выдержать. И, наконец, кивнув, скрылся, канул в сумрак.
Я стал подниматься, кругами.
В глаза ударило солнце, ярко сияющее в небесах. Лодка покачивалась на слабой волне.
Ещё немного выждав, я отключил системы, открыл фонарь. Денис задерживался. Передумал?.. Осторожничает, проверяет, нет ли подвоха?
Синяя голова показалась из воды в двадцати метрах слева, он выбрал позицию так, чтобы солнце было за его спиной и светило мне в глаза. Молчал, только смотрел.
И я заговорил снова:
— Ты наделал переполоху. Зачем?
— Где Ольга? — спросил он тихо, едва слышно.
— В лаборатории, на базе. Ольга ждёт тебя, волнуется.
— Откуда мне знать, что вы говорите правду?
— Вернись — и увидишь сам.
— Вернуться?..
Голос звучал очень глухо. В эти несколько сумасшедших недель своими лёгкими юноша пользовался редко, прячась от всех. Голосовыми связками, наверное, вообще не пользовался.
— Вы могли взять Ольгу с собой, чтобы я вам поверил.
— Она ещё слаба И я не знал, что отыщу тебя в океане. Юноша не спускал с меня взгляда Его глаза хорошо улавливали свет в воде. На воздухе они становились близорукими, искажали пропорции и перспективу.
Ему хотелось видеть моё лицо, чтобы судить о степени искренности. Он подплыл, хотя и не вплотную.
— Вы не будете запрещать нам с Ольгой видеться? — спросил юноша
— Нет, конечно. Я признаю, иногда были запреты… Слишком много работы, и с ней, и с тобой… Вы оба — уникальные существа, с огромным потенциалом, но его нужно раскрывать постепенно, чтобы не повредить. Нужны контроль, процедуры. И кровь нужно периодически обновлять. Всё это, конечно, требует времени.
Он молчал, глядя на меня. Его немигающий взгляд, казалось, проникал в душу, в мозг. И мне стало тревожно.
— Я должен подумать, — сказал Денис.
— Хорошо. Только помни — люди беспокоятся. Ольга тоже… Сколько ждать?
— Завтра, в это же время я буду здесь.
Мой собеседник исчез под водой, без единого всплеска.
Я перевёл дух.
Разговор стоил мне и сил, и нервов. И новых седых волос.
После ужина Ельников зазвал меня в лабораторию.
Заперев дверь, включил неплохую видеосистему. Я взглянул на экран и — обмер.
Это была запись моей встречи с Денисом. На экране юный ихтиандр, во всей красе.
Вот чёрт… Я был настолько выбит из колеи, что забыл о камерах.
— Ваш секрет? — усмехнулся Ельников. — Вы неосторожны.
— Кто ещё видел? Сергей?
— Нет… Я наведался в ангар — проверить состояние лодки. Обратил внимание, что файлы камер заполнены каким-то новым материалом.
— Записи отдайте. И копии.
— Оригиналы берите. Копий я не делал. Хватило ума сообразить. — Олег Павлович вынул из считывающего устройства карту памяти, с парой других вручил мне. — Люди недовольны. Им нужна лодка.
— Потерпят. Я скоро вас покину.
— Скоро — это когда?
— Через день, пожалуй. Дело к завершению… Признайтесь, удивлены?
— Ещё как…
— Он может находиться под водой, не всплывая, десятки часов.
Олег Павлович недоверчиво хмурился:
— Потребность человека в кислороде слишком велика, из-за мозга Такую потребность не могли бы удовлетворить и жабры гигантской белой акулы.
Я сел в вертящееся лабораторное кресло:
— Жабры искусственные. Прокачивают двести литров воды в минуту. Обеспечивают ему кислород в необходимом количестве.
— Но человеку нужен азот, более семидесяти процентов. Иначе он получит — кислородное отравление… А соль? Как он выводит соль? В морской воде её слишком много, до тридцати пяти граммов на литр. Человеческие почки способны вывести около двадцати граммов.
— Азот мой ихтиандр берёт из воздуха и запасает впрок. А производительность его почек увеличена вдвое. Он пьёт солёную морскую воду. Планирую введение солевой железы — она существенно разгрузит почки. Изменён желудок, может усваивать сырую рыбу и водоросли. Осуществлён комплекс воздействий. Что-то является результатом генной инженерии, что-то — результатом хирургии, а что-то — результатом нанотехнологий… Его кровь в значительной мере состоит из респироцитов — искусственных механических наноустройств. Их функция в накоплении и в последующей отдаче молекул газов в плазму. Усилено его сердце, поскольку выше плотность крови.
— Что-то вроде биоконструктора…
— Использовались направленные, многократно ускоренные мутации. Определённую роль сыграли и стволовые клетки. Я говорил не без удовольствия. Только ученый по-настоящему оценит достижения. Мои работодатели не понимают и половины.
— Ещё у него есть встроенный эхолот, на три километра действует. Легко распознаёт все типы судов.
— Ихтиандр сбежал?.. И в чём состоит ваша миссия?
— Уговорить вернуться.
— А если он вам откажет? Бросите глубинную бомбу?
— Вопрос так не стоит.
— У вас. А у ваших начальников? Вряд ли они успокоятся. И вряд ли его оставят в покое. Суда по вашим словам, в проект вложены миллиарды. Кто-то на повышение рассчитывал — в случае успеха этой затеи… Как вы его нашли?
— В тело вживлён датчик. Военный спутник вёл беглеца с самого начала… Мы не хотели суеты и огласки. Заодно провели тест на выживание.
— Разглашаете секреты?
— Господь с вами… Идеи широко известны. А вот реализовать их способен не каждый.
— Много у вас ихтиандров?
— Секрет.
— Трансформации необратимы… Только не говорите мне, что он пошёл на это по доброй воле, без всякого принуждения. Тут я рассердился.
Вскочив, заходил вдоль лабораторного стола, заставленного аппаратурой:
— Что ещё можно услышать от вас, чистоплюев! Границы возможного раздвигаете не вы, а те, кто не боится испачкать руки! Да откройте вы глаза, посмотрите вокруг! Идёт борьба за ресурсы! Океаны занимают две трети земной поверхности, любая страна, вырастившая таких людей, как мой ихтиандр. получит в этой гонке огромное преимущество и опередит другие страны в освоении акватории! Неужели не ясно?
— Родители не против экспериментов над их сыном?
— Его родители умерли. Я работаю с сиротами.
— Омерзительно…
