дворец на территории Карнакского храма, где предполагалось устроить и отдельные покои для Нефертити. Аменхотеп IV видел, как его отец гневался на жрецов Амона, прибравших к рукам слишком много власти. Однако вместо того, чтобы жить во дворце в Малькатте, построенном по велению его отца на Западном берегу Нила, он предпочел править с Восточного берега, где размещался бывший дворец фараонов XVIII династии. Впрочем, Аменхотеп III построил целый комплекс со множеством дворцов для царицы и царевичей. Там он принимал прибывавших в Египет иноземных посланников и царей. Если Аменхотеп IV готов был смириться с культом фиванского бога, стало быть, он, похоже, не питал к нему ни малейшей враждебности. Что же касается Нефертити, она, по-видимому, не отказывалась жить со своим мужем в самом Луксоре.
Аменхотеп IV не подавал никаких признаков умственного расстройства, психической неуравновешенности или сумасбродства. Он был поэтом и мечтателем, предпочитавшим созерцать, а не воевать, размышлять, а не охотиться. Да и дальние странствия его не прельщали.
Царевич, ставший царем, после поездки в Средний Египет решил перебраться из Фив в Гермополь. Что же сподвигло его принять столь необычное решение и отдалиться таким образом от столицы Египта и своего некрополя? Спускаясь по Нилу, то ли по делам государственным, то ли для того, чтобы обозреть свою страну, он, вероятно, заприметил место, которое навело его на мысли о форме Ра – солнечной сфере. Аменхотепу IV тут же приглянулся горный массив, и он решил построить здесь новый дворец. То был суровый край: из-за проливных дождей там порой случались наводнения, хотя чаще всего тамошняя земля страдала от беспросветной засухи. Проживали в тех местах только кочевники.
Аменхотеп IV повелел заложить там великолепный город, и родители не стали возражать против такого решения сына. К тому же в его желании не угадывалось ничего странного. Аменхотепу IV хотелось иметь еще один дворец в Среднем Египте, только и всего. Да и потом, у всех фараонов обычно было несколько дворцов, и время от времени они наезжали то в один, то в другой. Дворцы служили им своего рода перевалочными станциями, где можно было и жить, и отдыхать, отправляясь на охоту или рыбную ловлю в Северный Египет.
Однако решение Аменхотепа IV подкреплялось странными мерами, повергшими в изумление и страх народ, царедворцев и жрецов. Фараон вознамерился раз и навсегда покинуть Фивы, отречься от Амона и других богов, в том числе верховных, ради поклонения одному-единственному Атону; кроме того, он собирался поставить жертвенники и храмы в свою честь, а не во славу других божеств. Зато его супругу Нефертити ничуть не удивляла затея со строительством нового города, который Аменхотеп IV нарек Ахетатоном – в честь своего излюбленного бога. Придворные и сановники последовали за царской четой – разумеется, неохотно, потому как у них в Фивах были свои гробницы, наделы и дела.
Аменхотеп IV даже учредил новое жречество в честь Атона, наделив его куда большей властью, чем та, которой обладали жрецы Амона. Выбирал же он «своих» жрецов из числа тех, кто отвергал неумолимо строгое соблюдение привычного культа.
Впрочем, Тэйе и Аменхотеп III, кажется, не осуждали своего сына за подобные действия. Более того, сам великий полководец Хоремхеб, главнокомандующий египетским войском, снискавший себе славу еще во времена царствования Аменхотепа III, вероятно, советовал Аменхотепу IV покинуть Фивы и отстранить от себя жрецов Амона, ставших слишком могущественными. Впрочем, тот же Хоремхеб позднее посоветовал новоявленному фараону вернуться в Фивы, дабы избежать возмущения великих жрецов Амона!
По сути, Аменхотеп IV провел самую настоящую реформу. Ни один другой бог не привлекал его так, как Атон: фараон даже написал во славу его пространный, восхитительный хвалебный гимн. Этот бог не обладал человеческим обликом. Его изображали в виде солнечного диска, что, должно быть, изумляло всех египтян, привыкших почитать богов, похожих на них самих. Более того: у этого бога не было ни жены, ни родни, тогда как у большинства других египетских богов была своя богатая жизненная история.
