расположились на отдых и поднялись на ноги только тогда, когда арба подъехала к ним совсем близко. В тот же момент дружно грянули наши ружья, и воздух наполнился пороховым дымом. Соскочив с арбы, Владимир Максимович кинулся было вперед, но, не видя из-за дыма добычи, закричал:
— Стреляйте! Стреляйте еще! — и, чтобы не мешать стрельбе, упал на землю.
Снова загремели беспорядочные выстрелы, и все охотники, держа ружья в руках, соскочили на землю. Когда дым рассеялся, мы увидели, что по сжатому полю быстро бежит дрофа-подранок: одно крыло ее беспомощно повисло. Четыре остальные птицы летели над степью; одна из них заметно отставала. Пролетев метров шестьсот, она стала забирать вверх, затем остановилась в воздухе и, кувыркаясь, рухнула вниз.
Не теряя времени, я бросился за дрофой-подранком, а мой приятель и Михаил побежали туда, где упала вторая птица. Поймав свою дрофу (у нее оказалось слабое ранение в крыло), я принес ее домой и, наскоро сделав перевязку, выбежал на крыльцо. Здесь меня ждали легкие беговые дрожки. Через минуту лучшая лошадка совхоза — Огонек — вихрем мчала меня по степи. Только ветер свистел в ушах да пылилась дорога! Сделав большой круг, не найдя ни дрофы, ни товарищей, я ни с чем вернулся обратно.
Тем временем мой приятель и Михаил добрались до места, куда, по их расчетам, должна была упасть вторая дрофа. Осмотрели весь участок степи, но не нашли добычи. Долго продолжались бы эти поиски, если бы им не повстречалась колхозница.
— Парень здесь недавно прошел с мешком за плечами, — охотно пояснила она, — наверное, он и унес вашу дрофу.
Охотники прибавили шаг и действительно вскоре увидели человека с мешком за плечами, мирно шагавшего по дороге. Невзначай прохожий оглянулся назад и обомлел. Бегут прямо на него два человека с ружьями наперевес. Что делать? До деревни далеко, кругом ни души — одна надежда на свои ноги. Видит, бедняга, хорошего ждать нечего, и кинулся бежать по кукурузному полю.
Не молод был Михаил, пятый десяток шел. Но до того обидно ему показалось видеть, как у него из- под носа редкую дичину уносят — откуда и силы взялись! Как матерый зверь, ринулся наш Михаил вперед, через кукурузу, наперерез бегущему парню, и закричал нечеловеческим голосом:
— Стой! Стой! Стрелять буду!
Понял парень — плохо дело, не уйти ему от преследования. Встал на колени, чуть не плачет, протягивает вперед руки:
— За что, братцы?
— Мешок, мешок давай! — кричит Михаил. — Что у тебя в мешке, показывай!
— Сапоги, ничего больше нет.
Заглянули в мешок, а там верно, сапоги да еще узелок с хлебом лежит.
— А дрофа? Дрофа где?
— Какая дрофа? Нет у меня, кроме сапог, ничего! Берите сапоги, а дрофы никакой нет.
Смекнули тут наши неудачники, что глупостей наделали, напрасно человека до полусмерти напугали. Но трудно в такую минуту признать свою вину, легче всего свалить на злополучного парня.
— Если дрофы нет — зачем бежишь? — угрюмо упрекнул Михаил. — Что мы^разбойники, что ли?
— Да как же не бежать! Жизнь, поди, каждому дорога, кто вы такие — откуда мне знать, и разве добрый человек будет на людей бросаться!
С пустыми руками, измученные и злые, вернулись горе охотники домой. Мы вволю посмеялись над их рассказом, пожурил их и думали, что этим все наши охотничьи злоключения и кончились. Но прошло еще несколько дней, и в совхозе стало известно, что предпринятая нами охота на дроф до полусмерти напугал,) и бухгалтера соседнего колхоза. Оправившись от пережитого, пострадавший зашел как-то к Владимиру Максимовичу и, жалуясь на нас, рассказал ему о случившемся.
— Откуда я мог знать, — говорил он, — что это ваши парни охотятся? Пятьдесят четыре года прожил, а такой охоты никогда не видал. Да никто не поверит вам, что так охотиться можно. В то утро зашел я на свой огород. Он, как вам известно, неподалеку от вас помещается. Приехали туда на подводах и еще двое колхозников — мои соседи. Каждый занялся своим делом. Вскоре, глядим, из совхоза выезжает арба, запряженная волами, на ней сидит человек, волов погоняет. Вдруг слышим выстрелы. Глянули туда и обомлели. Соскочил человек с арбы, бежит по полю, а сам кричит не своим голосом. Но разве убежишь от пули? Опят загремели выстрелы, заклубился дым. Бедняга повалился на землю, а из-за арбы выскочили на дорогу три человека с ружьям; Испугались мы. Мои соседи отстегнули постромки от подвов, влезли на лошадей и ускакали в деревню. Я же, как был без лошади, лег в межу, притаился — шевельнуться боюсь, как бы мен не приметили. Вдруг один из людей прямо на меня бежит, что то кричит и ружьем размахивает. Вижу, пропала моя голов; Вскочил я на ноги и до деревни одним духом добежал. А сердце у меня больное. Прибежал домой, свалился в хате, думал совсем не встану.
Нелегко было Владимиру Максимовичу объяснить пострадавшему, как в то утро мы заметили у совхоза дроф, как подъехали к ним на арбе, как, чтобы не мешать стрельбе, он сам упал на землю и как я бежал по полю за дрофой-подранком. Придя домой, Владимир Максимович напустился на нас.
— Вечно из-за вашей охоты какая-нибудь чепуха получается. Запру вот ружья, тогда и охотьтесь!
Мы осторожно, но ядовито попытались напомнить разгневанному хозяину, что и он в этой охоте играл не последнюю роль, но Владимир Максимович, вместо того чтобы согласиться с нами, рассердился еще больше, вышел из комнаты и хлопнул дверью.
Подраненная нами дрофа долгое время жила в саду. Когда вокруг никого из людей не было, она осторожно прогуливалась и клевала траву, но, завидев человека, сейчас же ложилась на землю и затаивалась.
Осенью я привез нашу пленницу в Москву и отдал ее в зоопарк Степная птица неплохо переносила неволю. Она привыкла к кормившему ее служителю, но с посторонними держала себя по-прежнему строго, недоверчиво. Иной раз сама бросалась на чужого человека так же смело, как бросалась когда-то на меня вольная дрофа, встреченная мной в степи в чудесное весеннее утро.
Дрофы — настоящие степные птицы. Они избегают высоких кустарников и деревьев и держатся только на открытых пространствах, где еще издали могут заметить приближающуюся опасность. Обильные снега зимой в северных степных районах закрывают доступ к пище этим пернатым и заставляют их откочевывать далеко к югу. На юге, где снега выпадает мало, они легко переносят морозы и живут оседло. Сокращение целины вследствие распашки степей не отразилось на этих птицах. Дрофы приноровились к новым условиям и часто гнездятся в хлебных посевах.
ПРЕСТУПЛЕНИЕ
Кажется, чего проще — достать птенцов белого аиста! Ведь это одна из обыкновеннейших, а местами и многочисленных птиц западных и юго-западных областей нашей Родины. Вы только побывайте на Украине, и сами убедитесь в правильности моих слов.
Вот перед вами украинская деревенька с ее садиками, хатками, с ее чистотой и уютом. В жаркий полдень вы идете вдоль ее улиц. По сторонам сквозь листву деревьев белеют постройки, рдеет на солнце черешня, а на огромном гнезде, выстроенном на соломенной крыше, стоя дремлет крупная белая птица — аист. Загляните за окраины селения — и там увидите аиста. Он спокойно бродит по сырому зеленому лугу, зорко всматривается в траву и порой склевывает добычу.
Как деревенская ласточка-касатка, как сизый голубь, белый аист с незапамятных времен стал спутником человека. Для своих гнезд они особенно охотно используют крыши украинских хаток и поселяются не только в маленьких деревеньках, но часто и на окраине большого города. В июне и июле они бывают заняты аистятами.
Да, белый аист почти домашняя птица. Но попробуйте достать хоть одного птенца, и вы столкнетесь с невероятными трудностями. Ни один хозяин не позволит вам потревожить аиста, воспользоваться его птенцами. Он вам охотно продаст гуся, курицу, любую домашнюю птицу, но только не аиста. Аист пользуется
