— Что?!
Мистер Мартин махнул рукой в сторону картин.
— Ну как же, вы только взгляните. Люди подобного сорта, знаете ли, склонны к насилию. Он вообще выглядел так, словно был готов свернуть мне шею, если я вздумаю хотя бы пальцем шевельнуть, чтобы его остановить.
Сначала Алекс подумал, что все произошло с подачи Бетани. Нет, вряд ли. Не было у нее таких денег, чтобы швырять их на изъявление досады.
— А как он выглядел? Опишите его.
— Ну… — промямлил мистер Мартин, на сей раз обеспокоенный горячечным тоном Алекса. — Такой высокий… и крепкий. Примерно как вы. Одет без вызова и недорого. Песочного цвета слаксы, гладкая рубашка навыпуск — бежевая, с вертикальной синей полосой слева.
Алекс никого не признал в этом описании.
Его подташнивало от гнева. Он сердито отодрал холст от подрамника, затем то же самое проделал с остальными пятью картинами, стараясь не смотреть на кощунственные заявления, осквернившие тонкую красоту работ. От масштаба содеянного и виртуозного разнообразия гнусных словечек его желудок был готов вывернуться наизнанку — не от ругани как таковой, а от ненависти, в них заключенной.
Ведь это просто картины, пусть и редкой красоты. Вещи, которым полагается поднимать настроение людям, помогать им чувствовать радость жизни и великолепие окружающего мира. Злобствовать в адрес красоты — это одно, но специально тратить время, силы и такие сумасшедшие деньги… Тут совсем другой коленкор.
Мистер Мартин прав: такой человек и впрямь способен на многое.
Алекс надеялся с ним повстречаться.
9
Сунув под мышку рулон изуродованных холстов и по-прежнему не расставаясь с пейзажем, аккуратно завернутым в коричневую бумагу, Алекс без дальнейших пререканий покинул салон. Чего спорить? Сердись не сердись, а мистер Мартин был попросту напуган.
Нельзя его винить. Владелец салона, практически все время сидевший там в одиночестве, представлял собой легкую добычу. Незнакомец мог вернуться в любую минуту. И что в таком случае делать мистеру Мартину? Алекс меньше всего мог от него ожидать воинственного противостояния в перебранке, которая грозила обернуться насилием.
Противоречивые эмоции кипели в Алексе, пока он брел по элегантным коридорам универмага. Тянуло убежать домой и на все засовы запереться от мира, где дозволяется шляться таким «покупателям». А еще ему хотелось отыскать негодяя и запихать в глотку его черные фломастеры…
Она стояла неподалеку, молча следя за его приближением. Алекс сделал еще пару шагов и остановился.
На девушке было прежнее черное платье и тот же самый зеленый палантин на плечах. Алексу показалось, что он видит легкую дымку — намек, не более того, — которая поднималась от ее головы и плеч, но стоило приглядеться, как дымка растаяла.
Сегодня она была еще прекраснее, чем прошлый раз.
— Похоже, вы частенько сюда приходите? — полувопросительно сказал он.
Не отводя пристальный взгляд, девушка покачала головой:
— Нет, только второй раз.
В ней читалась какая-то чрезмерная серьезность, вынудившая Алекса сделать паузу. Шестое чувство подсказало ему, что в универмаге она появилась вовсе не ради покупок.
Всплыла в памяти вечная дедовская мантра — «жди теперь беды».
— Алекс, вы в порядке? — спросила она.
— Ясное дело. — Звук ее голоса и впрямь придал сил. — Как интересно: вам известно мое имя, а я не знаю, кто вы.
Легкая улыбка смягчила ее черты, и девушка скользнула ближе.
— Меня зовут Джекс.
Имя необычное, как, впрочем, и все остальное в этой красавице. Алексу вообще не верилось, что вновь удалось с ней встретиться.
— Эх, Джекс, я бы все отдал, лишь бы написать ваш портрет… — пробормотал он себе под нос.
Она улыбнулась, давая понять, что согласна принять эти слова за комплимент, однако ничем не показала, что думает о его предложении позировать для портрета.
Алекс заставил себя оторвать от нее взгляд и осмотреться, нет ли поблизости подозрительных людей.
— Вы слышали новости по телевизору?
У нее дрогнула бровь.
— Новости? Нет… Что-то случилось?
— Помните, как мы с вами первый раз встретились? Когда чуть было не угодили под машину водопроводчиков?
— Конечно, помню. Вы еще их назвали пиратами.
— Ну так вот, в тот же самый день те полицейские, которые их остановили, были убиты.
Она пару секунд молча смотрела ему в лицо.
— Убиты?
Алекс кивнул.
— В новостях сказали, что им сломали шеи.
По глазам девушки стало ясно, что такой метод убийства носит для нее особый смысл. Она глубоко вздохнула и покачала головой.
— Какой ужас…
Алекс дал себе мысленного пинка: надо же, додумался начать беседу с мрачных новостей! Он показал на ближайшую скамеечку красного дерева в окружении декоративных кадок для растений.
— Вы не возражаете, если мы присядем? Я хотел бы вам кое-что показать.
Она вернула ему улыбку и уселась рядом, под пологом резных листьев громадных филодендронов. Кадки с множеством растений стояли по обе стороны скамейки и позади нее — словно укромный лесной уголок, специально созданный для двоих. Густая растительность создавала как бы барьер, отгораживая их от толпы покупателей.
Справа от себя Алекс пристроил на скамейке рулон холстов, подальше от своей спутницы. Затем положил свой пейзаж ей на колени.
— Что это? — нахмурилась она.
— Подарок.
Джекс вновь бросила на него внимательный взгляд, потом развернула обертку.
Не в силах сдержать удивление, она бережно подняла пейзаж обеими руками, и в ее глазах блеснули слезы.
Минуту спустя, вновь обретя голос, она спросила:
— Но почему?..
Алекс пожал плечами.
— Потому что мне так захотелось. Вы давеча сказали, что картина очень красивая. Далеко не все так думают про мои работы. Зато вы… В общем, мне захотелось, чтобы она была у вас.
Джекс сглотнула.
— Алекс, объясните мне, отчего вы нарисовали именно это место?
— Так ведь я уже сказал: у меня такое воображение.
— Отнюдь, — довольно пылко возразила она.
Алекс на миг опешил.
