чемоданы. Вот и все. Никакого объяснения. Впрочем, Адам был только рад. Если бы дело зависело только от него, то их отношения с Беатрис стояли бы на мертвой точке еще не один месяц. А так все разрешилось довольно быстро и легко. Они стали жить вместе.
Через некоторое время Адам предложил Беатрис выйти за него замуж, но, к его величайшему удивлению, она отказалась. Другая женщина на ее месте с радостью ухватилась бы за возможность пойти под венец с преуспевающим финансистом, а Беатрис лишь молча помотала головой, поцеловала Адама в губы и поволокла его в сторону спальни. На этом разговор был закончен.
Позже Адам еще несколько раз повторил свою попытку, но каждый раз результат был неизменен. Беатрис ничего не желала знать о замужестве, домашнем очаге и детях. Однако это вовсе не мешало ей беззастенчиво пользоваться банковским счетом Адама. Беатрис не привыкла отказывать себе в дорогих мелочах. Тем более если дело касалось произведений искусства.
Адам иногда задавался вопросом, на что Беатрис тратит свою зарплату. В конце концов, полиграфическая отрасль дело прибыльное, а дизайнеры всегда неплохо зарабатывают. Но потребовать у Беатрис отчета о личных доходах означало навсегда потерять ее. Беатрис никогда не задумывалась о деньгах и не желала обсуждать связанные с ними вопросы. И если бы не регулярно снимаемые с его банковского счета крупные суммы, Адам вообще решил бы, что Беатрис и не подозревает о существовании денег: настолько безразлично она к ним относилась.
— Беатрис, ты же не решила уйти от меня? — с надеждой спросил он.
— Нет, Адам. — После минутной паузы Беатрис добавила: — Я уже ушла от тебя.
— Что ты такое говоришь, милая? — изумился он. — Все твои вещи у нас дома. Я только что оттуда.
— Вещи? — Беатрис вскинула брови, как будто впервые вспомнила о них. — Ах, вещи! Можешь оставить их себе.
Адам натянуто улыбнулся.
— Ты шутишь, Бетти? Зачем мне твои платья и косметика? Послушай, не дури. Давай поговорим: ты мне все объяснишь, и мы отправимся домой.
— Домой? — с еще большим удивлением переспросила Беатрис. — Мой дом здесь.
Адам растерялся. Конечно, Беатрис и раньше вела себя довольно странно, но сегодня она поступала наперекор всем логическим законам и правилам.
— Милая, о чем ты говоришь? Это же не дом, это — грязная мансарда, которая годится максимум на то, чтобы служить мастерской нищему художнику. Если ты решила уйти от меня к другому мужчине, то почему бы тебе так прямо и не сказать. Мол, извини, милый Адам, но я люблю Стивена — или как там зовут твоего любовника? Но не надо водить меня за нос и утверждать, что твой уход — всего лишь очередная сумасбродная выходка.
— Адам, если ты все сказал, то прошу тебя покинуть мой дом, — равнодушным тоном произнесла Беатрис.
— То есть ты ничего не собираешься мне объяснить?
— Ты догадлив, — съязвила она, нанеся пару уверенных мазков на холст.
— И тебе абсолютно наплевать на то, что я люблю тебя?
— Верно. — Еще пара жирных мазков.
— И на то, что я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж?
— Боже упаси. — Прямая черная линия пересекла все полотно.
— Любая другая женщина мечтала бы об этом всю жизнь… — начал Адам, уже ни на что не надеясь.
— Какое мне дело до других женщин? — Беатрис улыбнулась. — Иной раз мне следует напоминать о том, что я вообще принадлежу к человеческому роду. Кроме того, я тебе уже тысячу раз говорила, что замужество не для меня. У меня аллергия на кринолины и свадебные торты. Ты же не хочешь, чтобы я вся покрылась красными волдырями?
— Милая, не говори глупостей. Если бы ты любила меня, то забыла бы о своей аллергии.
— Вероятно, ты прав. Тогда нам тем более не о чем разговаривать. — Беатрис громко чихнула и сказала с улыбкой: — Вот видишь, у меня уже начинается аллергия и на тебя.
— Беатрис, что ты со мной делаешь?! — воскликнул Адам.
Он только что осознал, что ему предстоит вернуться в пустой дом, лечь в холодную постель и затем промучиться ночь от бессонницы либо отправиться в ближайший бар и надраться до бесчувственного состояния, чтобы забыться и не вспоминать о страстных объятиях Беатрис.
На этот раз Беатрис не удостоила его даже ответом. Она сосредоточенно наносила на холст один мазок за другим.
Адам тяжело вздохнул и вышел за дверь.
Как только мужские шаги на лестнице стихли, Беатрис с облегчением вздохнула и улыбнулась.
Свободна! Свободна! Свободна! — пело ее сердце. Наконец-то с занудой Адамом покончено!
Конечно, все прошло не так легко, как бы ей того хотелось, но главное — их роман остался позади. Все-таки она правильно поступила сегодня днем. Поцелуй с незнакомым мужчиной дал первый толчок к расставанию. По крайней мере, ей не пришлось начинать разговор с Адамом о разрыве. Впрочем, и продолжал его, по сути, он один.
Задумалась ли хоть раз за весь этот день Беатрис о том, как отразился ее спонтанный поцелуй на жизни ее случайного сообщника? Нет, нет и нет.
Хотя… если вспомнить… Не его ли серые глаза и крупная темная родинка на щеке вдохновили ее на создание нового полотна? Да, однозначно в этом типе было что-то особенное, решила про себя Беатрис. Иначе я бы ни за что не обратила на него внимание. Точнее он бы не оказался на моем пути. Случайностей в жизни не бывает. То ли движения планет, то ли Всевышний задолго до нашего рождения определили нашу судьбу.
Беатрис попыталась отрешиться от мыслей о незнакомце и полностью отдаться творчеству, но, к своему удивлению, осознала, что ей это не удается. Обычно дело обстояло противоположным образом: она никак не могла сосредоточиться ни на одном важном вопросе, будучи охваченной творческим порывом.
Надо же. Беатрис прикусила от досады нижнюю губу. Даже не узнала его имя! Кому же я посвящу теперь эту картину?
2
— Привет, Ричи, — прощебетала в телефонную трубку Беатрис.
— А, сестренка! Чертовски рад тебя слышать. Как дела?
— Все нормально, — ответила Беатрис таким тоном, будто произошла мировая катастрофа, а ее сверхзанятый братец опять не в курсе.
Успешный адвокат Ричард Холден прославился тем, что за свою недолгую карьеру защитил большую часть представителей высших деловых кругов Лос-Анджелеса. Конечно, нуждавшихся в услугах адвоката. И, к чести Ричарда, ни одного дела он не проиграл. Будучи в свои тридцать два года весьма состоятельным мужчиной, Ричард немного снисходительно относился к младшей сестре. Пять лет разницы в возрасте — и миллионы световых лет разницы во взглядах на жизнь и на свое место в ней. Ричард всегда пытался добиться благосостояния и стабильного положения в обществе. Беатрис же, как казалось ему порой, нарочно делала все возможное и невозможное, чтобы окончательно растратить свою долю родительского наследства и вылететь из приличного общества. Эпатаж и репутация свободной художницы сослужили ей плохую службу: большая часть былого окружения старейшей семьи Холден предпочла сократить свое общение с Беатрис до минимума. Правда, постоянная работа, которую Беатрис получила по протекции брата, несколько обелила ее в глазах столпов общества.
— Так что же все-таки произошло? — со вздохом спросил Ричард, ожидая услышать очередную невероятную историю.
