– Налет на деревню под городом. Утром. Очевидно, разбойники.
– Ну и что?
– В той деревне, мессир, проживали два наших человека. Занимались связью с Лесным Духом.
Гонсет кивнул, призывая помощника продолжать.
– Староста, сообщивший о нападении, разумеется, не в курсе тайных дел. Однако с его слов получается, будто никакого серьезного грабежа не было. Наскочили, подняли шум и унеслись. Пропали сущие мелочи, что-то из живности, кажется. Паре мужиков разбили морды, паре баб оборвали юбки. Когда утихло и начали осматриваться, вскрылось отсутствие двоих лавочников.
– Именно наших, конечно? – скривился Гонсет.
– Да, мессир. Правда, приказчики уверяют, один из их хозяев куда-то выехал еще поздно вечером, после чего не возвращался. Второго же, несомненно, стащили силой с кровати и уволокли в лес. Эти места должен опекать Лесной Дух, но, по утверждениям очевидцев, нападали какие-то незнакомые лохмотники.
Правитель отвернулся и долго молчал, уставившись в наливающиеся сумерки. Только по закаменевшим плечам Конлаф понимал, что он в ярости. А потому безмолвной тенью замер рядом.
– И тут не ладно, – наконец глухо выдавил Гонсет.
– Я пошлю в деревню разобраться, мессир. – Конлаф склонил голову.
– Само собой. И надо как-то связаться с Лесным Духом, убедиться, что все в порядке. Черт! Он мог бы принести пользу в новой затее – пришлые бойцы явно снюхались с Сегешем, а по его-то части Дух большой мастак. И ведь чутье подсказывает: здесь тоже возникли нежданные проблемы! С этим разобраться немедленно, Ингвер. Если же вдруг опять выплывет явившийся из ниоткуда молодой человек… придется признать за нашим таинственным врагом кроме силы еще и недюжинный ум. Крайне неприятное совмещение.
Правитель сделал было шаг к люку, задержался у парапета. Внизу, в густом, промозглом мраке, зарождалось необычное зрелище: едва различимый человек, быстро обходя цепь стражников, зажигал у каждого по факелу. Вереница трепещущих огоньков разрасталась, вытягивалась в огромную дугу, колебалась, точно живая.
– Тоже от них? – негромко спросил Конлаф, выглядывая из-за спины хозяина.
– Тоже, – буркнул Гонсет с неохотой. – Подозреваю, отныне потребуется всегда усиливать охрану и пореже соваться за пределы столицы.
– Но никаких серьезных попыток покушения, мессир…
– Хватит и одной. Я никогда не страшился кровавого боя, Ингвер, не раз рубился лицом к лицу с врагом, а сейчас… Эти юнцы, легко и бесследно скользящие по моей стране, неуловимые и смертоносные, они начинают пугать. И пусть уж я прослыву слабоумным стариком, поверившим в собственные фантазии, чем подставлю врагам свою голову… Тешу себя надеждой, они оценивают ее выше, чем Император. Пойдем, Ингвер, пора собираться.
– Покорно прошу простить, мессир… – Конлаф отважился остановить правителя. – Но как же… Вы много всего рассказали… такого тревожного… Я лишь хотел уточнить: известен ли вам способ отражения внезапной угрозы?
Гонсет постоял, безмолвный, в темноте блестели только его глаза. Помощник уже принялся постепенно съеживаться от этой зловещей тишины, когда хозяин неожиданно фыркнул и потрепал его по плечу:
– Не торопи события, Ингвер! Нас еще рано списывать. Если мы живы и на свободе, непременно найдем достойный ответ на любое посягательство. Грубая мощь ведь всегда пасовала перед хитростью и изощренным разумом, отступится и сейчас. Или ты снова сомневаешься?
XX
– Сто тысяч чертей!
Кабо скрипнул зубами, хлопнул себя ладонью по лбу, потом, развернувшись, хватил по стене ближайшего дома. Посыпалась каменная крошка. Шагалан подошел поближе, но вид оттого ничуть не изменился.
