— Разве ты не узнала у него?
Феникс только покачала головой.
Снова отвернувшись, так, чтобы она не могла увидеть в его глазах жестокого стального блеска, Нэш тихо произнес:
— Ему заплатили моя бывшая подружка и сводный брат.
— Джон? — воскликнула она в изумлении. Нэш тут же развернулся и в свою очередь посмотрел на нее.
— Ты знаешь его?
Озадаченная его резким тоном, Феникс пробормотала:
— Я встречала его. Он мне сразу не понравился. Но зачем ему, ради всего святого, платить кому-то, чтобы тебе причиняли неприятности? Это же бессмысленно. Я еще могу понять Крисси, но чтобы Джон…
— Как раз именно это и имеет смысл, — возразил он угрюмо. — Когда ты встретилась с ним?
— Десять лет назад. Незадолго до того, как мы расстались. Он зачем-то приходил к моему отцу. Что такое? — забеспокоилась девушка. — Что-нибудь случилось?
— Нет, ничего. — Нэш безуспешно пытался скрыть свои чувства. В его голосе то и дело прорывались горькие нотки.
— Не лги мне, — сказала она, и в ее голосе звучало еще большее беспокойство. — И не пытайся снова надеть на себя маску «все в порядке, ничего не случилось».
Освободившись от покрывала, Феникс подошла к нему. Пытливо заглядывая Нэшу в лицо, девушка положила прохладную руку на его плечо.
— Скажи, почему ты смотрел так мрачно? — Когда он не ответил, Феникс добавила: — Если ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж, Нэш, то должен делиться своими мыслями и переживаниями. Я не хочу, чтобы мне постоянно говорили: «Это не твое дело». Потому что теперь это и мое дело тоже. Я с тобой. Что бы ни случилось.
Потянувшись к Феникс, Нэш обнял ее. Со вздохом раскаяния прижал к себе ее теплое тело.
— Да, конечно. Прости меня. Если Джон приходил к твоему отцу, то только по одной причине: чтобы рассказать ему, насколько я плох и не подхожу его дочери. Вот почему твой отец так себя повел. — С невеселым смешком он добавил: — Я должен был знать. Должен был знать тогда и должен был знать сейчас. Какой, оказывается интересный человек мой сводный брат Джон. И ужасно занятой — все время делает мне пакости. Как же я был наивен, когда полагал, что Джон даже не знал о твоем существовании тогда, десять лет назад. И не заметил, как он однажды приехал к твоему дому вслед за мной. Он, должно быть, долго смеялся моей глупости. Конечно, он смеялся, потому что у него такой приятный смех. Такой уж у меня братец — очаровательный, вызывающий доверие, такой тактичный. Он вполне мог бы сказать: «Как я страдал и мучился, долго не решаясь прийти к вам, мистер Лангриш, но я думаю, что вы должны знать самое худшее. Я расскажу вам, что за человек мой брат». Да, наверное, так он и сказал. Потому что он всегда называл меня братом, а не сводным братом.
Нэш замолчал и посмотрел в лицо Феникс. Оно было будто высечено из камня.
— Он очарователен и привлекателен. Такой жизнерадостный и активный… И абсолютно испорченный. — Немного расслабившись, девушка поцеловала уголок его губ и попросила: — Продолжай. Ты никогда не рассказывал о своей семье.
— Да, не рассказывал. Мой отец умер, когда мне было всего пять лет, и мать растила меня одна. До тех пор, пока мне не исполнилось шестнадцать. И тогда она встретила Питера, вдовца с пятнадцатилетним сыном. Я был очень рад. Джон казался таким милым и дружелюбным, всегда старался помочь и был так же рад за родителей, как и я. Но они жили в Йоркшире, а мы — в Кенте. Я как раз сдавал экзамены, у Джона они должны были вскоре начаться, так что, когда наши родители поженились, я остался пожить у друзей, чтобы закончить школьный год. Приезжал в Йоркшир на выходные и каникулы. И каждый раз, когда я приезжал, из сумочки моей матери начинали пропадать деньги. Точно так же исчезали мелкие вещи из стола Питера. Все вещи нашлись в моей спальне, кроме денег.
