Казани, следующим образом: «…таковая землица… велми угодна, у таковаго великаго у силнаго царя под пазухою, а не в дружбе… хотя бы таковая землица и в дружбе была, ино бы ея не мочно терпети за такое угодие». Шелонская пятина была взята царем в опричнину. В свете этого факта захват несколькими руководителями опричнины поместий в ней следует рассматривать как подготовку перехода данной земской территории в опричнину. Заключать из подобных случаев, что «опричнине пришел конец», нет ни малейших оснований.
Не больше оснований для такого вывода дает рассмотрение тех случаев, когда земским, выселенным в свое время из уездов, взятых в опричнину, возвращали прежние владения. Во-первых, возвращение некоторых вотчин вернувшимся из ссылки началось не и 1572 г., а значительно раньше — по указу об амнистии казанским ссыльным 1566 г., т. е. в самый разгар опричнины. Во-вторых, вотчины были возвращены лишь ничтожно малому числу из бывших, владельцев.
Из двух сотен дворян, сосланных в начале опричнины в Казань и в понизовые города, восстановили свое служебное положение и возвратились в свои вотчины только трое. Назвать лиц, возвратившихся в свои вотчины после 1572 г. в результате так называемой отмены опричнины, еще труднее.
С. Б. Веселовский, не находя в источниках сведений о том, что стало с опричным двором после упразднения и когда он был слит со старым государевым двором, утверждает, что этот вопрос представляется второстепенным и неважным по сравнению с другим вопросом — о возврате вотчин лицам, выселенным в свое время из уездов, которые были взяты в опричнину.
Оставим в стороне не совсем ясную логику этого рассуждения, когда вопрос о судьбе опричного двора представляется неважным при решении… вопроса о судьбе опричного двора. Обратим внимание на тот более важный вопрос, о котором говорит исследователь. Данных о возврате в опричных уездах вотчин бившим владельцам по существу нет. Историки сумели привести лишь один пример такого возврата, и то относящийся не к 1572, а к 1574–1575 гг. Речь идет и старинных вотчинниках Переяславского уезда Таратиных. Характерно, что этим же единственным примером ограничиваются подтверждения словам современники событий, проживавшего тогда в Москве немца Генриха Штадена о том, будто после победы над Девлет-Гиреем в 1572 г. «все вотчины были возвращены земским».
Однако гора, насыпанная Штаденом, — «все вотчины были возвращены земским» — родила мышь — в распоряжении историков оказался единственный факт такого рода, да и то относящийся к более поздним годам. Впрочем, и с этим фактом придется расстаться. Дело в том, что Таратины получили назад свою вотчину в опричном Переяславском уезде, потому что вступили в опричнину. В списке служилых людей, составлявших двор Ивана Грозного в 1573 г., притом не в числе «новиков», а в числе служивших во дворе еще и в марте 1572 г., т. е. в несомненной опричнине, записаны Казарин Борисов Таратин — «стряпчий у конского корму» с окладом в «7 рублев» и Ивашко Пятого Таратин — стряпчий конюх с окладом в «3 рубли».
Этот факт указывает на то, что земли в опричных уездах бывшим земским возвращали тогда, когда они вступали в опричнину.
Подводя итог, можно с полным основанием утверждать, что никаких данных в пользу гипотезы об отмене опричнины рассмотрение истории служилого землевладения того периода не дает. И это вполне закономерно. «Введение опричнины, — как отмечает Р. Г. Скрынников, — знаменовало собой крушение кня-жеско-боярского землевладения. Катастрофа была столь велика, что никакие последующие амнистии и частичный возврат земель опальным князьям не могли ликвидировать последствий этой катастрофы». Тем более — следовало бы тут добавить, — что никакого, сколько-нибудь существенного возврата земель прежним владельцам практически и не происходило. Но если так, значит, не происходило и отмены опричнины в ее главном экономическом содержании. Как раз, напротив, осенью 1572 г., в момент, когда будто бы происходила отмена опричнины и раздача прежним владельцам опричных земель, был принят приговор, который ограничивал права бояр — членов думы на передачу их вотчин но наследству без специального разрешения царя. Тем самым опричная политика ограничения крупного землевладения в пользу царской казны получила решительное подтверждение.
