Расширение этноформата +1.
Стимулирующая поставка.
Пулемёт станковый ДШК, доступно 4 штуки. Подтвердите позицию.
Глава 11
Я так и знал, что от Пантюховых мы так просто не уедем.
Только поставили Шнюшу под навес, как уже пацанва рядом танцует. В коротких шортиках, в майках, загорелые, и не одного пятнышка комариного укуса. Таёжники, ну, чисто маугленята. Гоблину комары так сразу в лоб сливу садят, стоит нам только заехать в место, где безветренно. Поэтому от него постоянно воняет 'репудином', целую флягу химии Мишка возит в багажнике. Мне тоже достаётся от кровососов, но поменьше. Комара в этой 'южной тайге' не так уж и много, но он зол, могуч и хорошо протыкает кожуру, падла. А этим карапетам хоть бы хны, наверное, иммунитет выработался.
Дикий народ, дети чащоб.
Повозились, отвязывая от запаски Шнюшы дарёные велики, мужики покатили их за дом, ребятня за ними, пока на них не цыкнули. Вот уж кому радость.
— Дядьки, вас там старшие снедать зовут! Пирохи с диким луком и кашей! — взвизгнул малой патластик, успевший за короткую фразу обежать вокруг меня четыре раза, — А дайте аптомат потрогать, а?
— Отскечь, дитя, патрон стреляный хочешь?
Сопляк схватил гильзу и убежал, на ходу засовывая её в нос — радости полные штаны. Понимаем, запах войны, сам в детстве так делал. Чёт взгрустнулось. Мне б такого спиногрыза завести, давно пора, если по-хорошему, чувствую я уже в себе папашу, чувствую… Да всё с бабами у Кастета не адидас, что там, что тут, — то тупые, как бубен, то жадные. Была по-первости у меня деваха из Саранска, она сейчас в столовке Замка работает, — приметная такая, бойкая, так мы даже планы строили. Всё при ней было, и жопчик, и топчик, но не срослось, не одним же трахом семья клеится. А поговорить! Да и мост передний у девки слабоват, а я вечно в рейдах.
Три дня назад пообщался в Замке с новенькой брюнеткой — не то. Как Лев Толстой написал в своих дневниках после свадьбы по поводу первой брачной ночи, одной фразой — 'не то'. По-моему, это сильней, чем весь его роман 'Война и мир'. Ничё, не удивились? Это я с виду 'рабочий с шарикоподшипника'… Многие обманывались на свою голову, много зубов вылетело за необдуманные слова. Даром, что, ли у меня такой позывной, думаете? С кругозорами всё в порядке, и читаем, и поём. Не Бахтин, конечно, но и написать чего умного сможем.
Зашёл я в дом, а стол уже натурально ломится, у тейпа сегодня праздник — мужики вернулись важные, довольные — с определённостью, подарками и оружием. Теперь они не потеряшки какие в диком лесу, теперь они Граждане Анклава, только тронь. Неделю назад на собрании Сотников опять выступил по этому поводу:
— Среди норм коммунального общежития и коллективного выживания для нас одним из важнейших является норма 'Все за одного'. Я хочу, чтобы все вы знали и поняли — Замок не бросит никого из своих, за обиду единому своему человеку ответит жёстко, за смерть отомстит люто. И эту нашу норму должна знать вся планета. Я хочу добиться такой репутации анклава, когда наших женщин в поездке на базар к соседям будет сопровождать один мальчишка четырнадцати лет с палкой. И все будут знать — этого достаточно.
Правильно, чтобы ни одна сука не покосилась.
Так что Пантюховы теперь даже не под крышей — под куполом. Правда, защита не есть пропуск в вечную жизнь и гарантированное богатырское здоровье. Думайте сами, принимайте меры, тренируйтесь, сплачивайтесь — жизнь-то ваша. У старшего теперь есть удостоверение, что он не хрен с горы, а уважаемый бригадир лесхоза анклава. И инструкция, как встречать потеряшек, что им говорить.
