и маленькая сухенькая старушка, которая то и дело вливала пациенту в рот травяной отвар из кружки.
— Что за отвар? — капитан решил сразу брать быка за рога, а то общей с местной неторопливостью барон успеет три раза умереть, прежде чем он успеет объяснить, зачем зашел.
— Кто вы такой? — не стушевалась старушка, по-видимому, бывшая здесь главной, — уйдите, вы мешаете, не тревожьте пациента.
— Я тот, кто будет лечить барона. Нравится вам это или нет. А теперь ответьте, пожалуйста, на вопрос, что это за отвар?
— Это что бы сбить температуру, — сбросила обороты травница, — и что бы силы восстанавливались.
— Так, это хорошо. Теперь слушайте, будете делать то, что я скажу, возражения не принимаются. С начальством я это уже обсудил. Ясно?
И старушка и мужик кивнули — в этом времени вообще было мало простора для спора с вышестоящими по иерархической лестнице.
— Первое, — продолжил Серов, — проветрить комнату. Второе — раздобыть уксус. Будешь делать уксусные компрессы. Как делать объяснять?
Старушка отрицательно мотнула головой.
— И главное — я сейчас дам лекарство — поить им три раза в день. Кроме того нанести на тряпку и приложить к ране. Это ясно?
А здесь в глазах местных докторов капитан заметил сомнение, которое явно происходило от недоверия как к нему самому, так и к его лекарствам. То есть проветрить комнату и уксусный компресс — дело хоть и непривычное, но насквозь понятное, а тут, неизвестно, как еще повернется.
— Так, — резко произнес капитан, бунт нужно давить в зародыше, — если увижу, что вы не выполняете мои распоряжения, прибью собственноручно. И буду делать это медленно. Я не шучу.
А вот такие аргументы здесь на людей действуют. Жизнь барона это прекрасно, за нее можно и побороть, но только не тогда, когда угрожают уже тебе.
— Вот лекарство, — капитан предварительно высыпал таблетки из пачки в мешочек, что бы не удивлять людей упаковкой. — Вот это — одна доза. Сейчас одну внутрь и две растолочь в порошок и сделать компресс на рану. Так, а почему я еще не вижу уксуса?
Последняя фраза была адресована мужику, как потом узнал Серов, местному коновалу, который был у старушки-травницы на подхвате. Услышав угрожающие нотки в голосе капитана, мужик испарился.
Прежде чем 'назначить' поциенту антибиотки, Серов еще раз внимательно перечитал инструкцию. При этом он уменьшил дозировку препарата в два раза. И не из=за того, что ему было жалко таблеток, просто еще в прошлой жизни он где-то читал, что за пятдесят лет использования антибиотиков, у людей выроботался к 'сильным' лекарствам иммунитет. У барона же его не было и капитан вполне обосновано считал, что ударная доза антибиотиков четвертого поколения может привести к не самым лучшим последствиям. Впрочем, хуже уже точно не будет, дальше пола, как говорится не упадешь, а барон и так при смерти.
Раздав ЦУ капитан реши перестраховаться и на всякий случай пооворить с сыном барона, составить, так сказать, о нем свое мнение. Однако сделать это ему не удалось. Сер Рестар ночью слегка переусердствовал в праздновании и все еще спал. Отловив одну из горничных капитан узнал, что он только недавно лег и надеяться на то что вскоре проснется, особого смысла не было.
В таких мелких делах прошел весь день. Уже на закате капитан сумел найти ремя и заглянуть к барону. Там все шло своим чередом. Температуру удалось сбить, но сказать что барону полегчало можно было только с большой натяжкой. Прикинув все 'за' и 'против', Серов решил еще осмотреть саму рану — он в связи со спецификой своей профессии имел определенное представление об оказании медицинской помощи.
Рана оказалась паршивой даже на первый взгляд. Мало того, что она оказалась не столько резаной, сколько рваной, так и почистить ее от грязи никто не догадался — так и замотали. О правилах гигиены в этом мире еще не знали. Да и местный аналог Боткина еще не родился.
Матеря себя последними словами за то, что не догадался сразу, капитан как мог почистил рану. Только по окончании процедуры, он обратил внимание на то что воспаление вокруг раны очень не большая. Компресс с антибиотиком делала свое дело.
Закончив обрабатывать рану, Серов приказал прокипятить тряпки, исполняющие роль бинтов, после чего сделал перевязку. Здесь, нужно отметить, что перевязка получилась не очень ровная — сказывалось отсутствие опыта.
'Ну и ладно, — с какой-то даже злостью подумал капитан, увидев сомнение в его врачебных навыках промелькнувшее в глазах присутствующих здесь же 'лекарей'. — Медицина это не мое. Никогда не лечил и не собираюсь впредь. Я не Гиппократ и становится им, не собираюсь. Лечите, как хотите'.
Единственное, что еще сделал Серов на ниве охраны здоровья, так это — проинспектировал, как ухаживают за его раненными. Убедившись в том, что их жизни уже ничего не угрожает, он раздал указания, сделал профилактический втык лекарям — что бы те быстрее шевелились — и пошел спать.
На следующий день стало ясно, что барон идет на поправку. К вечеру он пришел в себя. А еще на следующий день в замок стали презжать окрестные бароны. Всего с территориями баронств Терс и Калифаль граничили пять маленьких государств. Но на этот съезд собрались, аж восемь баронов, включая самого барона Терса. Как пояснили потом капитану, последние двое приехали больше от скуки — их голоса на совете традиционно считаются сугубо совещательными. К зиме в замках остается очень мало развлечений, а тут хоть какое-то разнообразие.
Приезжали бароны, понятное дело не в одиночку, а со свитой. Но тут их очень жестко ограничивали традиции — в свите на таких мероприятиях могли состоять только рыцари, а значит больше трех-четырех сопровождающих не было ни разу. Действительно, иначе бы понаприводили бы воинов с собой — появилось бы желание решить дело силой. А так — вроде и приличия соблюдены и опастности особой нет. С другой стороны — почти четыре десятка неподконтрольных рыцарей в одном замке — все же многовато, что бы спать совсем уж спокойно. Так или иначе, а этот съезд 'проклятьем заклейменных' доставил всем изрядное количество нервотрепки.
Началось все с того, что каждому из приехавших не нравилось помещение где его разместили. Видите ли каждому нужно огромные покои и штат прислуги. Вот только это не 'Хилтон' а рыцарский замок и с обоими пунктами имелась серьезная напряженка. Потом приехавшим не нравилась еда, вино, музыка — музыка действительно была на редкость отвратной, тут спорить сложно — и все остальное. И если кто-то думает, что к собственно делам смогли перейти на следующий день после того, как все собрались, то глубоко ошибается. Сначала нужно было напиться потом протрезветь потом хорошо опохмелиться и только на третий день бароны собрались в главном зале замка на совет.
Глядя на всю эту вакханалию, Серов неожиданно для себя пришел к выводу, что барон Терс, казавшийся ему редкостной заносчивой скотиной, на самом деле тот еще душка.
Кроме баронов, в Золотой Зал — капитан сначала не понял, почему он 'золотой', но ему объяснили, что так называются главные парадные помещения во всех замках и дворцах, второй по значимости, соответственно — серебряный и так далее — пустили по два человека свиты. Барону Терсу, как хозяину, этикет позволял привести с собой пятерых. Одним из них напросился капитан — после того, как он сначала по сути добыл для барона замок а потом спас своему нанимателю жизнь тот не смог отказать.
Как Серов и предполагал развлечение оказалось еще тем. Несмотря на всю свою аполитичность, капитан еще в прошлой жизни несколько раз смотрел репортажи из украинского парламента. Так вот, здесь происходило почти тоже самое. Только не было сдерживающих страсти телекамер. Да и нравы все же были по проще. Например, дать в ухо оратору, если ты с ним не согласен этикет вполне позволял.
Положив на большой стол, стоящий в центре комнаты, карту захваченного баронства — такая как не странно все же нашлась — собравшиеся стали его в прямом смысле пилить на части.
Как и ожидалось, возможность барона Терса получить еще один замок никого не вдохновила. С другой стороны, что ним делать было совершенно не понятно. Поступило даже предложение снести его к едрене фене, а земли баронства поделить. Однако эта идея тоже не понравилась большинству.
Спустя пару часов Серов уже пожалел, что напросился на этот совет. Особенно, когда стало ясно, что быстро решить все вопросы не удастся, и, возможно, придется торчать здесь еще долго. Однако небо
