«Социалистическая индустрия» было опубликовано открытое письмо Твардовскому от токаря Подольского машиностроительного завода, М. Захарова. В этом письме его автор обвинил поэта и руководимый им журнал в том, что они перестали на своих страницах публиковать произведения о рабочем классе. А в тех немногих произведениях, которые все-таки выходили в «Новом мире», рабочий класс выведен крайне нелицеприятно. «Какой же примитивный в этих произведениях рабочий класс! – писал Захаров. – Погрязший в бытовщине, без идеалов. Обязательно за рюмкой водки, бескрылый какой-то. Создается впечатление, что Вы, Александр Трифонович, не видите, какие люди вокруг Вас выросли…»
Сразу после выхода в свет этого письма на страницах изданий, которые относились к патриотическим, развернулась бурная полемика по этому поводу. В ней «Новый мир» и ее главного редактора обвиняли в таких грехах: преклонении перед Западом, неуважении к родной истории, клевете на советскую действительность. Сам Твардовский в этой полемике не участвовал: в те дни он неудачно упал дома с лестницы и попал в Кунцевскую больницу. А когда в сентябре 69-го выписался из нее, то многие его не узнали: он резко постарел, помрачнел. По словам Юрия Трифонова: «Двигался Твардовский медленно, голову держал слегка опущенной, как бы постоянно понурив, отчего весь облик принял неприветливое, чуждое выражение. Какая-то стариковская согбенность – вот, что выражал его облик, и это было так дико, так несуразно и несогласно со всей сутью того человека!»
Спустя пять месяцев после выписки из больницы, в феврале 1970 года (в разгар новых нападок Израиля на СССР), Твардовского уволили с поста главного редактора «Нового мира». Чтобы это увольнение не выглядело как сведение счетов, вскоре после этого Твардовского удостоили Государственной премии СССР. Однако эта награда не смогла предотвратить трагедию: спустя несколько месяцев поэт скончался.
Несмотря на свои крестьянские корни, Твардовский не был здоровым человеком. Уже к пятидесяти годам его нервная система была расшатана двумя войнами и крайне напряженной послевоенной работой. К тому же Твардовский был заядлым курильщиком, а также сильно пил, что весьма неблаготворно сказывалось на его здоровье. Однако, без сомнения, он мог прожить гораздо больше отпущенного ему 61 года, если бы в феврале 70-го у него не отняли главный стимул к жизни – его работу. Стресс, пережитый поэтом, спровоцировал у него развитие рака мозга. Сам Твардовский не заблуждался на свой счет и, когда осенью 1971 года ложился в Центральную клиническую больницу, был уверен – живым оттуда он уже не выйдет. Так и случилось: 18 декабря Александр Твардовский скончался.
Три дня спустя состоялись похороны поэта на Новодевичьем кладбище, которые собрали тысячи людей. Что примечательно: если умирал какой-нибудь партийный или государственный деятель, то на все столичные предприятия приходила разнарядка, которая обязывала руководящие органы обеспечить приход людей на траурное мероприятие. И партийные и комсомольские организации чуть ли не силком заставляли людей идти на похороны, в противном случае обещая большие неприятности. Так обеспечивалась многолюдность большинства правительственных похорон. С Твардовским все было иначе. Никаких разнарядок «сверху» не было и в помине, наоборот – власть делала все от нее зависящее, чтобы как можно меньше людей узнали о времени и месте похорон поэта. Но люди все равно пришли, да еще в таком количестве, которое не соберешь на правительственные похороны.
20 декабря – Аркадий РАЙКИН
Этого человека знал и любил весь Советский Союз. Он считался главным сатириком великой державы, которому одному разрешалось говорить вслух то, о чем миллионы граждан могли только думать. За смелость и непревзойденный талант перевоплощения этого актера ненавидели чиновники и боготворили простые люди. Так продолжалось на протяжении 50 лет. Потом этот человек скончался. И сразу после его ухода канула в Лету и великая некогда держава.
Аркадий Райкин родился в Риге 24 октября 1911 года. Его отец работал лесным бракером в Рижском морском порту, мама была домохозяйкой. Аркадий был первенцем в этой семье, после него на свет появились две девочки – Белла и Софья, а в 1930 году – Максим (ставший впоследствии актером Максимом Максимовым).
В 1922 году семья Райкиных переехала в Петроград, к родственникам на Троицкую улицу. Аркадий пошел в 4-й класс 23-й городской школы. К тому времени, несмотря на свой юный возраст, он уже бредил театром и постоянно пропадал в стенах Государственного академического театра драмы, бывшей Александринки. Денег на билеты у его родителей не было, поэтому он тайком от них продавал книги из отцовской библиотеки и свои школьные тетрадки. В театре его все контролеры знали и любили, поэтому вскоре стали пускать в зал без билета. В школе Аркадий стал посещать драмкружок, руководителем которого одно время был Юрий Юрский (отец актера Сергея Юрского).
В 1924 году 13-летний Аркадий Райкин едва не умер. Однажды он долго катался на коньках и простудился. У него началась ангина, которая дала осложнение на сердце. После этого ревматизм и ревмокардит надолго приковали его к постели. Прогнозы врачей были малоутешительными, и родители готовились к самому худшему. Однако организм мальчика оказался сильнее болезни. Он выжил. Теперь ему предстояло буквально заново учиться ходить.
Для поступления в институт Райкину необходимо было год поработать на производстве, поэтому в 1929 году он устроился лаборантом на Охтенский химический завод. Спустя год он успешно сдает экзамены в Ленинградский институт сценических искусств, на факультет кино (вместе с ним туда же был принят будущая звезда советского кинематографа Петр Алейников). В этот институт Райкин поступил вопреки воле своих родителей, которые были категорически против выбора сына. Как все родители, они считали профессию актера несерьезной, не приносящей реального заработка. После серьезного конфликта с родителями 19-летний Райкин ушел из дому и поселился в общежитии института. Во время учебы в институте Райкин встретил свою первую, и единственную, жену – Рому, Руфину Иоффе.
Как выяснилось позже, Райкин и до этого видел Руфину, еще в детстве. Он тогда занимался в драмкружке, и его пригласили выступать в соседней 41-й школе. Там он обратил внимание на девочку в красном берете. В нем было проделано отверстие и сквозь него пропущена прядь черных волос. Это казалось оригинальным и осталось в памяти Аркадия. Через несколько месяцев он встретил эту же девочку на улице, узнал и вдруг увидел ее живые, выразительные, умные глаза. Она была очень хороша собой, мимо такой девушки обычно не проходят. Однако Райкин прошел, поскольку постеснялся заговорить с незнакомой особой на улице. Через несколько лет Аркадий стал студентом Ленинградского театрального института. На последнем курсе он как-то пришел в студенческую столовую и встал в очередь. Обернувшись, увидел, что за ним стоит она – та самая девочка из детства. Она заговорила первая, и этот разговор Райкин запомнил на всю жизнь. «Вы здесь учитесь? Как это прекрасно!» – «Да, учусь… А что вы делаете сегодня вечером?» – «Ничего…» – «Пойдемте в кино?» Когда они вошли в зал кинотеатра «Гранд-Палас», заняли свои места и погас свет, Райкин тут же сказал девушке: «Выходите за меня замуж…» Та ответила очень просто: «Я подумаю». Через несколько дней девушка ответила на предложение Райкина согласием.
Однако отец и мачеха девушки (а отцом Ромы был двоюродный брат выдающегося советского физика Абрама Иоффе Марк Львович Иоффе), узнав о ее намерении выйти замуж, выступили категорически против этого. Во-первых, они в глаза не видели жениха, во-вторых – они считали, что Роме сначала надо закончить институт, а уже потом создавать семью. Когда Райкин узнал об этом, он решил лично встретиться и поговорить с родителями своей возлюбленной.
Это рандеву состоялось на даче девушки под Лугой, куда Райкин добирался на перекладных в течение двух с половиной часов. По дороге юноша только и делал, что проговаривал текст своей речи. Но речь не понадобилась, поскольку визитера разгневанные родители даже на порог дачи не пустили. Но Райкин оказался настойчивым юношей. Он решил взять родителей измором и даже не подумал уезжать, а занял позицию у ворот, надеясь, что над ним смилостивятся. Но так и не дождался. Единственное, что сделали родители, – позволили на минутку выйти своей дочери и проститься с незадачливым визитером. Рыдали влюбленные как герои шекспировских трагедий.
Вскоре семья Ромы вернулась с дачи в город, и влюбленные возобновили свои встречи. Причем тайные: они встречались в общежитии на Моховой, где обитал Аркадий. В конце концов родители узнали об этих встречах и, как ни странно, смирились с выбором дочери. И в один из дней пригласили Райкина к себе в дом (Мойка, 25) на обед. С тех пор лед между ними и женихом стал постепенно таять. Хотя давались эти обеды Райкину ценой большого напряжения. Дело в том, что родители Ромы относились к нему как к мальчишке и постоянно учили жизни. Иной раз, если он говорил что-то невпопад, его даже отправляли