Гоблин уже за столом, жуёт. С ним рядом я садиться не стал, у него руки длиннее, а уж жрёт он — мама дорогая. Надо отдать должное, Мишка и голодать легко сможет неделю, я так не могу, сразу характер портится. Еды вдосталь, пироги всякие, тесто такое вкусное, что начинка и не важна. Сколько раз от женщин слышал: тесто не поднимается. Тут, смотрю, всё поднимается, секрет люди знают. Меню интереснейшее: вот она вам, старорусская кухня, и не в книжных страницах спрятанная, а на столе, реально. Всю жизнь мечтал попробовать 'поросёнка верчёного'. Как можно запечь порося на вертеле? Сгорит, и все дела, а внутри сырым останется. Поросята у Пантюховых пока что не водятся, вертели какую- то антилопу. Старший режет её с боков ломтями, нож, как у маньяка, мелькает, шинкует, тонкие пласты валятся, а внутри ни грамма кровинки, один сок. В чём секрет?
Мы не совсем нахаляву сели, выставили на стол стеклянную банку. По дороге заехали в Церковь. Ковырнули наш схрончик, решили чего вкусного прихватить детям. Крышку подняли (не скажу где), а в кормушку-то залезали. Ну, гады! Хорошо, что патроны двенадцатого на месте. Глянь, а тут лежит записочка, листок из Серёгиного блокнотика: 'Были с шерифом, забрали немного для Пантюховых, Кордон'. Ладно, думаем, это приемлемо. Потом смотрим, свёрток какой-то. На нём еще одна записочка лежит. Да тут у нас прямо сервер файлообменный получается! 'Был Уксусников, пополнил припасы вложением от имени Пантюховых'. Подарочек. Значит, шериф ещё раз сюда мотался, тихушник. Своей жизнью живет… Гоблин сверток осторожно развернул, а внутри тонкие плети вяленого мяса, да со специями-травками. Заточили быренько один кусок на двоих у машины — да матушки мои, вкуснятина-то какая! Дикая вещь. И хранится вечно. Двое Пантюховы от собственного продукта отказались, смотреть на него уже не могут. Взяли мы банку абрикосового варенья и поехали, размышляя — вот ведь славный получился у нас 'сталкерский тайничок': заходи, кто хочешь, бери, что хочешь.
Детвора опять вокруг Гоблина, женщины снуют, приносят, протирают. Девчонки хихикают у дверей, заглядывают. Хорошо-то как. И тут в залу вошла одна девица с чайником, посмотрела на меня мельком… — у меня по сердцу сразу волна и прокатилась, дыхание спёрло, хорошо, что говорить ничего не надо. Как из сказки народной, стройная, ладная, коса до пояса, а глаза… Пропадай, Кастет, если дураком будешь! Да как зовут-то её!?
И не спросишь впрямую, очко мешает. Не, я нарваться, если что, никогда не боюсь, но сейчас не тот случай, не за нос битый переживаю, но за репутацию. Отсекут девку запретом и хрен я когда на Кордон заеду. Мужчины серьёзные за столом, народ весьма специфичный, со своими понятиями. Если они, к примеру, староверы, по аналогии с Сотниковскими, то могут и заблокировать любопытного оболтуса наглухо за неразумность.
— Простите, хозяева, покурить пойду во двор, ненадолго, — я встал из-за стола, уже боком поймав недоумённый взгляд Гоба, в группе сталкеров курящих нет.
На улице пацанва бесится, лишь один от них далеко стоит, у самого просёлка, грустит с завистью на лице. Ух ты, на фишке малой трудится, значит, трассу 'кордоньеры' постоянно секут, пока дети на улице. Это системно, это заставляет уважать. Колонисты завтра же начинают строить ворота на просёлке, больше им прятаться не надо. Ещё в машине Гоблин посоветовал Пантелею Фёдоровичу ставить шлагбаум не сразу на повороте, а уже по дороге к Кордону. По-моему, правильно. От домов машину на трассе не услышишь, лес все звуки гасит, разве мощный дизель появится. Круглосуточно там человека держать нереально. Пусть принудительно стопятся на полпути, в лесу, когда непрошенного гостя уже засекут по звуку, а не заранее прыгнет он тихим десантом у поворота, с коварными целями.
А вот и мой знакомец, экий же волосан славный.
— Слышь, брат, ты это, — поймал я его за руку, — скажи дяде, что за девушка такая… ну, эта, с огромной косой и в синем платьице с горошком, а?
— Так то Олька! — ни на секунду не задумался хулиган. — Сестра Антохи. Вредная, гадюка, вчера мне поджопник дала ни за что. А чё, поиграть с ней хочешь?
