– Что они в состоянии нам противопоставить? – посерьезнел Сегеш.
– Если Ряж взял с собой лучших и преданных, то немного. Опасней, сир, если скроется сам Ааль.
– Вот уж этого определенно не хотелось бы… Шурга, собираемся и тотчас выступаем быстрым маршем.
– Люди измотаны, атаман, – отозвался ватажник. – С похода в бой, из боя – в поход…
– Ничего не поделаешь, надо потерпеть. Скажи, отвоевав, будут отдыхать с вражескими припасами и девками. Попутно к зиме снарядимся. С тремя десятками человек обогнешь лагерь слева, Джангес – справа, мы перекроем ворота. Чтоб ни одна сволочь без позволения не выскользнула!
XVII
Бесформенная с виду толпа повстанцев в очередной раз на удивление слаженно пришла в движение. Напоследок намеревались запалить злосчастную кузницу вместе со сваленными в ней трупами врагов, но предпочли не подавать Аалю лишнего сигнала тревоги. Своих раненых и убитого тащили с собой. По дороге Сегеш нагнал Шагалана, ведущего колонну.
– Есть какие-нибудь идеи для штурма лагеря, брат? Признаться, мои ребята не слишком большие доки в этом. Тут и скромный частокол окажется крепким орешком, куча народу на нем поляжет.
– Меня это волнует не меньше, сир. – Юноша взялся за стремя атаманской лошади. – Если начнется кровавая рубка, мы, вероятно, задавим Ааля, но и сами в итоге останемся без отряда. Я попробую договориться.
– С Аалем? – изумился атаман. – Да он…
– Не с Аалем, конечно. Необходимо открыть глаза его людям, рассказать правду.
– Думаешь, они поверят?
– Мне, быть может, и не поверят. Именно на тот случай я привел с собой Опринью и Эркола.
– А еще того… третьего.
– С Ретси… отдельная история. В остальных я уверен теперь значительно тверже. И в лагере к ним прислушаются.
– Ну-ну…
– Как бы то ни было, сир, есть смысл уладить дело мирно. Ведь, по большому счету, нам требуется единственно голова Ааля, так?
Старик, смутившись, замешкался с ответом. Шагалан нахмурился:
– Мне нужно ваше слово, сир. При сдаче люди не подвергнутся насилию, а лагерь – жестокому разграблению.
– А если… не жестокому?
– Припасами мы, несомненно, воспользуемся. Но ни грязи, ни крови. Вы уймете своих удальцов.
– Пусть так, брат. В конце концов, если эти люди и впрямь ничего не ведали о предательстве Ааля… они смогут влиться в ватагу, укрепить ее. Только проверить как следует всех… Кстати, а куда девать твоих пленников?
– Мальчишка – сын того липового кузнеца. После гибели отца держать его рядом опасно, а знает он немного. Полагаю, допросим да выгоним взашей. Второй – эмиссар Гонсета, тут беседовать придется вдумчиво и долго, а затем, очевидно, в петлю. Да, поблизости находится деревушка, где вроде должен сидеть еще один подобный ловкач. Хорошо бы тоже выудить. Пользы не бог весть сколько, зато лишний раз наступим Гонсету на мозоль.
– Дело доброе. А третий? Бархат, помнится?
– Ну, здесь не решусь, сир, что посоветовать, – помолчав, ответил Шагалан. – С одной стороны, он явный изменник, негодяй и ставленник мелонгов. Вместе с тем, так или иначе, рассказывал все довольно искренне. За нынешние откровения дорога назад ему закрыта, а человек он умный, хитрый и опытный. Способен быть полезным.
– Это верно, брат. Главное, не захочет ли в один прекрасный день твой хитрец выкупить прощение ценой наших голов?
– Есть и риск, не спорю.
– Ладно. – Сегеш махнул рукой. – Подержим пока у себя, присмотримся.
