— Я ничего не забываю, учти, — ответила, зло блеснув глазами. — Это же надо: я Евгения из дому выпихнула, думаешь, легко было? А ты в тот же день...
— Ну, побаловался немного. Ради спортивного интереса.
— Тоже мне, спортсмен... — ответила Юлия уже совсем другим тоном, покосившись на широкие плечи Арсена. Она откинулась на горячий песок, подложив ладони под мокрые волосы, и предложила: — Может, в Киеве несколько дней пробудем?
Арсен упрямо покачал головой:
— Я же сказал, для меня это небезопасно.
— Да что такое?
— Вообще чепуха. Купили полторы сотни долларов, подумаешь, вшивых полтора куска, кто-то капнул, и Чебурашку замели.
— Чебурашку?
— Костика, мы вместе с ним это провернули.
Юлия брезгливо выпятила губы: какие-то полторы сотни, на двоих и вовсе мизер. Правда, если копнут глубже, у Арсена могут возникнуть большие неприятности. Как-то по пьянке намекнул, что «балуется» валютой и руководит целой шайкой фарцовщиков. Может, и в самом деле ему не стоит мозолить глаза милиции?.. Но ведь здесь, на хуторе, им нужно взвешивать каждый свой шаг, прятаться от всех...
Предложила:
— А зачем тебе на Крещатик подаваться? Перекантуешься у меня. Несколько дней.
— Скучно.
— Со мной не соскучишься! — пообещала Юлия вполне серьезно, и Арсен сумел оценить перспективы, открывающиеся перед ним. Упал на песок рядом с Юлией, потянулся к ней, но она решительно отодвинулась:
— Ты что, с ума сошел?
И вправду, мимо островка буквально в нескольких десятках метров от них промчалась «Ракета», сверху надвигалась огромная баржа...
— Потерпи до вечера, — попросила, стыдливо опустив глаза, как девушка, впервые услышавшая слова любви.
— Ну ты и даешь! — восхищенно воскликнул Арсен. Его лексике явно не хватало разнообразия, но Юлия не замечала этого. Шепнула:
— После обеда за селом возле старого дуба.
Но подумала: зачем ожидать вечера, лучше приехать в Киев засветло, она сможет примерить несколько вечерних платьев, и Арсен увидит, как она в них пикантна.
Юлия медленно направилась к воде, с наслаждением ощущая, как ноги погружаются в горячий песок, закинула назад голову, знала, что Арсен не сводит с нее глаз, вильнула бедрами, едва прикрытыми полосками «бикини», но сразу же одернула себя: ведь она не какая-то потаскушка, а вполне пристойная замужняя женщина, иногда позволяющая себе некоторые развлечения...
Бросилась в воду, нырнув с головой, и поплыла, не оглядываясь, к берегу.
Плыла и знала, что жизнь прекрасна и неповторима, особенно если сама куешь свое счастье.
Как поется в песне, «люби, покуда любится...».
...Хаблак попал на хутор Дубовцы в обеденное время. Последний километр пришлось преодолевать пешком по разъезженной песчаной дороге: в «Москвиче», выделенном ему полковником Каштановым, испортилось зажигание, водитель начал копаться в трамблере, а майор, чтоб не терять время и размяться, направился к домам, видневшимся за редкими деревьями.
Сегодня утром выяснилось, что жена скульптора Евгения Емельяновича Трояновского находится на даче — об этом сообщили соседи Трояновских, они знали, где именно дом Евгения Емельяновича, так как гостили у него в Дубовцах.
Хаблак прикинул, что от Дубовцов не так уж далеко до Щербановки, села, где председательствовал в колхозе один из пассажиров самолета Григорий Андреевич Дорох, и можно сегодня же, если, конечно, ничто не помешает, побывать и там.
И вот тебе, испортился трамблер.
Дом Трояновских Хаблаку показали сразу. Верно, не нашлось бы в Дубовцах человека, не знавшего своего знаменитого земляка, и тетка, объяснявшая майору, как лучше добраться к Трояновским, говорила о скульпторе с уважением, называя его почтительно «они».
В Дубовцах все жили зажиточно: дома кирпичные, на высоких фундаментах, крыты железом или шифером. Хаблак насчитал только три усадьбы, где сохранились старые, под камышовой кровлей, хаты.
Единственное, что отличало дом Трояновских, — огромная, по всему фасаду, веранда, должна же в чем-то проявиться индивидуальность скульптора, она выразилась еще и в том, что калитка, от которой к веранде вела вымощенная бетонными плитками дорожка, запиралась. Хаблак подергал ее, но безрезультатно.
Майор прошел вдоль проволочной сетки, надеясь увидеть кого-либо в усадьбе, которая будто вымерла, и, если б не белая «Лада», стоявшая во дворе, Хаблак мог бы подумать, что супруга Трояновского куда-то уехала.
О том, что Юлия Александровна водит машину и сама отвезла скульптора в Бориспольский аэропорт, Хаблак узнал из разговора с Евгением Емельяновичем. Правда, Трояновский не сказал ему, что жена находится на даче, но мог ведь и не знать, возможно, Юлия Александровна предполагала жить в Киеве, но что-то изменилось в ее планах, вот и решила побывать в Дубовцах. Однако где же она?
С таким вопросом Хаблак и обратился к пожилой женщине в светлой льняной кофте, трудившейся на огороде соседнего участка.
Женщина ответила не сразу, с полминуты рассматривала Хаблака из-под приставленной козырьком ладони, наконец подошла к нему ближе и спросила сама:
— А вы кто будете?
— По поручению Евгения Емельяновича, — не совсем конкретно ответил Хаблак, но, оказалось, столь туманное объяснение ее вполне удовлетворило, потому что сказала:
— Ищите на речке.
И, считая свой ответ исчерпывающим, направилась в огород, но Хаблак задержал ее, объяснив, что, во-первых, никогда не встречался с Трояновской, во-вторых, не знает даже, как пройти к речке, и все это значительно усложнит поиски Юлии Александровны.
— А на речку вон туда, через луг, — показала женщина в сторону видневшегося заулка. — А Юльку и сами увидите, другой такой нет.
Эта реплика, вероятно, свидетельствовала об ее отношении к соседке, как показалось Хаблаку, не весьма благосклонном, и он незамедлительно воспользовался этим:
— Как понимать — такой?
Женщина смерила майора оценивающим взглядом, презрительно хмыкнула, и Хаблак понял: небось причислила его к одной с Трояновскими компании, и совсем уже не рассчитывал на теткину симпатию, но она все же продолжила:
— А такой вертихвостки. Муж выехал, а она сразу голая на пляж...
— Голая? — искренне удивился Хаблак.
— Ну если это у вас называется одеждой... Неужто и в городе так ходят? Тряпочкой прикроется, а все видать.
— Лишь тряпочкой? — хитро прищурился Хаблак. — Наверно, в купальнике.
Тетка сердито покачала головой:
— А по селу зачем? Ты на речке раздевайся, а по селу не смей так шататься!
Хаблак хотел сказать, что, несомненно, она права, но по улице, обдав их пылью, промчались красные «Жигули», машина затормозила возле калитки Трояновских, какой-то человек выскочил из нее, подергал калитку и, убедившись, что она заперта, поехал дальше.
— Юлькин брат из Киева, — объяснила тетка. — А она не очень-то и обрадуется ему.
— Почему?
