеёчек. Овевало ветерком, да распутывало всё склубившееся в мозгах, вытягивая ниточку за ниточкой, паутинку за паутинкой. И было это всё в какой-то светлой, напоенной голубизной тьме-полумраке. Будто сказочные сумерки сгустились перед глазами, завесили всё пеленою неизъяснимого. А что было до сумерек? Пустыня. Монстры-здоровяки. Алена. Бездыханное тело. И ещё что-то… ах, вот, птица, большая птица.
Иван попробовал открыть глаза. Не получилось. Будто свинцовые валики придавили веки. Он повернул голову — шея слушалась его плохо, но слушалась. А голова была тяжёлой, словно чугунное ядро. Он попробовал пошевелить руками, ногами. Нет, не получалось. Попался! Эта мысль насквозь прожгла Ивана — от затылка до пяток, пронзила тупой иглой сердце. Попался! Они его захватили, связали, ослепили. Это Смерть. И тут же ещё большей болью ударило — Алена!! Где она?! Что с ней! Он рванулся со всей силы. И почувствовал, как незримые путы впились в мышцы ног, рук и спины. Он связан. Они привязали его к чему-то. Невероятным титаническим усилием Иван приподнял веки. И вздрогнул. Прямо в глаза ему смотрела та самая, немигающая большая птица. Никогда ему не доводилось сталкиваться с таким взглядом. У живого существа не могло быть таких глаз. Это были не глаза, а жёлтые локаторы, прощупывающие тебя насквозь, прожигающие, пронизывающие и вместе с тем абсолютно холодные, бесстрастные, мертвые. Глаза эти затмевали всё на страшном высохшем получеловеческом лице с огромными надбровными дугами, куполообразным черепом и хищным, выдающимся далеко вперёд, совсем не птичьим носом, полускрывающим маленький безгубый рот…
Птица молчала.
И Иван молчал.
Чувства постепенно возвращались к нему. И теперь он явственно ощущал спиной холодный шершавый камень, к которому был привязан, песок под ступнями, даже лёгкий и сырой сквозняк он чувствовал обнаженным беспомощным телом.
— Ну и что дальше? — спросил он, еле ворочая языком. Птица с человеческой головой промолчала.
— Понятно, — заключил Иван.
Надежды на милость не было.
Он дёрнулся ещё раз, и ещё. Но путы держали крепко.
Жёлтые глаза-локаторы продолжали прожигать его мозг, прощупывать.
Это нам всё знакомо, думал Иван. И что за интерес такой к содержимому его головы, прямо всем надо знать, что там в ней! Ну, понятно, когда существа внеземных цивилизаций изучают нечто новое для них, неведомое, пытаются получить как можно больше информации, сканировать объект, мнемоскопировать… всё объяснимо. Но ведь всем этим нежитям явно не нужны никакие знания о земной цивилизации, заключенные в его мозгу. Они докапываются до чего-то иного! Может, до того, что позарез понадобилось подлому Авварону?! Может, именно блокированный участок их интересует? Им нужны данные не о Земле. Про Землю они, если верить колдуну-крысенышу, всё знают. Их интересует Система. Но в этом случае… Иван внутренне содрогнулся — в этом случае, чем больше он вспоминает своё прошлое, тем больше раскрывается перед ними, перед этими тварями-нелюдями. Он их потихоньку ведет к дверце, той самой дверце, что соединит два чудовищных мира! Как же быть? Не вспоминать он не может, это его память, это его жизнь, без этой памяти он ходячий мертвец, зомби. А с памятью он будет полным мертвецом! Они выкачают из его мозга все сведения и прикончат. В лучшем случае воплотят — а это хуже смерти! Вот тебе и палка о двух концах! Куда ни поверни — везде труба, везде ему крышка. И эти сволочи ясно осознают его положение. Всё они понимают! Всё знают! Ну и твари!
Он уставился в жёлтые глаза человекоптицы. Он решил пересилить этот нелюдской взгляд, переглядеть гадину. Иван был ещё слаб после обморока. Но он умел быстро восстанавливать силы. Он умел собирать волю в кулак. Четырнадцать тысячелетий ведической культуры россов были за его плечами. И хотя он проник в сокровищницы Тайного Знания ариев-ведов, основателей земной цивилизации на самую малость, на несколько пядей, всё же он прикоснулся к этому Источнику Могущества и Доброты. Надо только собраться. Надо сконцентрировать Белую Силу у переносицы. Надо терпеть! Терпеть, превозмогая боль, держать эту Силу. И Она поможет. Сейчас Иван был не один. Всё то светлое, доброе и чистое, что было рассеяно, расплескано в этом злобном и мрачном мире, все капли и капельки Света собирались в нём. Плотность Белого Поля становилась невыносимо высокой, казалось вот-вот расколется, разлетится на части голова, лопнут глаза. Но ещё рано. Рано! Он накопитель. Он улавливатель. Он лишь сосуд Света. И не больше. Он меч в руках Добра. Нет места гордыне. Он лишь последний из череды титанов, на чьих плечах держится Мироздание. Ещё немного. Тройное Солнце Индры ослепительным алмазом сверкнуло сначала в мозгу Ивана. Затем Оно вселилось в янтарно-рубиновый шарик у переносицы… И вырвалось наружу невидимым кристально-лазерным, очищающим лучом.