Ночь они провели в неустанных хлопотах. Самым простым оказалось достать арбалет, что ныне таился на дне холщового мешка, выдавая себя за раму не то картины, не то окна. На всякий случай выбрали улочку в противоположном конце города, дождались, пока на ней появится патруль. Трое стражников особого рвения к службе не демонстрировали. Вместо того чтобы глядеть по сторонам, с головами завернулись от дождя и ветра в плащи. Алебарды торчали из-под мышек бесполезными палками, до мечей тоже дотянулись бы не вдруг. Но главное – у них имелось необходимое юношам оружие. Напали сзади, стремительно и бесшумно. Двое крайних стражей отключились сразу, третьему понадобился лишний удар в висок собственным древком. Оставалось забрать добычу и спокойно раствориться в темноте равнодушной улицы. С прочим снаряжением получилось не так гладко: его они попробовали честно купить. Заспанный лавочник поначалу долго не желал открывать, препирался через дверь, впустив же, решил содрать с поздних клиентов двойную цену. Когда терпение иссякло, честный путь пришлось вновь покинуть – при виде сабли им беспрекословно выдали и моток пеньковой веревки, и крепкую кочергу. После небольшого спора торгашу даже заплатили. Остаток ночи коротали в продуваемых подворотнях, то проваливаясь в забытье, то отгоняя докучливых нищих и воров.
К донжону вернулись под утро. Все, как и вчера: мокрая чешуйчатая мостовая, туша тюрьмы посредине, расступившиеся от нее в страхе дома, собор, белеющий голыми стенами. Не хватало сущей малости – цепей охранения. Исчезли как стражники, так и мелонги, разве что у входа в башню топтались теперь аж пятеро солдат. Стылый ветер гулял по пустынной площади, завывая в закоулках.
Юноши переглянулись. Разъяснений не требовалось, но верить в происшедшее упрямо не хотелось.
– Как корова языком супостатов слизнула, – наконец выдохнул Кабо. – Неужто ушел желанный наш? Совсем ведь немного со своей судьбой разминулся, стервец.
– Или просто хитрит? – без надежды в голосе предположил Шагалан.
– Заманивает? Вряд ли. Сейчас к башне и прокрадемся при старании, и залезем. Тут засада себе дороже. Стрелки-то хоть остались? Тоже не видать ни души. Как ты там говорил, брат? Вылетит внезапно отряд всадников? Надо же было этому сукиному сыну вылететь аккурат сегодняшней ночью, а?!
– Скажи спасибо, брат, раньше не вылетел. И так он прорву времени здесь просидел.
– А за что спасибо-то? Раньше или нынче – все равно живым, гад, удрал. Словно почуял что-то. Может, заприметил недоброе?
– Успокойся, брат. – Шагалан придержал друга за плечо. – Не все так уж бессмысленно, по крайней мере, впервые воочию убедились в матерости и таланте противостоящего. А это дорогого стоит. Теперь, как бы ни повернулось, действуем расчетливо и хладнокровно. Для начала удостоверимся, вправду ли ускользнул наместник. Если нет, мы продолжим охоту. Если да… что ж, не последний, мыслю, это шанс его зацепить, придется незатейливо дождаться следующего.
– Ничего себе незатейливо! – проворчал Кабо. – Согласись, случай нам выпал все же редкостный… Впрочем, ладно. А как, по-твоему, подтвердить его отъезд? Опросить трясущихся на любой шорох жителей? Или поинтересоваться у тех охранников? Тогда уж незатейливо разбить им морды, войти и убедиться лично. Как тебе, брат?
– Прежде испытаем менее опасные ходы. К примеру, втащим назад в город нашего монашка. Он ведь занимался обслуживанием господ стрелков? Значит, если они воистину убрались, сумеет быстро это выяснить.
– Надеешься, он согласится нам помогать, не имея ножа у горла?
– Почему бы и нет? Нас он уже боится, а разболтать обо всем и отправиться на беседу в соседние пыточные вряд ли захочет. Да и задача примитивная.
– Ну, в собор парень, допустим, проникнет. Только не забывай, как он его покинул. Стоит попасться не на те глаза, и вместо помощи ему выпадет голосить под плетьми. Или мокнуть в каком-нибудь каземате.
Шагалан пожал плечами:
– Существует и такой риск, не отрицаю. Но для пробы вариант сгодится. Возможно, даже удастся вылезти на крышу собора, любую засаду оттуда высмотрим легче.
Шурга к известию отнесся на удивление спокойно.
