– Тогда позже отведу к Сегешу, убедишься.
Куля в нерешительности пожевал бороду:
– Ну, допустим… И чего же надобно здесь славному атаману? Чем мы его прогневили?
– Сегеш пришел поквитаться с теми, кто выдал его мелонгам. Слава богу, сыскалось чудо, вырвавшее узников на свободу, но мести никто не отменял.
– А при чем тут мы-то?
– Предатели из этого лагеря. С большинством уже нынче рассчитались, остался последний.
Куля не осмелился спросить имя, но по испуганным глазам было ясно, что он догадался.
– Ааль, – подтвердил юноша.
– Брешешь ты все! – глухо рыкнул Маглис, набычившись. – Наговариваешь.
– Дело щекотливое, парень, – придержал товарища Куля. – Такими серьезными обвинениями запросто не кидаются.
Шагалан холодно кивнул:
– Получите и доказательства. Только зачем повторять их многократно? Я намерен прийти в лагерь и рассказать обо всем ватаге.
– Кто ж тебе поверит, щенок? – ярился Маглис.
– Со мной люди, которым вы верите больше. Не так ли, Куля?
– Это… Опринья? – осторожно спросил разбойник. – Он жив?
– Жив и здоров.
– А остальные? Бархат? И ушедшие с Ряжем?
– Ряж мертв, как и те из его подручных, кто не успел вовремя улизнуть. Бархат схвачен. Можете видеть, драка разворачивается совсем не шуточная. И вам в ней не устоять.
– У нас достанет железа намотать на него ваши гнилые потроха! – рыкнул Маглис.
– Уйми своего приятеля, Куля, – поморщился юноша. – Вокруг лагеря силы, втрое превышающие ваши. Лучших из бойцов Ааля они перебили почти без потерь. Потому не обольщайтесь.
Куля наклонился к спутнику и начал что-то горячо шептать ему на ухо. Тот лишь зло ворчал.
– Так вы примете меня в лагере? – выждав немного, надавил Шагалан. – Или сразу приступим к кровавой потехе?
– Кровь лить – работа нехитрая, – заторопился с ответом Куля. – Никогда не опоздаешь. А насчет поговорить… Ну, коли храбрости в избытке – приходи, пропустим. Только, чур, без оружия! Больно уж вас… сударь, нахваливают как искусного бойца, кое-чему я и сам…
Разведчик усмехнулся:
– Могу и без оружия. Со мной будут еще двое-трое.
– Согласен.
– А как поглядит на это Ааль?
– Атаман – человек уважаемый и влиятельный, – чуть приосанился разбойник, – но в вольных ватагах исстари решающее слово всегда за сходом. Здесь не баронская дружина. Вожаки меняются, народ остается. И от имени схода я ваше предложение, сударь, принимаю.
– Договорились. Теперь прогуляемся, посмотришь на живого Сегеша.
Куля смутился, махнул рукой:
– Да чего там, верю… Сказать по совести, я и видал-то его издалече, где уж в лицо опознать.
Коротко раскланявшись, переговорщики разошлись. Разбойники поспешили в приоткрытые ворота, Шагалан – обратно к друзьям.
– Идем, – заявил он, втыкая глефу в землю. Рядом бросил сабли. – Все готовы?
– Без оружия? – заколебался Опринья.
– Это же ваша родная ватага, господа удальцы! Не ожидал, что испугаетесь возвратиться в нее.
Уязвленный Эркол порывисто швырнул оружие под ноги, Опринья последовал примеру неохотно, качая головой:
– Даже в родной ватаге обязательно найдется несколько дураков, годных для любой гнусности. Тем более по приказу атамана.
– Золотые слова, – хмыкнули сбоку.
– Господин Бархат, – обернулся туда Шагалан. – А вы не желаете составить компанию? Ваше свидетельство имело бы особый вес, а вдобавок помогло бы в искуплении вины.
– Все так, сударь, – бывший атаман скривился, – и в другое время я бы, пожалуй, согласился. Однако не сейчас. Скажу откровенно, юноша, ваши… переговоры – чистой воды самоубийство. Ааль далеко не отважный воин, но, прижатый к стенке, дерется яро. Терять-то все равно нечего! Зарезать безоружных парламентеров – самое пустячное, на что он способен.
– По-вашему, сколько человек атамана в этом поддержит?
– Предугадать трудно, в подобном деле все решают считанные мгновения. Многое будет зависеть, например, от положения, в котором окажется Ааль. Известно, толпа охотно следует за вожаком в дни побед и топчет – в минуты неудач.
– Но ведь кто-то пойдет за ним до конца?
– Отыщутся и такие. Часть из них полегла вместе с Ряжем, осталось человек… пять-семь истинно преданных. Или глубоко продажных. Открывшиеся грешки предводителя их не отпугнут.
Шагалан заметил, что старик Сегеш впервые глянул на пленного Бархата уважительно.
– Придется рискнуть, – вздохнул юноша. – На всякий случай, господин атаман, готовьтесь в любой момент начать штурм со всех сторон разом. Мы постараемся, по крайней мере, подать сигнал. И еще подтяните к воротам побольше лучников. Мало ли… Значит, отправляемся втроем?
– Ты забыл меня, брат.
Кабо выступил на свет и демонстративно уронил оружие в общую кучу.
– А если неудача? – еле слышно сказал Шагалан. – Кто сообщит на тот берег?
– Никаких неудач, брат. Да и кто в опасности прикроет тебе спину?
– Чем прикроет-то? – скривился Эркол. – Голыми руками?
Кабо снисходительно потрепал музыканта по плечу:
– Если там, паренек, будет хоть один вооруженный человек, я непременно что-нибудь нам добуду. Не сомневайся.
Провожаемая тревожными взглядами и тихими напутствиями, четверка покинула кусты и приблизилась к воротам. Через частокол на них свесилась внушительная щетина копий и стрел. С минуту гостей пытливо рассматривали, затем створки чуть разошлись, приоткрыв пламенеющее огнями нутро лагеря. Хмурый Куля с полудюжиной разбойников встретил их прямо при входе. Никакой особой толпы на улочках лесной деревни Шагалан не обнаружил, хаотично разложенные большие костры полыхали в безлюдье.
– С кем же говорить? – поинтересовался юноша.
– Пойдемте, – буркнул Куля. – Для важных слов уши завсегда найдутся. Всех скликать не можем, извините. Сами виноваты – окружили нас, ровно медведя…
– Что, великовата деревушка? – не удержался от ехидства Кабо. – Рать на посты растянули, а теперь отвлечь боязно?
Разбойник покосился на него неласково:
– А с чего, удалец, доверять-то вам? Явились незваными, кровь первыми пролили… Да и в обиде не останетесь – самых уважаемых и рассудительных делегировали на встречу. Как они решат, так ватага и сделает.
Их подвели к «атаманскому» терему. У подножия высокой лестницы переминались пятеро основательно вооруженных мужиков, четверо виднелись на ее вершине. Многих из собравшихся Шагалан успел узнать, однако сейчас все поглядывали на него исключительно мрачно.
– Вот сюда подниметесь, – указал Куля. – Тут и выступать.
– Еще кто-нибудь подойдет? – обернулся Шагалан.
– И нынешних довольно. Подождем лишь, когда атаман выйдет.
В воздухе висело напряжение. Волновались разбойники, нервно тиская древки копий, шевелил желваками Опринья, тяжело дышал бледный Эркол. Только пришельцы с той стороны пролива сохраняли удивительную безмятежность в течение всего нарочито долгого ожидания, устроенного Аалем. Кабо, похоже
