Они пошли назад, вниз по лестнице.
— Ванная комната примыкает к кухне, если хотите, можете посмотреть и там…
В голосе ее сквозила легкая насмешка, но Уайклифф ответил очень учтиво:
— Большое вам спасибо.
Он о многом хотел бы спросить ее, но понимал, что из ее ответов он ничего ценного не выудит. Ему, в сущности, нужны были сплетни, а Стефания явно не была сплетницей.
Люси все еще возилась с бумагами в ящиках секретера, а Лоуренс стоял рядом с отсутствующим выражением на лице.
Уайклифф снова повернулся к Стефании:
— Насколько я понимаю, в последнее время мисс Добелл подрабатывала в доме у Арнольда Пола, органиста?
— Да, — сказала Стефания.
— Она говорила с вами о работе там, а может, обсуждала семью Пола?
— Я помню, она однажды сказала, что ей нравится Арнольд, чего не скажешь о его братце.
— А она не объяснила, почему?
— Она только заметила, что они очень разные, два брата.
— Вы с ними знакомы?
— Я знаю Арнольда, потому что посещаю церковь и вхожу в наше Музыкальное Общество, но я никогда, по-моему, не видела его брата.
— Еще один вопрос, миссис Винтер: кто-нибудь из вас выходил вчера вечером из дому?
— Мой муж выходил, у него были какие-то дела на ферме.
— А помимо этого?
— Нет, потом весь вечер мы сидели дома.
Уайклифф стоял, но присесть во второй раз на плетеное креслице не решился — мало ли что. Поколебавшись, он решил, что получил всю ту информацию, которую можно было из них вытянуть без специальных усилий. Ну что ж, и на том спасибо.
Он поблагодарил супругов и стал прощаться:
— Сержант Лэйн пока останется тут. Когда сержант закончит осмотр секретера мисс Добелл, она заглянет еще раз в ее комнату и, возможно, исследует другие помещения дома. Видите ли, мы хотим составить своего рода психологический портрет мисс Добелл, что за человек она была, как жила. Так что вы и ваш супруг можете оказаться очень полезны и к вам может возникнуть много вопросов…
Краем глаза Уайклифф глядел в окно, где расстилался пейзаж, о котором художники-акварелисты могут только мечтать. В заводи притока ручья стоял высокий прилив, и нависающие над берегом деревья отражались в гладкой воде. Но в этой идиллической картинке вдруг обнаружился чужеродный элемент — довольно крупное судно, выкрашенное в черный цвет с белой надстройкой на палубе.
— А эта лодка, она имеет какое-то отношение к ферме? — спросил Уайклифф.
— Это такой дом на воде, в сущности. Там живет человек по имени Лэвин, с молодым парнишкой, он платит ферме ренту за пристань. Лэвин здорово повредился в рассудке и редко сходит со своей лодки.
— А есть дорога вдоль берега реки назад в деревню?
— Ну, если только не боитесь завязнуть по колено в грязи…
Стефания проводила его до двери, и Уайклифф был уже готов раскланяться, когда завидел худенького светлого паренька в джинсах и куртке, бредущего вверх по зеленому склону от реки. Через плечо у него висел полевой бинокль в видавшем виды кожаном футляре. Парень глянул на Уайклиффа с явной враждебностью и даже не ответил на приветствие; а по лицу Стефании Уайклифф мгновенно прочел ответ на свой незаданный вопрос — что именно может заставить эту женщину взволноваться… Точнее — кто…
— Вам надо туда, по тропе направо.
Мать с сыном вошли в дом, дверь за ними захлопнулась.