На подходе к лагерю Ааля отряд притих, насторожился, однако подкрадываться оказалось бессмысленно: селение гудело разворошенным ульем. Небо озарялось светом множества костров и факелов, а над зубцами частокола густо темнели силуэты разбойников. Шагалан первым выпрямился во весь рост, чертыхнулся:
– Подняли-таки тревогу, стервецы. Растягивайте людей по линии зарослей, сир. Особо не прятаться, пусть в лагере поймут расклад сил. Но и на рожон не соваться.
В подтверждение его слов от частокола прилетело несколько стрел, которые, впрочем, завязли в ветвях. Самые нетерпеливые из повстанцев выстрелили в ответ. Успеха это также не имело, зато вызвало в лагере новый всплеск шума. Подобное бездеятельное противостояние длилось довольно долго. Разбойники в волнении ежеминутно ожидали штурма, метались вдоль стены, пытаясь то обстреливать неприятеля, то затевать с ним разговор. Повстанцы, получившие четкий приказ, не отвечали ни на то ни на другое. Наконец прибыл вестник от Шурги, обложившего лагерь слева, а затем – и от Джангеса. Им оказался Кабо.
– Недурной бастион сварганил ваш Ааль, – заметил он. – Со всех сторон равно мощный. Правда, заросли у нас поближе подступают, там атаковать легче. Джангес начал вязать что-то вроде лестниц, через часок смастерят.
– Терпеть? – Сегеш покосился на Шагалана.
– Делать нечего, сир, – отозвался юноша. – Переговоры можно, конечно, заводить хоть сейчас, но если они сорвутся… Я бы, пожалуй, попробовал овладеть воротами, только это сразу должен поддержать общий натиск. Пусть все ладят оснастку для штурма, и у Шурги, и у нас здесь. А осажденным не вредно еще малость понервничать.
После того как вокруг лагеря заколыхалось облако огоньков и застучали десятки топоров, состояние разбойников и впрямь не улучшилось. В голосах, перекликавшихся на частоколе, послышались явные нотки паники. Когда подготовка уже близилась к концу, ворота скрипнули, из образовавшейся щели появились двое. Неуверенно вышли на открытое место, остановились, подняли руки, показывая, что не вооружены.
– Не стреляйте! – гаркнул в темноту один. – Давайте потолкуем сперва!
– Куля, – признал разведчик кричавшего. – Основательный мужик, не захотел, видать, драться непонятно с кем. Мы готовы к атаке, сир? Придется завершать на ходу. Я пока вылезу, поговорю, а вы подзовите Опринью с Эрколом.
Люди продолжали медленно двигаться от ворот к кустам, то и дело оглашая окрестности воплями. От линии замерших на страже повстанцев выступил из зарослей Шагалан. Узрев его, переговорщики встали как вкопанные, потребовалось идти к ним еще несколько шагов.
– Здорово, Куля! – безмятежно поприветствовал юноша, опершись на древко глефы. – Частенько с тобой сегодня беседуем, не находишь?
– Ты?… – Разбойник как-то сразу посмурнел. – Я мог бы и предвидеть что-то похожее. Расспросы, недомолвки… Неласково ты отплатил за хлеб и кров, парень.
– Не пытайся меня совестить, дядя, – бесполезное занятие. Зачем пришли? Сладиться миром? Вот и принимайтесь. Кто с тобой?
– Маглис. – Куля кивнул в сторону косматого мужика, взиравшего на юношу с нескрываемой враждой. – Самого атамана доверенное лицо.
– Ааля? Плохо же у бедняги теперь с приближенными. А кто ж тогда тебя, Куля, отправил?
– От общества я, выборный. Лучше вот скажи, что с тобой, парень, за люди явились? У нас всякое разное бают.
– О том ни к чему домыслы строить – вокруг вас «армия Сегеша». Слыхал о такой?
Разбойник промедлил, прежде чем ответить:
– Наслышаны, как же. Правда, слухи бродили, сложил старик Сегеш свою буйну голову. Мелонги-де умучили… Врут, выходит?
– У вас кто-нибудь знает Сегеша в лицо? – подстегнул разведчик беседу.
– Было у него под началом несколько наших, еще при Восстании. И мне однажды видеть довелось.
