— Салам, Электроник! Туда. Сейчас все туда, волну ты поднял хорошую. Что тащишь-то? — кивнул я на его ношу.
— Да пожрать на кухне выпросил, пока все на месте, в последнее время что-то пропускаю столовку. Сушняка всякого девчата дали, чай. Даже джема чуть-чуть выпросил. Суп хотели погреть, не стал ждать, я ж там, — Вотяков показал пальцев в сторону собора, — типа главный докладчик. Хочешь грызануть чего на ходу?
— Да нет, спасибо, Юр, не проголодался еще. Давай так, после собрания на нашу базу нырну, и к тебе, есть у меня кое-что вкусненькое к твоим 'сушнякам'.
— Добро! — хлопнул меня по руке радист. — Щас закину добычу в гнездо, и на 'чудильник'. Да, ты знай, если что… Я ведь только что 'Дункан' отозвал, по приказу Сотникова. Они к северу, у островов каких- то встали на ночь, километрах в двадцати. Как думаешь, к чему бы это? Есть и еще новости, но после.
— Да чё после, — воспротивился я, — неохота дураком выглядеть, если больше трёх уже знают. Я ж разведка, как не крути. Колись!
— Не волнуйся, не знают, — успокоил меня Юрка. — Есть целых четыре попытки, отстраиваются. День-другой, и будет связь. Узнаем кто.
И удрал по лестнице, оставив меня в тягостных раздумьях. 'Дункан', значит, во как…
Я посмотрел на убегающую спину во фланелевой рубашке в красную клетку и крепко позавидовал радисту. Хорошо Юрка завернулся в этот мир, как тёплой фланелью укутался. Штаны спортивные с мешочками на жопе, в тапках до столовки бегает. Со всеми у него — чистый ананас, никому дорогу не перешёл, уважаемый нужный человек. И у него есть Дело: создавать Новый Эфир. На той Земле всё уже давно прострелено радиоволнами, связи проведены, карточки высланы, рекорды поставлены… Скука. А тут — всё заново! Это ли не мечта любого настоящего радиста? Ладно, идём в клуб.
Лица собравшихся в соборе людей выглядели несколько непривычно.
Не то, чтобы очень тревожно, или с заметным возбуждением. Нет. Просто по ним было видно: что-то случилось — на совсем другом уровне. Ни в Замке, ни около него, а в принципе 'где-то там', в далёком далеко. Но вдруг все разом поняли: произошедшее, непонятным пока образом, что-то изменяет и в этом, уже обжитом и уже понятном микромире, томящемся в собственном соку под зонтиком Замка. Лица людей отражали понимание, что впереди их ждут какие-то новые проблемы, новые задачи, которые нельзя решить уже привычным заказом нужного или выходом на субботник. Жители одинокого муравейника вдруг узнали, что по лесу бродит некое Чудовище, и оно только что раздавило лапой точно такой же муравейник — Второй. И есть ли теперь вообще Третий? Да, первые смерчи счастливо прошли мимо, но, как выясняется, они никуда не делись, они, покачиваясь от бешеной энергии разрушения, бродят где-то рядом, над верхушками Дикого Леса и ждут. Ждут нашей ошибки, непродуманности, неподготовленности.
Народ, в основном, расселся по службам, на уже 'забитые' места. Как это знакомо по прошлой жизни. Сегодня собрание информационное, так что, может быть, закончим пораньше, без споров и ругани.
Докладчиков в плане записано двое.
Сотников коротко поблагодарил собравшихся за дружную явку и так же коротко обрисовал оперативное положение дел в Замке. Слушали его больше формально: итак почти всё было известно 'массам'. Потом он предложил докладчикам начать.
Первым, как все и ожидали, вышел Вотяков. Основную, информативную часть доклада Юра довёл до сведения присутствующих уже в 'расшифрованном' виде привычного всем языка, подглядывая в свои пометки и в журнал связей. Получилось рвано и криво.
Поэтому я изложу, как понял сам, ибо длинные речи Юрец говорить не умел в принципе, тем более, при таком скоплении народа. Так что, вот такой у меня получился меморандум, может быть, несколько разбавленный личной фантазией, по старой привычке работника жёлтого пера…
Украинцы.
