федоровской), а пилот Иван Антимонов чудом выжил.
В тот роковой день 2 июня 2000 года Федоров возвращался на французском вертолете «Газель» из Тамбова в Москву. Авария произошла на подлете к столице. Из-за технической неисправности (отказал двигатель, вертолетные лопасти сложились) в половине восьмого вечера вертолет рухнул на землю в ста метрах от Тушинской детской больницы, погребя под своими обломками четырех человек: Федорова, его пресс-секретаря и двух пилотов. Первыми, кто прибежал к месту аварии, была местная детвора, игравшая неподалеку. 14-летняя школьница Оля Батагова рассказывала:
«Мы с друзьями стояли на остановке, ждали автобус. Потом пацаны мне говорят: «Смотри, какой черный вертолет!» Он летел в сторону Митина. Совсем невысоко. А потом остановился на месте и упал вниз… Вертолет превратился в лепешку. Пожара не было. Один человек остался в кабине. Двое лежали метрах в десяти, еще один – метрах в пяти. Он почему-то был в одних трусах. Подошла какая-то женщина, заплакала и говорит: «Да это же доктор погиб, Федоров!»
Полная уверенность в том, что погиб именно Федоров, появилась после того, как на месте аварии были найдены его удостоверение и протез (одна нога у врача была ампутирована). Как писал в «Комсомольской правде» А. Синельников: «До поздней ночи у места аварии толпился народ. Из-за высокого забора ничего не было видно, но никто не уходил. Люди не верили, что ТАМ именно Федоров. Около десяти вечера за оцепление прошла его жена Ирэн Ефимовна в сопровождении Эдуарда Сагалаева.
Обозленные милиционеры едва сдерживали натиск журналистов и любопытствующих. Не менее обозленные чекисты шугали репортеров…»
Похороны погибших состоялись 6 июня. Вот как на них откликнулась центральная пресса.
Г. Сапожникова («Комсомольская правда»): «Черные банты на табличках «Центр «Микрохирургии глаза» возвращали в реальность, а музыка над микрорайоном Бескудниково, который вырос на этом пустыре вслед за МНТК, была удивительно светлой. И только когда к главному входу подъехал катафалк с узнаваемым портретом со смешным «ежиком» и знаменитыми смеющимися глазами, траурный марш всхлипнул по-настоящему, а у врачей, встречавших своего шефа на пороге, затряслись руки.
Дубовый гроб с тяжелыми ручками даже и не пытались открыть: по страшным свидетельствам, от лица Святослава Федорова только что и осталось – подбородок да тот самый седой «ежик», по которому его, собственно, и опознали.
«У меня с народом беда! – в панике шептал в рацию капитан милиции. – Требует, чтобы пустили, а они все идут и идут…» «Они» – это 4 тысячи сотрудников центра плюс представители его 12 филиалов, плюс друзья. Эта смерть собрала всю российскую медицинскую, политическую и культурную элиту…»
Р. Рохель («Московский комсомолец»): «Массивный гроб с телом академика так и не открыли. Ожидания, что рядом будут стоять гробы его подчиненных, погибших вместе с ним, не сбылись. На экран над гробом проецировались слайды: Федоров в загородном имении, Федоров возле беседки-ротонды, Федоров на операции.
В зале горели четыре гигантские люстры, глухие коричневые занавеси до пола не пропускали свет и воздух…
Справа от гроба сидели вдова, дочери, внук, друзья. Вдова, в черных очках и шляпке, которая сползала на затылок после каждого объятия, принимала соболезнования. К ней шли и шли: Боровик-старший, только недавно сам похоронивший сына, Лукин, Травкин, Черниченко, режиссер Меньшов с Алентовой, Искандер, Говорухин, Любшин, Градский…
Слышатся рыдания в голос. Женщину уводят успокаивать в боковую комнату, где видна разобранная койка. Молодой, хорошо одетый мужчина тоже рыдает. Прошли женщины с повязками на глазах. Дорожные работницы, прямо в оранжево-синих жилетах. Следом за премьер-министром Михаилом Касьяновым – потерянные бабульки. Гражданскую панихиду, которую здесь почему-то назвали митингом, сдвинули на полчаса, потом еще на час…»
М. Васильев («Экспресс-газета»): «Хоронили Святослава Федорова в поселке Славино, где он проживал. В той самой могиле на местном церковном кладбище, которую еще два года назад Святослав Николаевич гордо демонстрировал нашему корреспонденту – кусок земли и оградку он приобрел заблаговременно.
Одной из первых на похороны прибыла Алла Пугачева…
Отпевание проходило в храме Рождества Богородицы, отреставрированном на средства Федорова. Когда гроб уже хотели опускать в землю, раздавленная горем вдова хирурга Ирэн вдруг попросила сына знаменитого скрипача Павла Когана: «Димочка, сыграй ту, что дядя Слава очень любил…» Над закрытым гробом полились звуки скрипки – бетховенская «Чакона».
Прогремел прощальный оружейный салют. К этому времени в спорткомплексе «Славино», что неподалеку от поселка, были накрыты длинные столы. Все желающие помянуть покойного допускались без ограничений и аккредитаций: немудреная закуска да стопка водки нашлись для каждого. Скромно, с краешку, сидели Александр Ширвиндт с женой. Без гонора и шума искал себе место Александр Градский. За общим столом в скорбном молчании сидели Валентина Матвиенко, Евгений Примаков, Генрих Боровик, Георгий Жженов… Поминальную трапезу пришлось проводить в три смены…»
ФЕДОРОВА Зоя
ФЕДОРОВА Зоя (актриса кино: «Гармонь» (1934; главная роль – Маруся), «Подруги» (1936; главная роль – Зоя), «Шахтеры» (1937; Галя), «Человек с ружьем», «На границе» (Варя Власова) (оба – 1938), «Великий гражданин» (1938–1939; главная роль – Надя), «Ночь в сентябре» (1939; Дуня), «Музыкальная история» (главная роль – Клава), «Фронтовые подруги» (главная роль – командир отряда санитарок Наташа) (оба – 1941), «Свадьба» (1944; главная роль – невеста Дарья Кирилловна), «Медовый месяц» (1956; повариха), «Ночной патруль» (1957), «Девушка без адреса» (1958; Раиса Павловна Комаринская), «Взрослые дети» (1962; главная роль – Татьяна Ивановна Королева), «Это случилось в милиции» (1963), «Пропало лето» (1964; главная роль – тетя Даша), «Операция «Ы» и другие приключения Шурика» (1965; соседка Лиды), «Свадьба в Малиновке» (1967; Гапуся), «Улыбнись соседу» (1968; главная роль – Анна Петровна Иванова), «Внимание, черепаха!» (1970; учительница пения Виктория Михайловна), «Шельменко-денщик» (1971; главная роль – Фенна Степановна Шпак), «Русское поле» (1972), «Происшествие» (1974; главная роль – Глафира), «Автомобиль, скрипка и собака Клякса» (1975; бабушка), «Москва слезам не верит» (1980; вахтерша в общежитии) и др.; трагически погибла (застрелена) 11 декабря 1981 года на 72-м году жизни; похоронена на Ваганьковском кладбище (25-й участок).
Федорова была убита в пятницу 11 декабря 1981 года, за десять дней до своего 72-летия. Это был обычный будний день начала зимы, и Москва жила в своем привычном ритме. Кажется, ничто не предвещало того, что этому дню будет суждено войти в историю. Криминальных сообщений, поступивших на пульт дежурного ГУВД на Петровке, 38, к восьми вечера было больше трех десятков, но все они относились к разряду «бытовухи»: где-то неосторожный водитель сбил пешехода, пьяный муж избил свою супружницу, компания подростков разбила стеклянную витрину в магазине. И вдруг, в половине девятого вечера, как гром среди ясного неба тревожное сообщение – «огнестрел».
Взволнованный мужской голос сообщил, что в квартире № 234 в доме 4/2 по Кутузовскому проспекту обнаружен труп знаменитой киноактрисы Зои Федоровой с огнестрельным ранением головы. К месту происшествия тут же была направлена оперативная группа…
Расследуя это дело, сыщики раскопали много интересных фактов из прошлого актрисы. Например, вновь всплыла история 1945 года, когда Федорова влюбилась в американского военного Джексона Тэйта и родила от него девочку – Викторию (впоследствии популярную киноактрису). Однако эта связь дорого стоила влюбленным: Джексона выслали на родину, а Федорову упекли за решетку, где она просидела до середины 50-х.
Было известно, что осенью 73-го мать и дочь Федоровы внезапно получили весточку от Тэйта. В своем письме, которое пришло на Кутузовский благодаря помощи американки Ирины Керк, он просил у дорогих ему женщин прощения за то, что послужил невольным виновником постигших их бед. Получив это послание, дочь Федоровой Виктория загорелась желанием во что бы то ни стало увидеть своего отца и попросила Керк помочь ей в этом деле. Так началась почти двухлетняя эпопея с ее отъездом в США. Кульминацией этой истории стала статья в «Нью-Йорк таймс» от 27 января 1975 года, в которой рассказывалась история любви морского офицера Джексона Тэйта к советской актрисе Зое Федоровой, об их вынужденной разлуке и вновь вспыхнувшей переписке. Статья произвела впечатление на американцев,
