— Не хотел лишний раз тревожить.
— В таких случаях самодеятельность недопустима, и вам нужно было немедленно поставить меня в известность. Могу извинить вас только потому, что действовали в первый раз. Кстати, когда Лакута приехал в гостиницу?
— В пять минут первого. — Рутковский знал, что здесь его позиции непробиваемы. Полковник, конечно, проверит его ответы и убедится, что между «Зеленым попугаем» и Энглишер Гартен Максим нигде не задерживался ни на минуту.
— И когда вы выехали из гостиницы сюда?
Этого вопроса Рутковский ждал, именно поэтому и взял Олега в машину.
— Минут через пятнадцать. Пока Лакута сосчитал деньги, ну, знаете, всякие слова...
— Итак, в двадцать минут первого.
— Да, в двадцать или двадцать пять.
— А сейчас десять минут второго. Пять минут мы разговариваем с вами, выходит, от «Зеленого попугая» вы ехали сюда двадцать минут?
— Да, — подтвердил Рутковский.
— Куда заезжали?
— Вот оно что!.. — оскорбился Максим. — Но, господин полковник, вы можете поручить службе охраны проехать от «Зеленого попугая» сюда кратчайшим путем и убедитесь, что быстрее никто не доберется.
— Конечно, проверим! — Лодзен усмехнулся жестко. — И не пробуйте обмануть меня, это вам дорого обойдется.
Рутковский понял, что выиграл эту игру. Конечно, нюх разведчика подсказывает Лодзену: со сменой гостиниц что-то не так, но стоит ли сейчас усложнять положение? Начать глубокое расследование — бросить тень на так хорошо проведенную операцию. Кроме того, кто-то может пронюхать о солидном куше, который полковник положил в карман. Нет, решил Лодзен, все это глупости, просто Рутковский еще не опытный и не знает всех правил, заведенных в разведке. Да и откуда ему знать?
— Идите и работайте, — отпустил Максима. — До конца рабочего дня, пожалуйста, не уходите из помещения.
Вечером, когда Рутковский выходил из станции, вахтер попросил его пройти в отдельную комнату. Два агента службы охраны тщательно обыскали его, извинились и отпустили. И в машине кто-то побывал: пачка «Кента» лежала на щитке, не совсем так, как оставил ее Максим. Делали обыск и на квартире. Слава богу, Рутковский предвидел это и вчера передал все ключи и технические средства Олегу.
Полковник Лодзен остался с носом.
— Ты можешь сейчас приехать к Сенишиным? — голос Стефы звучал тревожно.
— Конечно, дорогая. — Честно говоря, Максиму хотелось расслабиться после вчерашнего напряженного дня, тем более что вечером должен был встретиться с Олегом и забрать свою «технику» и ключи. Но почувствовал: что-то случилось — Луцкая даром не будет звонить.
— Выезжаю.
Стефания немного подышала в микрофон, видно, хотела что-то добавить, но ничего не сказала и положила трубку.
Стефа пила с Иванной кофе. Ее волнение уже немного улеглось, так как спокойно поздоровалась с Максимом и, допив кофе, повернулась к Рутковскому.
— Вчера убили Лакуту... — сообщила.
— Лакуту? — неподдельно удивился Максим. — Неужели?
— Его задушили в собственной машине в лесу неподалеку от Гармиш-Партенкирхена.
Рутковский понял все сразу: Богдан и Стефан... Их почерк.
Узнали о деньгах и ограбили Лакуту. Однако не подал виду, что догадывается об этом. Спросил:
— И зачем было нужно убивать Лакуту? Такой солидный и рассудительный пан.
— Ты видел его последним... — многозначительно возразила Стефания.
— Ну и что?
— Мне казалось, ваши дела...
— Может быть, ты подозреваешь меня?
— Подозревать будет полиция.
— Через двадцать минут после того, как мы расстались с Лакутой, я был на Энглишер Гартен. Кстати, перед этим видел, что вы с паном Зиновием разъехались в разные стороны.
— Следил?
— Смотрел в окно.
— Это тот Лакута, что у Стецько? — вмешалась Иванна. — Какие у тебя с ним дела?
Рутковский усмехнулся: если бы знала, почему пришлось ей с Юрием выезжать из Мюнхена. Ответил уклончиво:
— Пан Зиновий передавал полковнику какие-то бумаги. Я был простым связным.
— Таким уж и простым! — бросила на него острый взгляд Стефания.
— Какое это имеет значение? Главное: связным! — Максим подумал, что нужно немедленно позвонить Лодзену: начнется расследование, и полиция может докопаться до списков Лакуты. А это нежелательно со всех точек зрения.
— Ты не передавал пану Зиновию ничего такого, чем могли бы соблазниться грабители? — спросила Луцкая. — Свари нам еще кофе, — попросила Иванну. Та ушла, а Стефа добавила: — Может быть, ценности?
— Грабителям в наше время в основном нужны деньги.
— Ты заплатил пану Зиновию?
— Неужели это так важно, милая?
Стефания закусила губу.
— Выходит, я была последней пешкой в вашей игре!
— Ты никогда не будешь последней пешкой, — уверил ее Рутковский.
Стефа посмотрела подозрительно: не насмехается ли, но не заметила и тени иронии в глазах Максима.
— Почему? — все же спросила.
— Потому, что красива и умна. Кстати, Лакута поехал один?
— Конечно.
— Ну... ну...
— Что ты имеешь в виду?
— Могла бы быть со мной откровеннее.
Луцкая подумала немного и сказала совсем спокойно:
— О, я забыла, что ты наблюдал из окна.
— Я видел все, — подтвердил Рутковский.
Стефания посмотрела вопросительно, наверно, ей очень хотелось узнать, что же видел и знал Максим, но ничего не прочла на его лице.
— Кто повез Лакуту? — спросил Рутковский.
— Если бы знала...
— С одним из них ты разговаривала перед нашей встречей с паном Зиновием.
— Неужели он? — ужаснулась Луцкая, ужаснулась так натурально, что, если бы Максим не знал всех обстоятельств, обязательно поверил бы ей.
— У меня нет никаких сомнений, — подтвердил.
Стефания сверкнула глазами.
— Тогда дело принимает совсем неожиданный оборот.
— И ты знаешь это лучше меня, — отпарировал Максим.
Луцкая долго смотрела на Рутковского молча, будто хотела узнать, в какой мере можно быть откровенной. Наконец сказала:
