type='note'>[217]. Более поздние памятники говорят о повторных браках уже в смягченных тонах, но основное церковное учение осталось неизменным: норма брака — это его абсолютное единство, а повторение брака допустимо лишь как средство для избежания худшего — разврата, как своего рода лекарство.

     И учение это выразилось в целом ряде канонов Православной Церкви. Допуская повторные браки мирян. Православная Церковь не равняет их с первым, «девственным» (? ????? ??????????) браком. Прежде всего она ограничила повторяемость брака лишь тремя случаями, и когда один император (Лев Мудрый) женился в четвертый раз, Церковь долго не признавала действительность его брака, хотя он был нужен в государственных и династических интересах. И продолжительная тяжелая борьба между Церковью и государством из-за этого брака закончилась актом, категорически запрещающим четвертый брак на будущее время (Кормчая. Гл. 52). Затем долгое время Церковь не только запрещала венчание второбрачным, но даже и присутствие священника на брачном пире (Неокесарийского собора правило 7-е), а позднее хотя и ввела чин освящения повторных браков, но более сходный с чином покаяния, чем с торжественным чином венчания, испрашивая второбрачным «мытарево обращение», «слезы блудницы», «разбойника исповедание», «покаяние от всего сердца»[218]. Да и самих брачующихся каноны Православной Церкви рассматривают как грешников и наказывают при вступлении во второй брак одногодичной или двухгодичной епитимией, а при вступлении в третий брак— трех- и даже четырехгодичной[219].

     Примиряясь, так сказать, скрепя сердце, с повторными браками мирян, Православная Церковь абсолютно запрещает их тем, кто должен служить примером для остальных в осуществлении нормы церковного учения, — своим священнослужителям, и, несмотря на вековую борьбу против этого запрещения, оно и до настоящего времени остается обязательным в большей части христианского мира, везде, где существует учение о священстве как о таинстве. Церковная история сохранила нам интересные факты, свидетельствующие о строгости этого запрещения.

     Вот, например, рассказ, достоверность которого стоит вне сомнений, так как она засвидетельствована тремя современниками, близко стоявшими к участникам события[220].

     В 614 году, вследствие недостаточного разлития Нила и нашествия персов, в Александрии наступил страшный голод. Патриарх Иоанн Милостивый, действительно милостивый, истратил на помощь голодающим не только все личные средства, но и богатую патриаршую казну (около двух миллионов долларов в современной валюте). И вот в самый тяжелый момент один александрийский богач просит посвятить его в скромную должность дьякона, обещая дать на пропитание голодного народа сто восемьдесят фунтов золота и две тысячи мер хлеба. Но богач состоял во втором браке, и не знавший никаких границ в деле благотворительности патриарх дал в этом случае категорический отказ:

     «Мне кажется, лучше погасить солнце, чем нарушить божественный закон», — сказал он. Его твердость была вознаграждена. Вскоре в Александрию пришли корабли с хлебом.

     Через тысячу лет нечто подобное произошло в Православной Церкви в Польше. В 1633 году под влиянием протестантских идей, польская шляхта потребовала от знаменитого православного догмати-ста киевского митрополита Петра Могилы разрешения второбрачным быть священниками и получила от него столь же категорический отказ, как и александрийский богач.

     «Если бы явился ангел с неба, то и тогда бы я не мог, вопреки определениям вселенских соборов и святых отцов, рукоположить второбрачного».

     Даже в самом разрешении повторения брака нельзя видеть отступления от принципа абсолютной моногамии. По глубокой и тонкой мысли блаженного Августина, всякий брак сам по себе есть благо, и Церковь при повторении брака осуждает не новый брак, а ту настроенность, при которой он явился нужным, осуждает нарушение верности в отношении к первому браку «Апостол, — читаем мы у Августина, — говорит, что вдовы, желающие вступить в брак, подлежат осуждению, и тотчас же объясняет, почему подлежат осуждению: не за второй брак, а за то, что отвергли прежнюю веру (1 Тим. 5, 12), чтобы было ясно, что осуждается воля, которая не выполнила своего долга, безразлично, наступит ли за этим брак или нет»[221].

     Другими словами, новый брак доказывает, что задача полного единения в предшествующем не была достигнута, что предшествующий брак не был браком в христианском смысле, но отсюда еще вовсе не следует, что и новый брак не будет осуществлением брачного идеала, и второй брак, являющийся таковым в глазах общества, может стать для самих супругов, в сущности, первым, так как первый на самом деле браком не был.

     Но если так, то каждый человек может быть в истинном христианском браке только один раз в жизни, и только такой истинный брак имеет значение и для вечности, когда, говоря словами Златоуста: «супруги будут пребывать вечно со Христом и друг с другом в великой радости»[222].

     Однако отсюда вовсе не следует и того, что из нескольких браков одного лица, хотя один должен быть непременно признан истинным, признан клеточкой в организме вечной Невесты Христовой Церкви. Наоборот, всякое повторение брака указывает именно на такой духовный облик известного лица, который делает все менее и менее вероятным достижение им высокой и трудной цели брака, требующей всецелой отдачи себя другому, почему Православная Церковь, с одной стороны, не допускает второбрачных, как плохих служителей малой церкви — семьи, быть служителями Церкви великой, не допускает их до священнослужения, а с другой — ограничивает повторяемость брака. Очень часто все брачные союзы известного лица оказываются лишь тем «деревом, сеном и соломой», которые должны сгореть в огне страшного суда (1 Кор. 3, 12, 13), а не тем золотом и драгоценными камнями, из которых будет создан Небесный Иерусалим (Откр. 21, 11—21), как, например, все пять мужей Самарянки, по суду Христа, не бьыи ее истинными мужьями (Ин. 4, 17-18)[223].

     Быть может, многое из того, что писали мы в этой главе, производит впечатление какой-то чрезмерной идеализации и даже нежизненности, далеко расходящейся с тем, что говорит о браке его история и еще более повседневная жизнь. Но ведь мы сказали далеко еще не все, что нужно сказать. Религиозная интуиция не только предначертывает нам идеал брачной жизни, но и объясняет нам и то, почему так редко выступает в своем чистом виде и еще реже достигается истинная цель брака и откуда идет извращение брачной жизни.

     Раскрытию этого вопроса и будут посвящены следующие главы.

Глава 4. БЕЗГРЕШНОЕ РОЖДЕНИЕ

     • Возможна ли безгрешная родовая жизнь

     • Отрицательная теория, ее представители, ее противоречие библейскому учению и логические ошибки

     • Положительная церковная теория, ее представители и ее обоснование

     • Факты безгрешного рождения в Библии

     • Происхождение Евы как рождение ее от Адама: еврейский текст Библии, переводы и святоотеческие толкования

     • Нормативный и внеполовой характер этого рождения

     • Две природы во Христе и в Адаме

     • Рождение Христа

     • Значение слова «тардема»

     • Сон и родовая жизнь

     • Метафизические основы нормативной бессознательности родовой жизни

     • Тело и плоть у животных и у человека

     • Отношение к ним сознания

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату