Так близко к «фреону» Саян не проползал никогда. Даже комбез постепенно покрывался инеем. Алексей почувствовал, как икр обжигающе коснулись заледеневшие брюки. Он ускорился, чувствуя как деревенеет с каждой секундой одежда, как стынут губы и совсем перестают что-либо чувствовать щеки, но тут же уткнулся в ботинки командира.
— Что там?
— Погоди ты!
Коридор все тянулся и тянулся. Бесконечно. Казалось, что Зона собрала здесь все свои аномалии. Саян уже четыре раза закидывал шарики. Два умудрился потерять. Еще один разрезала пополам «циркулярка».
— Пресс, ты болтов, что ли, не мог набрать? — злился Саян.
— Я ж не знал.
— Последний остался. Молись.
— Мне некому, — ответил стрингер.
— Монолиту молись, — запыхтел Саян.
— Монолиту не буду.
— Почему?
Стрингер завозился, укладываясь удобней. Справа щелкнула «электра».
— Не нравится он мне.
— А ты ему, похоже, нравишься, журналист. Раз до сих пор не угрохал.
«Монолитовец» поймал взглядом канаву, видневшуюся на краю луга, и больше старался ее не терять. Наверняка раньше это было русло небольшого ручейка. Оставалось еще чуть-чуть.
Саян закинул вперед последний шарик, целясь на самую бровку.
— Мать ее!
— Шарик твой улетел! «Трамплин» там! Нет, все-таки ты козел, журналист, что болтов не набрал.
Саян в сердцах впечатал кулак в землю.
— Ну и что теперь делать? Ползти наугад?
— Молись, — коротко посоветовал стрингер.
— Журналист! — прохрипел командир. — Кинь мне патрон пулевой. Только поближе, я локтями не больно могу…
Перед самым носом на землю плюхнулась красная гильза, подпрыгнула и откатилась на метр в сторону.
— Сука такая!
— Чего?
— Патрон, говорю, не достать.
Он лежал совсем близко. Саян даже мог прочитать на медном донышке тисненную по кругу надпись «Record».
— Журналист! Ты за ногу меня держи… Чтоб не затянуло… Крепко только…
— Держу. А если тебя затянет, меня тоже?
— Разница есть? Я не пройду — никто не пройдет.
Саян скользнул пальцами в нагрудный карман и выковырял из пачки сигарету. Прикурить удалось только с третьего раза. Руки дрожали. Командир пару раз нервно и глубоко затянулся, а затем проткнул пальцем в податливой почве углубление и похоронил окурок.
— Ты чего там, куришь, что ли?
Алексей начал тормошить ботинок.
Саян потянулся всем телом вперед. Хлипко выдохнул, мимолетно коснувшись медной пластинки пальцем. Тот провалился в землю, гильза отскочила еще на сантиметр.
— Бляха!
Командир в бессилии прижался щекой к жестким стеблям травы и замер.
— Еще пробуй! — постарался поддержать его Алексей.
— Руку тащит! Не могу больше! Порвет!
— Давай!
Саян дернулся вперед и резко накрыл патрон ладонью.
— Тащи, журналист! Назад тащи!
Смертин из всех сил дернул ботинок на себя.
Саян ликовал. Он зажал патрон в руках и попытался выдавить тяжелую свинцовую пулю. Закатанные края были слишком твердыми. Он все ковырял и ковырял ногтями пластик.
— Козел ты все-таки, журналист, что болты не взял!
Командир ухватил край гильзы зубами, рванул, чувствуя, как свинец противно заскрежетал по эмали. Пуля все-таки выпала на ладонь.
Бросок — и свинец полетел к бровке. Саян наблюдал, как он рассекает воздух, как вминается в землю и резво отскакивает дальше, катится бочком, заминая чахлые листочки.
А потом вновь отлетает в сторону под действием аномалии.
— Черт!!!
— Не прокатило?
— Твою мать!!!
— А теперь Монолит нам поможет? Как ты там говорил…
— Да иди ты в жопу, журналист!
Саян полежал немного, глубоко вздохнул и пополз наугад.
— Ты чего?
— Молись, журналист! И я буду молиться!
Командир смотрел только вперед. Ему было жарко, по спине стекал липкий пот, на уши давило, и воздух вокруг дрожал. Где-то в глубине сознания Саяна проснулось что-то черное и полностью заблокировало любые проявления воли. Мышцы не слушались, и ему казалось, что он не в силах пошевелиться ни сейчас, ни когда-либо вообще. Ему казалось, что он так и останется лежать навечно парализованным на этой траве, глядя на блестящий стальной шарик и тяжелую свинцовую пулю. Он гнал от себя прочь эти мысли, но они возвращались, с каждой секундой все сильнее и сильнее овладевая его разумом. Разум Саяна постепенно засыпал. «Монолитовец» не понимал, что двигается вперед, что парализовано только его сознание. Он очнулся уже в балке, коридор был за спиной.
— Ну ты и псих! Какой же ты псих! — смеялся Алексей, все еще держась за башмак.
— Теперь ты мне веришь?
— Обуйся! Какой же ты псих!
Саян привалился спиной к глиняной насыпи и начал наблюдать, как выбираются с луга остальные. Тяжелее всего пришлось Бочке, который всю дорогу опекал лысого.
— Ну что, журналист, — повернулся с довольным видом командир к Смертину. — Вера, она ведь не в голове. Разве можно мозгами верить? Мозги отключило у меня совсем! То-то же! С верой можно и в коридор без болтов лезть. Понял?
— Понял, — кивнул Алексей, блаженно улыбаясь.
— Хорошо, что ты первым не полез, всех бы нас загубил… Точно загубил бы… Журналист, ну согласись, что надо во что-то верить. Ну не только в себя же в конце концов. Мы же слабые все, дрожим перед неведомым и глазами хлопаем.
— Саян, я обещаю, что в следующий раз возьму много болтов. Полный карман набью. Честно.
Мамка крался по взгорку, выбирая позицию. Он старался быть хладнокровным, но не мог. Внизу, по аномальному лугу ползли ОНИ. Такие беззащитные и испуганные. Такие жалкие. Самое главное, что среди распластавшихся копошащихся тел Мамка увидел низкорослого «монолитовца».
Митя испугался. Губа предательски задрожала. Ему было страшно. Он панически боялся, что коротышка сейчас ошибется, и Зона его приберет. Сама отомстит. Не оставит на откуп Мамке, которого так любит.
