средстве, после умелой подготовительной работы.
— На каком? — растерялся я.
— На барже. У французов есть баржа.
Глава 16
Лучше всех из ДШК стреляет Корнеев, быстро выяснили. Впрочем, вполне логичное умение, вытекающее из тандема 'хобби плюс профессия'. Второй раз мы устроили стрельбы уже в пути, после чего судовой механик изрёк:
— Хватит патроны жечь.
Обслужил пулемёт, закрыл его собственноручно сделанным чехлом и вновь скрылся в своей пахнущей металлом и смазкой гномьей пещере. Теперь выбирается оттуда, чтобы примерить крепёж трехножного станка бакового пулемёта 'максим'. Гонта бессовестно всучил деду вариант для тачанки — как его, такого самоходного, ворочать вкруговую, тем более, стрелять по воздушным целям? С двумя пулемётами 'Дункан' приобрел годный, с точки зрения деда, силуэт, теперь это настоящий боевой корабль, гроза Волги. Наш рейдер отныне и навеки покрыт шаровой краской из запасов 'отделочной локалки', да не банально серой, а серо-голубой, той, что по-немецки звучит 'кугельблау', серо-голубая. Во всём этом есть что-то от юношеских воспоминаний Пикуля, его 'Океанского патруля'.
Настрой у экипажа боевой, хочется всё делать быстро и чётко. Чувствуются, что все сосредоточены на предстоящей миссии. Это проявляется не только в боевой и технической подготовке. Коломийцев заставил своих ребят отстирать и отгладить сменную форму, держать её наготове и не трогать руками ранее особого распоряжения. Дед хочет 'войти в Париж' красиво, для должного лоска у него припасён старый добрый одеколон 'О'Жён'. 'Дункан' подкрашивают на ходу, натирают металл до блеска. Особая гордость Коломийцева — большая бронзовая рында, подарок Сотникова, который вручил её капитану вместе с новенькой фуражкой в белом чехле.
Скоро будем ставить второй информационный щит. Надпись уже стандартна: 'Анклав 'Россия', здесь наши земли, остальные — брысь! Желающие — приходите, накормим-приютим'. Первый щит неделю назад был установлен к северу на левом берегу Волги, в пятидесяти километрах от причала, на стрелке небольшой речки, так и названной: 'Щитовая'. Второй встанет напротив устья Сены. На Сене ставить нельзя, типа не наша территория. Пока. Сначала я хотел поставить знак возле 'Двух лошадей', но там, как выяснилось, смысла в его установке не много, к райскому уголку не подойти без плавсредства, пешеходникам, вышедшим к реке по левому берегу, щит не поможет.
'Дункан' возвращается от устья Волги, где мы забрасывали провиант, топливо и кое-что заказное на 'Морской Пост' — самую дальнюю точку анклава, расположенную в избе бывшей 'оружейной локалки'. Очень выгодное место для наблюдения. Конечно же, если оно обеспечено ресурсами, лодкой с мотором, радиостанцией и сумасшедшим наблюдателем.
Сотникову и в голову не могло придти отправить сюда человека силком — смена затруднена, Замок далеко. Место для одиночек. Но идея витала, а приземлил её самый неожиданный кандидат, никем не понятый 'кришнаит' из Ментовки, где обосновались наши бортники. Пока добытчики мёда только ставили дело на ноги, отшельник чувствовал себя вполне нормально. Но третья семья, решившая научиться медосбору, вышибла парня из колеи настолько, что тот сам пришёл к Сотникову и попросил отправить его куда подальше. 'Чокнутый Кришнаит', так его все называют. На самом деле Эдгар просто единичный философ, мастер эзотерических исканий, 'дегустатор трансцендентальной апперцепции', как он сам себя называет, и субъективный идеалист. Бзик сей не мешает молодому, в общем-то, парню пользовать карабин, заниматься хозяйством и наблюдать за морскими подходами к Волге. Ещё он заготавливает морепродукты и переправляет их в замок. У него имеется небольшой 'баджер' с подвесником. Полное отшельничье счастье.
Одно ему мешает — люди. Кришнаиту без них хорошо. Хотя, нас Эдгар принял достаточно радушно и даже пригласил к себе трапезничать. Отказались, торопимся. Изба оформлена духовно, даже дерево с ленточками есть. Я обратил внимание на два высоких столба возле избы, вкопанных в виде 'ворот', обращённых к морю. Может, он тут напрямую со Смотрящими общается? Вот и скажите, где бортники, а где Эдгар.
А с мёдом у нас дела налаживаются. Оказалось, что для организации добычи меда необходим хотя бы один человек, не очень сильно боящийся пчел. Спец пояснил, что делать ульи на данном этапе не резон, лучше вспомнить практики предков. До XVIII века на Руси, в основном, практиковалась 'роебойная система'. Бортники находили дупло, ниже летка с обратной стороны небольшим топором делали дыру — и дымовуху туда! Леток предварительно затыкали. Через пару часов вырубали небольшую 'дверцу' для вытаскивания сот и забирали хабар. Дверцу — обратно, дупло готово для заселения новой семьи. В таких дуплах пчелы годами накапливают мед, еще в XVIII веке были случаи, когда от одной семьи брали десятки пудов меда. Когда первый голод по сладкому лакомству утоляется, пчел уже не бьют, а пересаживают в улей. Наши бортники поставили у себя на участках такие ульи, изготовленные из огромных цельных пней, вид просто сказочный.
Чем ближе устье Сены, тем больше напряжение. Во-первых, предстоит проверить 'французское' происхождение реки. Во-вторых, мы входим в зону действия 'кондоров', хребет вдоль реки, где, по идее, должны располагаться гнездовья этих птиц, хорошо виден. Я принял решение нападать первым, как только увидим этих пташек в зоне возможного поражения. Лучше обрести опыт заранее, чем ждать возможного нападения. Такой опыт будет очень важен для сухопутной группы, которая скоро выдвинется из Заостровского. Кондоры для нас враги и, чем быстрее мы научимся с ними бороться, тем лучше. Пищевая цепочка и природный баланс нас не интересует, мы и сами горазды бизонов валить.
Я стою на палубе, рядом Шамиль. Молчаливый, собранный и внимательный Клим, воспитанник Сотникова и его верный нукер в былом — ныне сталкер-стажёр, помогает Корнееву уже в третий раз примерять станок 'максимки', что-то у них дело пошло не так быстро, как мнилось механику.
'Дункан' уже поворачивал к 'Двум лошадям', когда Монгол начал короткий, но очень интересный разговор.
— Дем, вот я всё думаю…
Я промолчал. Знаю, торопить друга не нужно, пусть соберётся.
— Насчёт рассказа Эльзы про египтян. Та самая фраза-молитва, которую они, вроде бы, часто произносили: 'Аллах нам дарит квадро!' Нет ли здесь практических смыслов, ты как думаешь?
— Ты это… Я понимаю, что ты чел восточный, но не настолько же. Поясни понятней, а?
— Количество вездеходов велико. Не сходится. К примеру, забрали они целых шесть монокластеров, целиком. При каждом 'продуктовая локалка', а там, как всегда, есть хоть какой-то транспорт. Я допускаю, что арабам Смотрящие подкидывают не 'кавзики-уазикы', а нечто более приспособленное для такой местности. Дорог-то нет. Тогда они взяли шесть таких машин, но это мало, чего тут думать — у них вездеходов гораздо больше. Где берут?
— Не факт, что в каждой арабской 'локалке' по квадру.
— Тем более. А не квадрик, так 'лендровер-дефендер', или 'вранглер'. Тебе легче?
— Чёт нет… Но вот 'где берут' — очевидно. 'Окна' выкраивают. Если индустрией не заниматься, то им попроще, чем нам. И ништяк за расширение формата падает, они же наверняка вобрали в себя сколько-то монокластеров.
— А почему им такой ништяк падает, а нам ДШК? Не 'молитва' ли работает? Они там всей оравой мечтают о лошадях, а мы…
— Мы что, о ДШК все думаем?
— А о чём ещё? — искренне удивился Бикмеев. — Все, кто крутится возле канала, вечно озабочены
