Зиновий Гржебин
Фиговая ночь закончилась, со слов свидетелей, в нескончаемом хохоте. И даже был исполнен «Интернационал», под хохот, еще усиливавшийся.
Но Замятин жил в Советском Союзе, а условия жизни там осложнялись с каждым днем. Роман Замятина «Мы» в 1924 году вышел на английском языке в Нью-Йорке («WE», изд. Е.Р.Dutton and Company). Но в том же, 1924 году опубликование романа «Мы» на русском языке было запрещено в Советском Союзе советской властью. В 1927 году роман «Мы» вышел также на чешском языке в Праге («Мы», изд. Lidova Knihovna Aventina). Этот факт, как и американский выпуск, прошли в Советском Союзе без последствий. Но когда (тоже в 1927 году) некоторые отрывки романа «Мы» появились на русском языке в пражском эмигрантском журнале «Воля России», отношение к Замятину сразу изменилось. Чтобы быть более ясным и точным, я приведу исчерпывающее письмо Евг. Замятина, напечатанное в «Литературной газете» 7 октября 1929 года:
«Когда я вернулся в Москву после летнего путешествия — все дело о моей книге «Мы» было уже окончено. Уже было установлено, что появление отрывков из «Мы» в пражской «Воле России» было моим самовольным поступком, и в связи с этим «поступком» все необходимые резолюции были приняты.
Но факты упрямы. Они более неопровержимы, чем резолюции. Каждый из них может быть подтвержден документом или свидетелем, и я хочу, чтобы это стало известно моим читателям.
1. Роман «Мы» был написан в 1920 году. В 1921 году — рукопись была послана (самым простым способом, в заказном пакете, через петроградский почтамт) в Берлин издательству Гржебина. Это издательство имело в то время отделения в Берлине, Москве и Петрограде, и я был связан с ним контрактами.
2. В конце 1923 года издательством была сделана копия с этой рукописи для перевода на английский язык (этот перевод появился в печати до 1925 года), а затем — на чешский. Об этих переводах я несколько раз давал сообщения в русскую прессу… В советских газетах были напечатаны заметки об этом. Я ни разу не слышал ни одного протеста против появления этих переводов.
3. В 1924 году мне стало известно, что по цензурным условиям роман «Мы» не может быть напечатанным в Советской России. Ввиду этого я отклонил все предложения опубликовать «Мы» на русском языке за границей. Такие предложения я получил от Гржебина и позже — от издательства «Петрополис».
4. Весной 1927 года отрывки из романа «Мы» появились в пражском журнале «Воля России». И.Г.Эренбург счел товарищеским долгом известить меня об этом в письме из Парижа. Так я узнал впервые о моем «поступке».
5. Летом 1927 года Эренбург послал — по моей просьбе — издателям «Воли России» письмо, требующее от моего имени остановить печатанье отрывков из «Мы»… «Воля России» отказалась выполнить мои требования.
6. От Эренбурга я узнал еще об одном факте: отрывки, напечатанные в «Воле России», были снабжены предисловием, указывающим читателям, что роман печатается в переводе с чешского на русский… Очевидно, по самой скромной логике, что подобная операция над художественным произведением не могла быть сделана с ведома и согласия автора.
Это и есть сущность моего «поступка». Есть ли тут подобие тому, что было напечатано относительно этого в газетах (напр., в «Ленинградской правде», где прямо говорится: «Евгений Замятин дал «Воле России» опубликовать свой роман “Мы”»)?
Литературная кампания против меня была поднята статьей Волина в № 19 «Литературной газеты». Волин забыл сказать в своей статье, что он вспомнил о моем романе с опозданием на два с половиной года (эти отрывки, как я говорил, были напечатаны весной 1927 г.).
И наконец, Волин забыл сказать об издательском предисловии в «Воле России», из которого ясно, что отрывки из романа были напечатаны без моего ведома и согласия.
Это есть «поступок» Волина. Были ли эти умолчания сознательными или случайными — я не знаю, но их последствием было совершенно неправильное изложение фактов.
Дело было рассмотрено в исполнительном бюро Союза советских писателей, и резолюция