Уайклифф стал спускаться по склону, который оборвался у самой воды — тут вдоль русла пролегала узкая полоска прибрежного ила. Дальше тропа выбиралась чуть повыше и терялась из виду — там, где избиралась на высокую отмель, за которой ручей впадал в реку. Отсюда Уайклифф хорошо разглядел лодку — действительно, плавучий дом, палуба вся занята надстройкой. Уайклифф с некоторой гордостью отметил, что теперь, через двадцать лет жизни у моря, он может различить в этом суденышке бывшую рыболовную шхуну, того сорта, что моряки зовут «прищепками для белья» из-за парусного оснащения, для которого эти посудины строились. Судно неплохо сохранилось, за ним, видно, бережно ухаживали, корпус выкрашен черным, а надстройка — белым, деревянные рамы окошек покрыты лаком. К корме была привязана небольшая лодка-каноэ.
Из скошенной печной трубы вился дымок. Занавески на окошках были задернуты, и ничего внутри было не разглядеть, но, отойдя подальше и обернувшись, Уайклифф поймал глазами бородатое лицо человека, наблюдающего за ним из-за отодвинутой занавески.
Идти по тропе было, конечно, не особенно приятно — грязно, склизко и всюду коричневые лужи, но до колен, как пророчила Стефания, ни грязь, ни вода не доходили. Вскоре по правую руку показалось болотце. «Вот уж раздолье для птиц», — подумал он. И сейчас там видны были лебеди и утки.
Про уток Уайклифф ничего не знал и решил выбрать время и почитать о них.
Вокруг стояла тишина. Когда в нескольких шагах впереди него какое-то склизкое создание с разбегу плюхнулось в воду, это произвело впечатление выстрела. Здесь, в узкой долине, между поросшими лесом речных берегов, вечерело быстро, и вскоре Уайклифф уже стал ускорять шаги, спеша обогнать наступление сумерек. А про себя, в каких-то глубинах сознания он продолжал напряженно размышлять об убитой женщине и о ее жизненном пути. Ему было ясно, что ферма очень мало изменилась с тех давних времен, когда еще были живы ее родители, перед тем как они отправились в свою роковую поездку — а может быть, и еще дольше. И он спрашивал себя — часто ли женщины из ее, Джессики, поколения проявляют такое открытое безразличие к комфорту и удобствам?
Наверно, Люси Лэйн сможет просветить его в этом вопросе.
И тут довольно быстро он добрался до того места, где к реке выходил церковный двор с воротами. Он мог двигаться дальше вдоль берега до поселка или же пройти через церковный двор. Уайклифф решил сойти с тропы и заглянуть в церквушку.
Люси Лэйн не нашла почти ничего интересного среди бумаг в секретере. Счета, чеки и небольшая книга учета, где записаны всякие дела фермы, несколько копий писем в министерство сельского хозяйства, одним словом, ничего личного. Это был тот минимум документов, что позволял умиротворить Государственного Дракона в лице налогового инспектора и в то же время получать от того же Дракона все необходимые субсидии.
В одном из закутков Люси наткнулась на старую рукописную тетрадь в твердом переплете, озаглавленную «Дневник фермы». Она пролистала рукопись. Джессика делала регулярные лаконичные записи — о посевах, окучивании, внесении удобрений и плодовитости коз… И ничего личного.
Люси повернулась к Винтеру.
— Теперь я собираюсь осмотреть спальню мисс Добелл. Хотелось бы, чтобы кто-нибудь из вас пошел туда со мной.
— Это нас не касается, — угрюмо сказал Винтер.
— Ну что ж, я поднимусь с вами, — вызвалась Стефания.
В спальне Люси выдвинула по очереди все ящики и заглянула в шкаф. Ее, как и Уайклиффа, удивила безликость этой комнаты. Похоже, здесь ничего не менялось последние лет пятьдесят, если не больше. Сложенные отдельно в тумбе простыни и одеяла были, вероятно, новенькими и свежими во дни молодости прабабушки Джессики. Когда все ящики были выдвинуты, в комнате ощутимо запахло нафталином. Маленькое окошко так плотно задраено, что казалось, здесь человек наглухо отрезан от внешнего мира…
Гардероб Джессики был совершенно незамысловатым — несколько пар джинсов, пара юбок, два-три джемпера, пара блузок и разномастные предметы нижнего белья…
Да, это несколько разочаровывало. Стефания, наблюдавшая с порога, ядовито проронила:
