– Не вы, ребята, первые, не вы и последние, – махнул он рукой. – Этот проныра-лис за десять-то лет многих вокруг пальца обводил. Потому не расстраивайтесь. Будет на то воля Создателя – придет черед и наместникам ответ держать.
Йерс, которого старик и впрямь веревкой привязал к себе, новости принял вовсе с радостью – засидевшемуся бедокуру не терпелось сорваться хоть куда-нибудь. Бледного, перепуганного служку освободили от пут и провели наторенной дорогой в город. Разобравшись, чего от него требуют, он несколько оправился, однако к собору поплелся неохотно, понуро, словно на неизбежную казнь. Едва начинало светать. В такую рань двери храма еще заперты, но парнишка смог достучаться до привратника.
– Не выйдет, – вздохнул Кабо через полчаса. – Ведь шел и сам не верил, что проскочит. Вот, похоже, и попался.
Тем не менее вскоре лазутчик под брань привратника шмыгнул обратно на улицу.
– Я… все… тут… – подбежал он к ожидавшим.
– Отдышись, – хмыкнул Кабо, украдкой озирая окрестности. – И чего от тебя, приятель, пивом больно тянет?
– Старик… там, в роще… угощал. Ночью. А не то бы замерз совсем.
– Ну и славно. А то мы и не смекнули, нынче же от тебя должно разить, будто из бочки. Что с крышей?
– Солдаты ушли. Все. Еще ночью. Товарища встретил, его вместо меня приставили к ним бегать. Посреди ночи затеялся какой-то шум, топот, а спустя час явился офицер и увел народ с крыши. Товарищ в окошко высунулся, на площади войска столпилось – уйма! Разобрались, построились и разбрелись кто куда. Даже оцепления не сохранили.
– Это мы и так видим, – проворчал Кабо. – И на крышу карабкаться не обязательно. Ладно, приятель, спасибо тебе за помощь, ступай теперь назад каяться. И последствия болтливости учитывай.
Паренек с готовностью ринулся к собору, но потом любопытство взяло верх. Остановился, помедлил, набираясь смелости:
– А вы… кто все же будете, господа?
– А вот такого тебе, приятель, лучше вообще не знать, – усмехнулся Шагалан. – Чем основательнее забудешь нынешнюю ночь, тем здоровее доживешь до грядущей. И это серьезно.
Галагу покинули быстро и в досадливом молчании.
– Дорогу натоптали, словно тракт, – поморщился Кабо, когда преодолели частокол. – Впрочем, лаз и так уже чересчур прославился, использовать его впредь опасно. Надеюсь, брат, у твоего мальчишки он был не единственным?
– Вряд ли эти ходы ему понадобятся. Сорванец спит и видит себя вольным ватажником. Никак не удается отговорить.
– Да брось, вольному воля.
– Голову глупыш сложит зазря. У ватаги впереди нелегкая пора, полагаю, попытаются ее враги сразу задушить. Тут не до ребячьих игр. Зиму бы в тепле пересидел, а там…
– Ну, увещевай дальше, папаша. Мы-то куда теперь?
Шагалан пожал плечами:
– Вернемся к Сегешу. Хоть под конец нас и обыграли, но главная цель все же достигнута. Имея атамана в союзниках, думается, и на Гонсета еще как-нибудь выйдем. Для подобного зверя не жалко ни времени, ни сил.
– Правильно, брат. Вот только в ватагу я и в одиночку загляну. Тебе надо спешить домой.
– С какой стати?
– С такой, что не был там уже бог весть сколько. Я-то на тебя наткнулся, зато остальные ребята по- прежнему в тревоге. Забросив все дела, рыщут сейчас, пытаются отыскать твои следы. Черт знает, в какие передряги эти старания могут их втянуть. Потому скорее, брат, подавай признаки жизни.
– А помочь ватаге возвратиться в убежище?
– Там хватит и меня, – непреклонно ответил хромец. – Провожу, осмотрюсь. Вообще надо бы пошевелить мозгами, как их к югу переместить: и ходить меньше, и к будущим полям сражений ближе… Короче, примерно через неделю нагоню, получишь свежие новости.
– Не забывай, брат, я оставил у Сегеша… женщину. Причем больную.
– Ничего с ней серьезного не было. В крайнем случае, я и в лекарском ремесле разумею чуток и за непорочность твоей пассии заступлюсь. Тебя же сейчас должна заботить не она, а Дайсар со Скохой, чьи поиски нужно срочно прекратить.