— И в краже обвинили тебя.
— Нет, никто меня не обвинял. И это было самое ужасное. Питер взглянул на меня с искренней болью, мать выглядела расстроенной, только Джон поглядывал на меня с прежней симпатией. Мать знала, что я не способен на воровство, но она любила Питера…
— И обвинить его сына было для нее слишком тяжело?
— Не только тяжело. Джон был злобен и порочен. И он не любил и не любит мою мать. Он не смог бы полюбить ни одну женщину, которая вышла бы замуж за его отца. Питер очень богат, и у Джона развилась настоящая паранойя, что он оставит все деньги кому-то еще, в обход родного сына. А я хотел только одного — чтобы моя мать была счастлива. После всех этих лет нужды, когда она жила и воспитывала меня одна, она заслуживала счастья. Так что я заключил с Джоном договор: он не будет изводить мою мать, а я держусь подальше от них.
— Но тебе же было всего шестнадцать…
— Да. Я сказал, что мне не нравится Йоркшир, что в Кенте остались все мои друзья, и меня приютил Майк.
— Тот самый Майк? Архитектор?
— Точно. Питер платил ему за мое проживание до тех пор, пока я не смог платить сам. Мать часто приезжала повидаться со мной. Мы ходили вместе в кафе, в кино, все равно куда — она чувствовала себя виноватой. Подозревала, что это из-за нее я не живу дома. Она и сейчас еще чувствует вину.
— А ты заверял ее, что все в порядке.
— Да, так и было.
— Вы и сейчас встречаетесь?
— Конечно. Она приезжает и даже остается погостить на два-три дня несколько раз в году.
— Разве тебе не горько? — спросила Феникс, на ее лице было написано смущение и удивление.
— Горько? Нет. Я люблю своего отчима и очень уважаю его. И совсем не виню его за то, что он принял сторону родного сына, а не мою. Джон всегда был очень аккуратен, он сумел не показать отцу своего истинного лица. Я не знаю, за что он меня так ненавидит, просто принимаю это как печальный факт.
— Неужели Питер до сих пор не знает, что за человек его сын?
— Знает, но я посоветовал ему, ради общей безопасности, не говорить об этом Джону. Когда Питер все узнал, то решил сразу же изменить свое завещание. Я отговорил его.
— Потому что Джон может что-нибудь натворить, если ничего не получит?
— И поэтому тоже. Так что теперь тебе решать. Я не хотел бы подвергать тебя лишнему риску. Я поеду повидаться с отчимом в выходные.
— Что ты ему скажешь?
— Расскажу, что наделал его безумный сын.
— И?..
— Попрошу его включить в завещание пункт, что если Джон причинит кому-нибудь вред, в особенности тебе или мне, то после смерти Питера все его деньги пойдут на благотворительность. Джон, конечно, тут же задумается, зачем я приезжал. И проведет собственное расследование. И узнает все. А если не узнает, то Питер сам позаботится о том, чтобы довести это до его сведения.
— А как же твоя мать?
— Она обеспечена на всю оставшуюся жизнь. Я же говорил тебе, Питер очень состоятелен.
— Как же все это гадко! Как же можно так ненавидеть брата, пусть и не родного? — сказала Феникс грустно. — Ты думаешь, он ревнует к тебе?
— Не знаю, хотя, скорее всего, это так, — улыбнулся Нэш. — Потому что я закрыл ему доступ в любые мои дела. Своих друзей я предупредил, чтобы они никогда не имели с Джоном никаких дел. У него, похоже, полностью отсутствуют моральные принципы и понятие о том, что такое хорошо и что такое плохо. Он уничтожил столько людей, что даже трудно сосчитать.
— Он так опасен?
— Да, потому что никогда нельзя предположить заранее, что он еще выкинет. Он несколько раз
