завернул их, положил в портфель, погрозил пальцем и возражает: «Получишь вечером после дела». И сообщает, что в половине восьмого Ситник приедет на дачу, там никого — делай все, что хочешь. Говорит: «Я тебя с половины восьмого до восьми у станции метро «Левобережная» буду ждать, там и деньги получишь». В четыре я заступил, по городу поездил, не хотел я этого, но черт попутал, дай, думаю, попугаю фрайера, ну и поехал...
— А этот человек ждал вас?
— Как и договорились, у «Левобережной». Сел в машину, я ему и докладываю: порядок. А он только засмеялся: я, мол, знал, что будет порядок, деньги вынул, на сиденье оставил, а сам вышел.
— Где?
— Возле гостиницы «Славутич».
Дробаха переглянулся с Хаблаком, и майор, не говоря ни слова, встал. Вышел и вернулся через несколько минут, когда следователь записывал приметы человека, заплатившего Бурнусову четыре тысячи за убийство: пожилой, за пятьдесят, в сером костюме и черном берете, среднего роста, уши хрящеватые, нос приплюснутый, а лоб морщинистый. Портрет получился довольно выразительный. Жека подобострастно смотрел на следователя: знал, что его ждет, но все же надеялся хоть как-нибудь смягчить свою судьбу.
Дробаха вызвал конвоира и отправил Бурнусова.
— Ну и фрукт, — сказал он, пряча протокол в ящик стола.
— Зозуля поехал в «Славутич», — сообщил Хаблак.
Следователь пошевелил пальцами.
— Разумно, — одобрил он. — Человек из Одессы! В этом что-то есть, и, мне кажется, скифская чаша поедет к Черному морю, если уже не там.
— А я пока поеду к завхозу издательства, — решил майор. — Соскучился по нему и хотел бы расспросить кое о чем.
— Пусть вам повезет. — Дробаха подышал на кончики пальцев, и Хаблак понял, что у следователя хорошее настроение.
Крот отворил неслышно. Стоял и смотрел на Хаблака совершенно спокойно, нисколько не был удивлен, будто пришел к нему в гости старый знакомый, а не сотрудник угрозыска.
Посторонился, давая пройти, и майор вошел в прихожую. Думал, что квартира Крота, старого холостяка, захламлена и не прибрана, однако в прихожей все блестело, словно только сегодня здесь была генеральная уборка, всюду вытерли пыль и натерли до блеска паркет.
Хаблак невольно посмотрел на свои не очень чистые туфли, но Юхим Сидорович успокаивающе махнул рукой.
— Проходите, — не очень учтиво, но и без раздражения пригласил он. — Пришли вы по делу, не сомневаюсь, так прошу пройти и сесть.
И в комнате все блестело, а на подоконнике стояли цветы. Мебель не стильная — Крот мог устраивать другим импортные гарнитуры, сам относился к ним, по всей вероятности, равнодушно, потому что приобрел себе лишь широкий и удобный диван, на котором хороню спалось и читалось: возле дивана стоял торшер с яркой лампочкой, а на спинке лежала раскрытая книга.
Крот подал майору стул, а сам остановился у буфета, опершись локтем о полочку. Он был без очков, но видел, очевидно, неплохо, правда, несколько прищуривался и какие-то искорки бегали в глазах.
— Мы проверили ваши показания, Юхим Сидорович, — сказал Хаблак. — Действительно, позавчера после работы вы были в гостях, и это свидетельствует в вашу пользу. Но скажите, пожалуйста, где и когда вы встречались с человеком, приезжавшим к вам из Одессы?
На лице Крота не шевельнулся ни один мускул.
— Что-то не то, майор, — возразил он. — Вы все время ходите вокруг меня, однако напрасно. Я к вашим делам не причастен.
— А к каким? — не сдержался Хаблак.
— У каждого человека свои...
— Достать и продать мебель, дефицитные товары...
— Вот оно что! — воскликнул Крот, — А я-то думаю, откуда ноги растут! Какой-то Петро Панасович с Чоколивки посылает ко мне человека... А это, оказывается, ваши ребята прощупывают, будто у них нет других дел...
— Это уж позвольте решать нам, — остановил его майор, — что и как делать.
— Да разве я возражаю. Только оставьте меня, а то ходят вокруг. Думаете, не знаю зачем? Думаете, Крот чашу украл? Зачем мне ваша чаша? Чего мне не хватает? — Он обвел рукой комнату. — Все у меня есть, и ни в чем не нуждаюсь. Понятно?
— Спокойнее, Юхим Сидорович. Есть к вам вопрос. Давно виделись с Розалией Ютковской?
— Какой такой Розалией?
— Разве не к вам она приходила в издательство?
Крот отошел от буфета, сел рядом с Хаблаком.
— Одессит какой-то, — раздраженно сказал он, — теперь Розалия! Вы можете объяснить?
— Охотно, Юхим Сидорович. Но сперва скажите — и Евгения Бурнусова не знаете?
— Впервые слышу.
— Мы устроим очную ставку.
— Не возражаю.
— А что кроме мебели вы можете еще достать? — перевел майор разговор на другую тему.
— В чем нуждаетесь?
— Ни в чем.
— Так зачем же лишние вопросы?
— Не лишние.
— Считаете?
— Сколько комиссионных берете?
— Фактики собираете?
— Что поделаешь, такая уж у нас профессия.
— Сами собирайте, я вам не помощник.
— Все равно найдем чашу, — сказал Хаблак твердо. — Найдем, это я вам точно говорю.
— Ну если бы я на самом деле украл чашу, неужели бы признался? — воскликнул Крот, — Тем более что Олежка погиб. Думаете, только вы понимаете, что именно из-за чаши его убили? Вот видите, какой узел завязался, кто же вам сам признается? А мне Олега жаль, хороший был парень и запутался. Я говорил ему...
— Что?
— Чтоб характер ломал.
— Это в шашлычной, когда водку пили?
— И там тоже.
— О чем вы разговаривали с Ситником?
— Вам скажи, из всего дело сделаете...
— И все же придется.
— Впрочем, не такой уж и большой секрет. Кирпичи просил достать. Две тысячи штук. Для той же дачи, где и погиб.
— И вы обещали?
— Да.
— А как можете достать?
— Пустяки. Две тысячи кирпичей — глупость. Один знакомый на лесоторговом складе работает. Он и выпишет.
— Незаконно?
— Почему? Есть и нелимитированный кирпич.
— И много у вас таких знакомых?
— Много, — нисколько не встревожился Крот. — Я завхозом десять лет работаю, а перед этим в