'Поселили' их на подворье небольшого монастыря — этакий маленький белый Кремль на холме. Внизу какое-то море, достаточно тёплое, по солнцу — северный берег. Численность прибывших была такая же, как у нас — 120 человек на выходе из катапульты. Поначалу дело пошло нормально, первое собрание украинцы провести успели, уложившись в лимит. Помогло то, что в группе оказался самый настоящий атаман из 'Войска Запорожского', который сумел быстро и громко разораться, собрать и организовать людей. Но уже на второй день пошла свара, политически не остывшие люди начали колоться на полярные лагеря. Как черти из табакерки, на общественную сцену выскочили еще два атамана, потом священник-католик и два лидера отделений разных политпартий. Как выясняется, этого вполне хватило.
Канал исправно работал, хоть поставки шли сумбурно. Тем не менее, первые дни оказались самыми продуктивными и разумными в плане заказа.
Почти сразу же сводный ассортимент решили утверждать общим голосованием — в итоге заявками вскоре 'занималось' практически всё население и целый день, ничего более не делая. Тем не менее, они наладили котловое питание. Группировки крепли в зависимости от адгезионных свойств лидеров и их идей. Появились и группы, аполитичные в принципе, где никто не делал из убеждений или религии прокладку для амбиций, там взаимопритяжение определялось простой комплиментарностью.
Вскоре от общего собрания украинцы отказались, решив, что каждая группа имеет право предоставлять пропорциональное количество 'сводных голосов', определяемых по внутреннему голосованию группы. Это что касается имущества 'общего', на весь Монастырь. На том не только долгосрочное планирование, но даже примитивное понимание шагов на два дня вперёд у масс исчезло. Общие заказы прекратились. Начали набирать 'от горла' и только для себя по лимиту 'вес от численности'. Тем временем лагеря приспособились расселяться по территории компактно, естественно, никто не захотел уходить из Монастыря на волю вольную. Посад долгое время стоял пустой, и не из-за лени, просто общины не могли поделить между собой дома.
Число мужчин по лагерям растворилось неравномерно, но 'мужские' заявки парадоксальным образом побеждали всегда — очевидно выигрывая там, где мужиков было больше, но, вместе с этим, и там, где мужиков не доставало! И этот феномен объясним: напуганные дефицитом мужчин в своём мини-лагере, женщины сами позволяли им с избытком вооружаться, боясь оказаться беззащитными 'в случае чего'. Через канал пошло гольное оружие и предметы амуниции. Оружие как у нас — только 'наганы' и гладкие стволы. Пулемётов им не дали. Набрали ИРПБ, аптечек, жгутов, комбезов, 'горок' и разгрузок, обуви и прочего военного, патронов побольше. В общем, вооружились все и по маковку. В огонёк хаоса доброхоты постоянно подливали маслице: 'Вот придут москали, или пшеки… а то и туретчина нагрянет'. Все, известно, хотят их поработить. Провокаторов старались не слушать, но, как говориться, осадочек на дне душ человеческих копился.
Оператором оставался всё тот же 'атаман', правда, лишённый прав управления Монастырём, менять человека у пульта предусмотрительно не стали — слуга народа, вот уж точно. Естественно, ни о каком творческом подходе на сеансе не могло быть и речи, нахрен бы ему это надо. Оператор, плюнув на всё, просто отбивал по весовой разнарядке то, что ему протягивали представители общин и уходил прочь, не вступая в споры и обсуждения.
В каждой общине — свой генератор с крошечным лимитом бензина. НПЗ стоял колом, никто ничего не собирался там делать 'для дяди'. Поделить стратегический объект не получалось, забрать же его в исключительное владение не смог никто. Котлы, заготовка, охота — всё отдельно. Стену охраняли сегментами по зонам, в итоге ночью на периметре целая толпа. Выделить кого-то для непроизводительной деятельности не получалось. Какой там клуб…
Три раза украинцы пытались объединиться и совместно поставить финал этого водевиля, но ничего не вышло, мешала вечная украинская неопределённость в векторе движения.
Самое страшное вышло с медиками: врачи, фельдшеры и медсёстры оказались разодранными по кланам, без оборудования и инструментария. Первый взрыв случился, когда от ураганной пневмонии в одной из групп умерла семилетняя девочка — отец пошёл в разнос, добрался до единственного терапевта, резидента недружественного клана и застрелил его из 'нагана'. Притом, что этот врач, не взирая на клановость, честно, хоть и поздно, пытался оказать ей помощь, как мог. Только вот не смог он ни хрена… Никто целевых поставок для серьёзной медицины не делал, общинам просто не хватало лимита. Потому