И тем не менее было бы ошибкой утверждать, что Аменхотеп IV отрекся от других богов в угоду Атону. Всю свою жизнь он делал подношения богу плодородия Бэсу, к тому же царская чета поклонялась и богине Хатор. Однако Амон стал первым божеством, впавшим в немилость. Аменхотеп IV действительно повелел уничтожить все изображения постылого бога. Сделать это оказалось не так-то просто! И все же изображения Амона исчезли из его храмов, равно как и из храмов фараонов. Зато жену Амона, богиню Мут, пощадили. Словом, все, что напоминало о фиванском боге, должно было исчезнуть как в Египте, так и в чужих землях. Задело взялись ремесленники. Сокровища, хранившиеся в храмах Амона, были изъяты и передарены богу Атону. Легко себе представить, как к подобным «бесчинствам» отнеслись великие жрецы Карнака, долгие годы правившие страной вместе с царями!
Между тем всему есть свое объяснение, и столь своеобразная форма «единобожия», навязанная всем Аменхотепом IV, который отказывался выезжать в чужие земли и сражаться за право остаться в своем городе – Ахетатоне, зародилась задолго до того, как Аменхотеп IV построил город бога Атона. Это божество было известно еще в эпоху пирамид, о чем свидетельствуют надписи с упоминанием его имени, найденные на севере Египта. Атона почитали наряду с другими богами, впрочем, не настолько многочисленными во времена Древней империи, как во времена Новой.
Приглашая к своему двору митаннийских царевен, Тутмос IV познавал азиатские верования. Его наложницы поклонялись одному главному божеству наподобие Ра. Другие народы, обосновавшиеся в Египте, тоже почитали единого бога. Хатшепсут, как мы уже знаем, поклонялась Амону больше, чем остальным богам, дерзнув полностью отречься от абидосского бога Осириса. Да и что может быть проще, чем отречься от верховного бога в угоду единому? Аменхотеп III тоже поклонялся Атону, как и его сын. Так что единственный «революционный» шаг Аменхотепа IV заключался в том, что он покинул Фивы и создал целый мир вокруг солнечного бога. Поэт говорил в нем вместо политика.
Аменхотеп IV, чье имя происходило от имени бога Амона, не мог сохранить его за собой, поскольку он поклонялся Атону и разрушал статуи Амона. Посему Аменхотеп IV решил наречься именем, более соответствовавшим его новым привычкам и верованиям. Он не только призывал всех египтян величать его исключительно так – Эхнатон, но и запрещал произносить его прежнее имя. Зато Нефертити сохранила свое имя: фараон не видел надобности его менять. Своим дочерям он тоже дал имена, производные от Атона: Меритатон, Макетатон, Анхесенпаатон, Нефернеферуатон, – имена же еще двух его дочерей происходили уже не от солнечного бога Атона, а от Ра – Солнца!
Преемник Аменхотепа IV Сменхкара также носил имя, производное от имени солнечного бога. Что же до Тутанхамона, его изначально звали Тутанхатон, потому что родился он в Среднем Египте. Вместе со своей супругой Анхесенпаатон они взяли себе новые имена, когда перебрались в Фивы – после того как закончилось царствование Сменхкары.
Жрецы Амона, понятно, не могли смириться с подобным поведением царя. И восстали. Да и придворных с сановниками, похоже, не прельщала жизнь в Среднем Египте – они только и помышляли, как бы скорее вернуться обратно в Фивы. Даже Хоремхеб, поначалу сподвигавший царя к отъезду в Ахетатон, стремился избежать конфликта с великими жрецами Фив. Он уже не поддерживал политику Эхнатона, проводившего все время в молитвах, за песнопениями и сочинением гимнов во славу Атона. Союзники и данники Египта никогда не видели фараона. Враги же Египта порой недоумевали: а жив ли этот царь вообще? Ведь до него все фараоны имели обыкновение выставлять себя напоказ, разъезжая по городам и весям, дабы утвердиться в собственном могуществе. Несмотря на увещевания Эйе и Хоремхеба, первых своих советников, Эхнатон не желал покидать Средний Египет.
Ко всему прочему, Эхнатон и слышать ничего не хотел о войне. Он не снаряжал военных кампаний все шесть лет, пока царствовал в Ахетатоне. Как и при его отце, когда тот состарился, изнемог и под конец