В уши Ивану ударил резкий, пронзительный клекот. Но он тут же сменился бульканьем, кудахтаньем, клокотанием. Получеловеческое лицо набухло, набрякло, раздулось, из мертвенно-серого стало багрово- лиловым, страшным. Лишь жёлтые глазища не утратили пока своей гнетущей злобы. Но уже через миг они начали тухнуть, терять сатанинскую силу. А чуть позже, ещё через миг, голова раздулась непомерно, дряблая кожа натянулась, растрескалась… и словно внутренним взрывом расплескало, разнесло всё то, что ещё совсем недавно держалось на морщинистой птичьей шее. Слизистые мерзкие сгустки залепили Ивану глаза, залили лицо. Он опустил голову. С омерзительной гадиной было покончено. Даже если она выведала что-то и успела передать мыслеграммой, всё равно не беда!
Иван совсем ослаб. Он не мог поднять головы, напрячь шеи. Но он сделал то, что обязан был сделать как правнук Индры, потомок великих росс-ведов. На большее он уже не был способен.
Именно в этот момент он почувствовал, как некто всесильный отключает его волю и овладевает его телом. Это было невыносимо. Но это было. Иван не мог сопротивляться всемогущей и безжалостной Программе. Теперь Она была его госпожой. Он только отмечал то, что происходило с телом, с его руками и ногами. Безусловно, Иван знал, в теле каждого живого существа, в том числе и человека, заключены исполинские силы, которые использовать природа и Господь Бог разрешили лишь на малую часть — от одной двадцатой у обычных людей до одной шестой или пятой у избранников, перешагивающих через установленные пределы. Но особые команды, особые сигналы могли раскрепостить потаённые силы. Значит, это было заложено в Программу!
Ноги Ивана приобрели гранитную прочность и мощь пневмодробилок. Спина стала базальтовым стержнем. Он, не управляя ни одной из своих мышц, ощутил вдруг, как ноги разгибаются, вырывая что-то тяжёлое и холодное за спиной, как плечи и руки рвут путы — только кровь змейками струится по коже.
Ещё через минуту Иван упал.
Он был свободен. Но у него не оставалось ни капли сил. Он был в крайней, в последней стадии изнеможения. А позади него валялся вырванный из земли каменный, изуродованный неумелой резьбой столб.
Он смотрел по сторонам. Ни меча, ни лучемёта не было. Пропали. Безвозвратно пропали! Ничего. Он и с голыми руками доберется куда надо, потолкует с кем следует. Его не остановишь. Его не собьешь! Он достигнет цели, даже если для этого придётся перевернуть вверх дном всё трижды проклятое Пристанище черных душ и слуг дьявола. В Иване нарастали не слишком добрые, но очень сильные чувства: ярость, нетерпение, желание мстить. Он уже готов был не считаться ни с чем. Идти напропалую, сокрушая всё. И только смутные тени в скафандрах, тени, корчащиеся в огне на фоне чёрного чужого неба, навевали что-то полузабытое, полуневспомнившееся, и еле слышно звучали слова: «Он не придёт в этот мир мстителем… иначе я прокляну его»! Прокляну?! Но почему?! Почему он должен слушать кого-то, почему, он должен прощать этих нелюдей, этих гнусных и ужасных тварей, несущих зло всюду, где они появляются. Им надо не просто мстить, их надо уничтожать безжалостно, везде и всюду, всегда, при каждой встрече, их надо выводить под корень, иначе нельзя — только так!
Злость, ярость, раздражёние вливали в его тело силы. Надо вставать и идти. Тут нельзя подолгу задерживаться на одном месте. Это опасно. Надо всё время идти вперёд. Иначе гибель. Этот урок Иван уже усвоил. Он испытал это на собственной шкуре, И другой ему было не дано. Ему хотелось не только победить, но и выжить. Выжить и вернуться на Землю. Даже если всё это треклятое Пристанище полетит в пекло, к черту на рога!!!