Земельная политика двора по существу оставалась традиционно опричной и даже стала более последовательной. Земельное законодательство продолжало препятствовать возрождению крупного привилегированного землевладения.
Сравнительно недавно был обнаружен новый источник, еще раз подтвердивший, что земельная политика опричнины продолжалась и в 80-е гг. Включение бывших земских территорий в фонд дворовых земель сопровождалось выселением оттуда по царскому указу крупных земских землевладельцев и раздачей их вотчин в поместья дворовым людям. За отнятые вотчины выплачивалась денежная компенсация. К сожалению, источник не позволяет судить о том, соответствовал ли размер компенсации действительной стоимости конфискованного имущества.
В копийной книге Спасо-Ефимьева монастыря помещена копия царской грамоты, в которой, в частности, сказано: «…в прошлом, де, в 88 году, как в Суздале взят был к нам во двор и по нашему указу велено Стародубским князем за их вотчины деньги давати из нашие казны, а их вотчины велено в поместья раздавати».[27]
Единый, развивающийся, а не выдохшийся и «отмененный» процесс представляла собой опрично- дворовая политика Грозного 60, 70, 80-х гг.
После так называемой отмены опричнины, якобы происшедшей в 1572 г., сохранялось и разделение территорий на земскую и дворовую.
С. Б. Веселовский отрицает это: «Большую путаницу в наши представления об опричнине внесло отождествление так называемых дворовых городов, которые упоминаются после отставки опричнины, с опричными городами в собственном смысле слова. Например, в числе дворовых городов упоминаются Псков, Ростов и Юрьев Ливонский, которые, как это достоверно известно, в опричнине не бывали».
Действительно, сохранявшееся разделение городов и территорий на земские и дворовые вносит большую путаницу, но, разумеется, не в представления о продолжавшемся существовании опричнины, а в представления об ее отмене. И более того — выбивает из-под них почву. Что касается приведенного Веселовским аргумента — его нельзя признать убедительным. Ведь исследователь исходит в своем рассуждении из того, что еще надо доказывать. Названные им три города до 1572 г. в опричнину действительно не входили. Из этого, однако, не следует, что они не были взяты туда позднее, если опричнина продолжала существовать. А то, что она продолжала существовать под именем «двора», видно хотя бы из того, что дворовыми городами оказались пе какие-либо три города, а более трех десятков, о которых «достоверно известно», что они в опричнине были. Размеры опричной территории и число опричных городов постоянно возрастали с момента учреждения опричнины. Города, которые раньше, например до 1506 г., «в опричнине не бывали», потом в ней оказались. Что касается конкретно Пскова и Ростова, они вошли в «бывшую» опричнину, т. е. в число дворовых городов действительно после 1572 г.
Как видим из Официальной разрядной книги, дворовыми стали бывшие опричные города и территории: Суздаль, Кострома, Бежецкая пятина, Белев, Галич, Кашин, Лихвин, Козельск, Белозерский уезд, Вологда, Новгород (торговая сторона), Перемышль, Старица. Дворовыми остались Поморье, земли на Онеге, Ваге, Северной Двине и Пинеге. Вновь были «пойманы» в двор Опочка, Красный, Себеж — важнейшие опорные пункты в борьбе за Ливонию. Существование «дворовой стороны» в Москве зафиксировано источниками и в 1582 г. В разрядах то и дело указываются «государевы города» и «земские города».
В марте 1577 г. Кириллов монастырь получил две тарханные (освобождающие от налогового обложения) грамоты. Одну направили во все дворовые города за приписыо дворового дьяка А. Шерафединова. Другую — во все города «нашего государства» за приписью земского дьяка С. Лихачева. Интересно, что в 1576 г. посаженный во главе земщины Симеон Бекбулатович именовал «свои», т. е. земские, города также: «города нашего государства». Земщина оставалась и при нем и после него отделенной от опричнины, от двора.
Р. Г. Скрынников выразил несогласие с утверждением, что дворовые территории и города, фигурирующие в источниках до самой смерти Грозного, суть опричные территории и города. Он обратил внимание на то, что, согласно разрядной росписи 1577 г., Разряд направил в некоторые города и земли «дворян из земского» для сбора на государеву службу служилых людей — детей боярских. Очевидно,