Шагалан на секунду замедлил движение, опустил голову, задумавшись, затем кивнул:
– Хорошо, брат, будь по-твоему. Видно, и впрямь пора завершать большое путешествие. Что, знатный переполох я дома поднял?
– Ты же знаешь, брат, – ухмыльнулся Кабо, – ребята зря не заволнуются. Однако даже сечевики заметили неладное и подходили спрашивать о тебе, куда, дескать, запропал. Вот девчонки, те издергались. Ринара сама не своя бродит, переживает. Бедняжка ведь не догадывается, что ты здесь одиночеством не маешься.
– Ну тебя к бесам! – отмахнулся Шагалан. – Тут же ничего общего.
– Во-во, я и гляжу – исключительно чистая, светлая дружба. Вернешься, поведай о том девке.
Друзья расстались, едва пересекли Гевси, – ушлый лодочник сдержал слово и появился по сигналу. На другом берегу дорога уводила Кабо с Шургой к юго-востоку, в леса, еще недавно подконтрольные Аалю, а Шагалан по тракту направился строго на полдень. Спутником юноши оказался-таки Йерс, усмиренный и насупленный. Не особо далекий ждал путь, но поздняя осень сделала свое черное дело: раскисшая от дождей земля превратилась в бесконечную трясину, колыхались в глубоких колеях лужи, сотрясаемые все новыми каплями. Скитальцы попробовали выбраться на обочину, однако и там было не лучше, вспаханное же загодя поле стало просто непроходимым. Перемазавшись в грязи и вымокнув, Шагалан в конце концов предпочел дороге лес. Не сильно суше, зато куда меньше опасности утонуть в земляной жиже или попасться на глаза затаившемуся в кустах дозору стражников.
Деревня Лекстеса замаячила в сумерках. Знакомая избушка по-прежнему кривилась на окраине. Лишь подойдя ближе, отметили первые приметы выправления жизни: крыша уже не чернела множеством прорех, появились добротные ставни с калиткой, да и птичник клокотал гораздо более мощным хором.
– Заглянуть бы, поздороваться, – сощурился мальчишка. – Да про коней спросить. Печенкой чую – продали Купчика, и вороного скоро очередь. Заберем?
– Пустое! – Разведчик отмахнулся. – До морозов от коней больше хлопот, чем проку.
– Жаль. Неужто этим скопидомам пожалуем? Да какого лешего, Шагалан! Дрянные людишки… жадные, трусливые и тупые какие-то. И так нахватали даров с небес, в глотку не лезет… Давай я тебе прямо сейчас выведу коня по-тихому, и немедля тронемся. В конце концов, сами по дороге покупателя сыщем. Или поедем по тракту, ровно солидные люди, а?
– Солидные?… А ну-ка, приятель, зайдем-ка вправду переночуем.
Явление юноши в доме произвело настоящий шок. Судя по всему, его уже перестали ждать, благополучно поставили в церкви свечку за вдруг свалившееся счастье и принялись вволю пользоваться обретенным. В радостной горячке даже не вспоминалось про исчезнувшего мальчишку. Воскрешение таинственного гостя вогнало хозяев в трусливое смятение. Бледный как смерть Лекстес застыл столбом посреди комнаты, судорожно переминался, что-то бормотал, потел, соображая, как бы уберечь хоть крохи от подаренного судьбой. Поспешную продажу одного коня он еще надеялся объяснить, но и вороного возвращать бесплатно жалел до слез. Его жена вовсе предпочла спрятаться в углу, откуда теперь боязливо таращилась, готовая перейти к стенаниям по первому знаку. Реакция родителей сбила с толку и детей, поначалу кинувшихся встречать благодетеля.
Усмехнувшись по поводу прохладного приема, Шагалан прошел к окну. В комнате мало что изменилось, не стало разительно чище, зато стол перед вечерней трапезой буквально ломился. Юноша раздвинул в стороны кувшин вина и миску с лярдом, водрузил локти на освободившееся место и обвел хозяев долгим взглядом. Дождавшись нужного уровня трепета, сухо изложил дальнейшие условия. Приняли их мгновенно, с взрывом суетливого восторга и неумелой лести. Лекстес даже порывался упасть на колени, но Шагалан, поморщившись, остановил:
