Я скромно помолчала, соображая, стоит ли раздувать обиду до вселенских размеров. Ехать своим ходом на дачу — слишком большая плата за выпендреж. Подруга, сменив гнев на милость, немного всплакнула. Как выяснилось, от радости — ничего не украли, ничего не сломали. Не мешало бы поймать злоумышленника, чтобы поблагодарить.
Согласно кивнув, я вытянула мобильник и предприняла еще одну попытку прозвониться Елизавете или той, которая выступала от ее имени. Увы! Все та же песня о выключенном аппарате.
— Иришка, раз уж мы поблизости, давай снова заедем на бывшую квартиру Кириллова. Может, Елизавета там? Или Маринка… Ты же сама говорила, что во время нашего визита именно Володькина дочь могла прятаться в ванной. Те, кому это надо, давно обыскали эту квартиру вдоль и поперек. Интереса она не представляет. Уж очень хочется сообщить дамам: больше мы в эту дурацкую игру со смертью Кириллова не играем. А главное, меня совершенно не устраивает, что там валяются мои фотографии.
— Если Елизавета там, наведываться туда не безопасно. Почему ее пытались убить? — с ходу включилась я. — Остальным, в том числе и нам, просто грозили.
— Ну и почему?
— Могу только предполагать. Киллерам известно, что «золота Мюллера» у нее нет и быть не может. Где оно, старушка не знает. Зато ей известны убийственные сведения об участниках драматической операции. Помнится, она говорила, что за себя не боится. Не верю. К старости усиливается тяга к жизни. Это выводы геронтологов. Правда, общий постулат. Возможны частные отклонения. В принципе… заехать можно. Едва ли Елизавета Марковна вернулась в квартиру Кириллова. Поговорим с соседями. А если поблизости торчат соглядатаи, мы им не интересны, уже все обыскали.
— Надеюсь, ты не имеешь в виду, что мы им совсем не интересны, как Елизавета? До степени устранения. И при чем тут золото Мюллера?
— Надейся. И я надеюсь, что после сегодняшнего обыска мы окончательно упали в их глазах до размеров мелкой шушеры, которая ничего важного не знает. Если нам не мешать, может, к какой-нибудь существенной детали ненароком и приведем. А золото Мюллера в нашей истории наверняка ни при чем. И именно поэтому так можно назвать искомое — то, что нам и семье Кириллова не принадлежит. Не нравится — придумай другое название.
— Да нет, сойдет. Мне Броневой в роли Мюллера нравится. Думаю, сам Мюллер был тоже весьма доволен тем, как Броневой его сыграл. Разумеется, если верить в то, что он прожил долгую жизнь. Ну что, едем? Если никого не будет, оставим в двери квартиры записку, чтобы нас больше не беспокоили. Бог с ними, с моими фотографиями. Ты только парик сними, у тебя от него физиономия кособокая. Для кладбища — самое оно, пожалуй, и для дурдома сойдет, но третьего не дано!
Я стянула парик и перекинула его через машину Наташке. Удачно его поймав, подруга подняла с асфальта свой и тем же путем вернула мне оба, с просьбой сунуть их по назначению — в ближайшую урну. Проявляя исполнительность, я так и сделала, заодно шуранув в нее и свою сумку. Отмывали ее Наташкиной «косынкой». Все равно не стопроцентный хлопок.
К дому Кириллова окончательно подъехали с третьего раза, сетуя на слишком быстрое угасание дня. Дважды мотались вокруг да около, на всякий случай. Подъезд был закрыт, лавочка рядом с подъездом пуста. Мы уселись на нее в ожидании подходящего момента проникнуть внутрь. От вынужденного безделья глазели на детскую площадку. Забавные моменты случаются в жизни заигравшейся под присмотром мам малышни. Увлеклись и едва не прозевали удобный момент: из подъезда вышел тучный мужчина в легкой кепке и неожиданно застопорился. Придержав ногой дверь, попытался закурить.
— Ну, отдохнули, и хватит, — вскочила Наташка и успела ухватиться за ручку двери.
Я попыталась протиснуться внутрь и получила замечание: «Ну дайте же выйти!» После легкого спора между мужчиной и Наташкой, требовавшей: «Ну дайте же войти!» — дело пошло на принцип. Мужик окончательно зажал меня в дверном проеме. Да так, что и пикнуть не могла. У Наташки мигом открылся «третий глаз» и включились резервные силы организма. «Третьим глазом» она увидела ближайшее будущее противника — тюрьму, суму и инвалидность, о чем ему и доложила, а резервный запас сил вложила в мощный удар сумкой по его упрямой головушке, прокомментировав с запозданием: «Как дам по тыкве!» Несмотря на испытываемые трудности с дыханием, я успела подумать, что отсчет вех ближайшего будущего мужичка начнется в обратном порядке — с инвалидности. На какой-то момент мое положение совсем ухудшилось: от неожиданности он здорово меня придавил, но освобождение пришло быстро — Наташка скорректировала направление уклона неустойчивого противника, и он, отчаянно кроя матом, заскакал со ступенек вниз, а я, сработав естественным стопором для закрывающейся двери, обеспечила нам обеим свободный доступ в подъезд.
— Сейчас у этого козла тормозная система отключится, будут гонки с преследованием, — с тревогой сообщила подруга. — Надо же, как неудачно обставлено наше прибытие. Быстро угоняем лифт на десятый этаж, оттуда марш-бросок. Три пролета по лестнице вниз.
— А дальше куда? Если соседей нет дома. — Беспокойно оглядываясь, я следом за подругой влетела в лифт, от волнения нажала кнопку двенадцатого этажа и окончательно растерялась.
— Главное, чтобы у нас самих все были дома, — поучительно заметила Наташка и ткнула пальцем в кнопку седьмого этажа. Без учета запланированного маршброска вниз. — Блин! Ну никак не получается с полной умственной комплектацией. Значит, судьба.
На площадку из лифта мы вышли, крепко держа друг друга под руку. Для начала позвонили в соседние квартиры. Отозвались только в одной, и то из-за двери. Надтреснутый старческий голос сообщил, что никого нет дома, и пригласил зайти завтра. Долго не решались звонить в квартиру Кириллова — а вдруг откроет?
— Мама дорогая, когда же мы поумнеем? — с тоской проронила Наташка и предложила форсировать это событие: позвонить и немедленно удрать. Лучше вниз. Там, где-нибудь во дворе под кустами на лавочке, и ждать развития событий.
— Ну, хватит! — решительно заявила я и, менее решительно подойдя к двери, совсем нерешительно нажала на кнопку звонка. Потом еще и еще… С каждым разом все увереннее и увереннее. Дело в том, что звонка не было слышно.
— Странно… — не меньше меня озадачилась Наташка. — Я хорошо помню, что в прошлый наш визит трезвон был. — И подергала ручку двери. Она легко подалась вниз, раздался тихий щелчок, дверь противно скрипнула, намекая на свободный доступ в квартиру, и нас мигом сдуло к лифту.
На лестничной площадке мы стали шепотом переругиваться, замолкая только на звук вызываемого вверх-вниз лифта. Ясное дело, и жилая, и нежилая квартира обязана находиться под замком. Если, конечно, дом не предназначен на снос. Когда в криминальном чтиве или фильме идет речь об открытой квартире, значит, вас приглашают на обозрение чьего-нибудь трупа. Бывают исключения, но редко.
Решение вызвать милицию было единодушным. Консенсуса не было только по последующим нашим действиям: слинять или не слинять со своего поста. Если не слинять — замучаешься отвечать на вопросы, по какому поводу сюда заявились. Если слинять — не узнаешь, что и с кем случилось в квартире покойного. Все решила кабина лифта, остановившаяся на девятом этаже. Было хорошо слышно, как хохотнул прокуренный женский голос: «О, проехали!»
Вместо того чтобы рвануть прочь по лестнице, мы на цыпочках рванули в квартиру Кириллова. Меня очень удивил тот факт, что Наташка на бегу выхватила из сумки свою обгрызенную ножницами косынку и, только намотав ее на руку, открыла дверь. Можно считать, хорошо соображала, но в плане окончательного итога — плохо. Во-первых, ее пальчики уже засветились на ручке, во-вторых, протерев их, следовало нестись для начала хотя бы вверх, а там вызвать лифт и — «прощай, нелепая затея!» Все это я мысленно выдала подруге, буквально наступая ей на пятки.
Дверь мы за собою заперли и какое-то время напряженно прислушивались к звукам извне. Становилось понятно, что зря «влетели в клетку». Планов обследования помещения не было. Я тихо сетовала на то, что подруга уничтожила следы убийцы. Она также тихо огрызалась, считая его более сообразительным, чем я. Наверняка работал в перчатках.
— А если… — выдали мы дуэтом, имея в виду одно и то же. Вдруг жертва оказалась живучей? Например, как Серегин. Валяется где-нибудь в комнате или местах общего пользования, связанная по рукам и ногам, да еще с кляпом во рту. Проклиная нашу нерешительность и отсчитывая последние минуты своей
