Если согласиться с мнением С. Б. Веселовского, что в 1572 г. произошло слияние опричного двора и правительства с земским двором, придется признать, что в этом якобы земском дворе продолжали верховодить такие «земские» деятели, как Малюта, Грязной и их сторонники. Не вернее ли было бы в таком случае считать, что не опричнина растворилась в земщине, а, напротив, вся земщина полностью и окончательно подпала под власть опричников.
Свидетельством в пользу отмены опричнины Р. Г. Скрынников считает тот факт, что в начале 70-х гг. в опричную думу вошли представители «лучших» родов — Ф. М. Трубецкой, Н. Р. Одоевский, С. Д. и П. Д. Пронские, И. А. Шуйский, О. М. Щербатый-Оболенский, А. П. Хованский. Тем самым, по мнению исследователя, царь подготавливал почву для окончательной расправы с опричной гвардией. Опровержение этого аргумента облегчено самим Скрынниковым, который в дальнейшем изложении дает другое толкование данному факту: «Последнее опричное правительство отличалось одной характерной особенностью. Вошедшие в него представители титулованной знати были в большинстве людьми сравнительно молодыми… В политическом отношении… совершенно бесцветными. Их роль… сводилась к внешнему представительству, опричному двору нужен был новый, блестящий фасад». Именно так. Налицо очередной маневр царя Ивана, призванный прикрыть реальный характер его правления с помощью включения в число деятелей опричнины титулованных марионеток. Этот маневр имел и другое назначение — впрячь в опричную колесницу представителей высшей аристократии с целью возложить и на них ответственность за опричную, т. е. бескомпромиссную самодержавную, политику, способствовать полному подчинению родовой знати царскому правительству, выбить почву из-под обвинений царя в том, что он окружил себя одними худородными «маленькими» людьми.
Скрынников напоминает, что в период фактичeского владычества Малюты Скуратова большое влияние на Грозного приобрел астролог и медик Е. Бомелий, и делает вывод, что, возвышение астролога служило симптомом полного упадка опричнины. Ход рассуждения здесь малопонятен. Иван Грозный и его сподвижники как до опричнины, так и во время ее существования были и оставались людьми религиозно- мистического мышления, имеющего очень мало общего с реалистическими, а тем более научными представлениями о причинной связи явлений природы. Возвышение астролога при дворе не свидетельствует поэтому ни о чем, кроме того, что царь Иван был сыном своего пока. К симптомам политических перемен этот факт никоим образом отнесен быть не может.
Примером, доказывающим отмену опричнины, Скрынников считает также преобразования, проведенные в Новгороде зимой 1571/72 г. В январе 1572 г. царь назначил первым наместником в Новгород главу земской думы князя И. Ф. Мстиславского. Вторым наместником был тогда же назначен опричник князь П. Д. Пронский. Разделение Новгорода на земскую и опричную половины сохранялось. Через полгода новгородское наместничество было упразднено, и таким путем, пишет Скрынников, в городе была окончательно восстановлена единая администрация. Это верно — единая, но
Еще труднее истолковать в пользу отмены опричнины так называемое слияние в 1752 г. в Новгороде земской казны с опричной, которое состояло в том, что Иван Грозный просто изъял ценности новгородского казенного двора, причем проделал это с исключительным хитроумием. За месяц до прибытия в Новгород царской казны, вывезенной из Москвы в предвидении очередного нападения на столицу Девлет-Гирея, Грозный, находившийся в Новгороде, назначил на казенный двор в помощники к главному земскому казначею В. В. Мосальскому опричного печатника Р. В. Олферова. Вслед за этим опричная казна, находившаяся в Новгороде на царском дворе, была перевезена на Ярославово подворье, где была соединена с новгородской земской казной. Когда прибыли из Москвы 450 подвод с царской казной, ее сокровища были сложены там же, в подвалах Ярославова подворья. Но когда после отражения набега Девлет-Гирея царская казна была отправлена обратно в Москву, «слитые» с ней сокровища новгородской «земщины» тоже поехали туда. Ценности новгородского казенного двора были таким способом конфискованы царем в свою пользу, отняты у земщины.
Р. Г. Скрынников так характеризует эту финансовую операцию: когда в августе 1572 г. царь велел отправить сокровищницу в Москву, надобность в ее разделе окончательно отпала. Разумеется, «надобность» в том, чтобы оставить прежнему владельцу — земской части города Новгорода ее казну, у царя в момент его отъезда «окончательно отпала», и он прихватил ее с собой. Подобные «слияния» опричнины с имуществом земщины происходили постоянно, с момента учреждения опричнины и до смерти Грозного. При всех условиях данных факт не может быть истолкован как слияние земской и опричной финансовых служб. Земский Большой приход и «дворовые» чети будут еще долго раздельно собирать по стране налоги с разделенных на «земскую» и «дворовую» территорий. Только в 1579 г. земский Большой приход будет окончательно изъят из ведения земских деятелей и переведен во «двор», под руководство опричных («дворовых») дьяков. Это будет решительным шагом в направлении концентрации всех доходов государства в ведении опричнины — «двора».
Немалое место в системе доказательств отмены опричнины занимают утверждения о будто бы происходившем в 1572 г. и позже пересмотре опричной земельной политики в сторону возвращения к доопричному порядку землевладения. В рассуждениях исследователей на эту тему фигурируют и мифический «указ о возвращении старинных вотчин земским дворянам», и случаи возвращения прежним владельцам их конфискованных в опричнину земель, и даже заблаговременное «бегство» высших опричных чинов из своих опричных поместий в земщину.
Ознакомление с действительным положением вещей, зафиксированным в источниках, показывает, что нет никаких признаков изменения земельной политики, существовавшей во время опричнины, ни в 1572 г., ли позднее, в течение всего царствования Грозного.
Существует распространенное мнение, будто из уездов, взятых в свое время в опричнину, все земские землевладельцы были выселены и вся земля там шла в раздачу опричникам, в то время как в уездах, оставшихся в земщине, опричники земельных владений не имели. И то, что после 1572 г. некоторые земские дворяне оказались в опричных уездах, а опричники получили земли в земщине, рассматривается как пересмотр прежней земельной политики.
Здесь, однако, налицо недоразумение. Разделение земель на сплошь опричные и сплошь земские предполагалось провести при введении опричнины, но на деле это осуществлено не было. Обычно уезд представлял собою очень сложную чересполосицу земель опричных и земских; сплошными опричными округами можно (читать лишь северные поморские уезды, где не было частного светского землевладения. Этот вывод П. А. Садикова снимает возможность аргументировать отмену опричнины в 1572 г. тем, что после этой даты отмечены случаи «испомещения» опричников в земских уездах, а земских в опричных. Такое положение, как видим, имело место с первых лет опричнины и ничего нового после 1572 г. не произошло.
Посмотрим тем не менее, какие конкретные факты используются как признак отказа от земельной политики опричных лет и даже как доказательство того, что территория опричного удела после 1572 г. слилась с земщиной.
Р. Г. Скрынников приводит сведения о том, что видные опричники — дьяк Петр Григорьев, думный дворянин Василий Грязной, окольничий В. И. Умной-Колычев и родич Малготы Б. Я. Вельский сумели заполучить в свое владение в земской Шелонской пятине хорошие поместья. Некоторые из них оставили при этом свои прежние опричные поместья. Исследователь истолковывает такие случаи как бегство опричных начальных людей в земщину, что, по его мнению, не оставляет сомнений в том, что опричнине пришел конец. Видные опричники, в том числе родня Малюты Б. Я. Вельский, бегут из опричнины, а сам Малюта Скуратов тогда же «понял, что ему ничего не остается, как пойти на верную смерть», и отправился в поход под Пайду. Однако эта картина бегства из опричнины ее начальных людей, подобно крысам с тонущего корабля, совершенно не соответствует действительности. Назначение Малюты в поход под Пайду менее всего похоже на бегство от царского гнева. Что касается «бегства» видных опричников в земскую Шелонскую пятину, то, как свидетельствует сам Р. Г. Скрынников, они приобретали там богатые благоустроенные поместья, а оставляли значительно худшие, запустошенные. Так что обмен (к которому, например, В. Грязной принудил земского помещика) оказывался совершенно неравноценным. Впрочем, совершить «побег» из опричнины названным лицам все равно не удалось. Вслед за своими слугами и сам Грозный рассудил насчет Шелонской пятины, если воспользоваться словами «Большой челобитной» о
