Шестов: Перед этим Строилов жил достаточное время в Германии.
Вышинский: Значит, разговор был откровенный?
Шестов: Да, разговор был прямой.
Вышинский: Дальше что случилось?
Шестов: Дальше я приступил к конкретной оперативной работе. Я начал с вербовки инженера Строилова. Явившись на его квартиру, я вопрос поставил прямо. Сказал, что мне известно о его связи с фирмой “Фрейлих - Клюпфель - Дейльман”. Поэтому я прямо сказал, что нечего ему складывать оружие, а нужно снова начать активно работать по линии разрушительной и подрывной. Мне неважно было завербовать одного Строилова, а важно было завербовать его единомышленников. Я знал, что он пользуется большим доверием у ряда инженеров, у меня не было сомнений, что они связаны и по контрреволюционной работе. Я предупредил его: не подумайте сообщить обо мне в ГПУ, я достаточно авторитетен в Западно-сибирском крае, вам никто не поверит. А если я скажу о вашей работе то, что знаю, вы безусловно будете немедленно арестованы. Строилов растерялся в сказал, что ответ [c.101] даст завтра. А на другой день Строилов сказал, что он согласен принять участие в нашей организации. Строилов должен был составить вредительский план в следующем направлении:
1) Срывать новое шахтное строительство и проводимую реконструкцию старых шахт.
2) Стремиться организовать строительные работы на новых шахтах и на реконструируемых шахтах таким образом, чтобы новые объекты входили в зксплоатацию по частям. Мы имели в виду оттянуть освоение проектных мощностей.
3) Ввести такие системы выемок угля, при которых достигались бы максимальные потери с расчетом возникновения подземных пожаров.
4) Умышленный срыв подготовки новых горизонтов и новых шахтных полей с щелью нанести сокрушительный удар не только по рудничному хозяйству шахт и рудников Кузбасса, но и по металлургии Урала и Западной Сибири.
5) Умышленный срыв подготовительных работ с целью создать разрыв между очистными и подготовительными работами.
6) Усилить более эффективными мерами разрушение механизмов, в особенности занятых непосредственно на доставке, транспортировке и откидке угля. Этими актами мы имели в виду не только сорвать план угледобычи, но вызвать озлобление рабочих.
7) Наконец, последнее - саботаж ударничества, а в последующее время - саботаж стахановского движения, издевательство над рабочими.
План был мне Строиловым показан. Я его рассмотрел.
Вышинский: И сейчас же принялись за дело?
Шестов: Да.
Вышинский (к Строилову): Подсудимый Строилов, я хотел бы проверить эту часть показания Шестова. Вы были долго в Германии?
Строилов: Больше года.
Вышинский: Как вы были там завербованы?
Строилов: Не фирмой “Дейльман”, а инженером Вюстером. Это был видный инженер, занимавший большое общественное положение. Он мне сказал, что имеет связь с определенными политическими и промышленными кругами. Он меня завербовал.
Вышинский: В качестве кого?
Строилов: В качестве лица, которое должно в пользу Германии проводить вредительские разрушения.
Вышинский: В пользу какого учреждения? Государство-то государство, а в государстве есть разные органы. Попросту говоря, вы были связаны с германской разведкой?
Строилов: Да.
Вышинский: При чем же здесь была фирма “Дейльман”?
Строилов: Фирма “Дейльман” меня тоже знала.
Вышинский: Тоже знала или тоже завербовала?
Строилов: Нет, вербовал меня Вюстер. Но, очевидно, фирме “Дейльман” было известно о вербовке меня инженером Вюстером.
Вышинский: Когда Шестов явился из-за границы в Кузбасс, он действительно был у вас на квартире и предлагал совместную работу по вредительству? [c.101]
Строилов: Да, теперь о Шестове, когда он был у меня на квартире. На мой недоуменный вопрос, что я далек от их троцкистской внутрипартийной работы и что мне представляется непопятным, о каком контакте может итти речь между мной, беспартийным инженером, и троцкистской организацией, он ответил, что этот вопрос, вопрос внутрипартийной работы, является пережитком пройденного этапа, а что сейчас перед ним поставлены троцкистами и немцами такие же задачи, как и передо мной. Разницы никакой нет.
Вышинский: Вас это убедило?
Строилов: Нет, меня не это убедило. Убедило меня то, что, зная его характер…
Вышинский: Какой характер?
Строилов: Он передал бы меня ГПУ. Я просто боялся.
Вышинский: Он взял вас террором? (Смех в зале.)
Строилов: Нахрапом, так сказать. (Смех в зале.) Он указывал на ту фирму, которой я оказывал некоторое содействие до приезда Шестова.
Вышинский: Вы были в руках у этой фирмы? Как вы попали к ней в лапы?
Строилов: В лапы к ней я попал по рекомендации двух немцев: фон Берга и Дейльмана. Это лица, которые, ну, как бы сказать, обхаживали меня. Метод, который они применили, состоял в том, что фон Берг предъявил мне обвинение, будто при приглашении иностранных специалистов, посещая шахты, я занимался коммунистической агитацией.
Вышинский: Вы в действительности проводили коммунистическую агитацию?
Строилов: Нет. Нам категорически было запрещено лезть в какую-либо политическую работу за границей. Но Берг сказал, что было два случая, когда во время приглашения специалистов я об этом говорил. Я помню, что во время одного такого приема специалистов явились двое штатских из уголовной немецкой полиции. Но, главным образом, на чем я споткнулся, это было то, что при одном разговоре в сентябре при посещении фирмы “Вальрам”, изготовляющей твердые сплавы и находящейся в определенных взаимоотношениях с Круппом, я за завтраком вел плохой разговор с Бергом. С моей стороны и с его стороны контрреволюционных вещей сказано не было. Но, видя мое полное согласие с пятилеткой и со всем, что у нас проводится, он сказал: “Вы это говорите потому, что молоды, а я, живший в России лет 15, прекрасно знаю настроения и положение, и, вот, если бы вы господина Троцкого дочитали, то вы бы по-другому заговорили”. Признаться, тогда я и прочитал книгу Троцкого “Майн Лебен”. При одной встрече с фон Бергом он внезапно спросил меня: “Прочитали ли вы книгу?” Я сказал, что прочитал.
В одну из моих поездок в Рурский бассейн Дейльман-старик, его сын и инженер Бегеман от фирмы “Эйкгоф” явились ко мне в гостиницу. Разговор состоял в том, что мы, русские вообще и в частности я, господин Строилов, совершенно не ценим гостеприимства немцев, которые предоставляют нам возможность везде бывать, все изучать [c.102] и так далее, а мы платим черной неблагодарностью, русские переносят заказы в Англию и в Америку. Они потребовали, чтобы я всячески популяризировал в технической печати и перед торгпредством их продукцию. Я ответил, что это не от меня зависит. В конце концов, они перешли просто к угрозам: нам известно, мол, что вы приняли в СССР некоторое количество людей, которые являются нашими представителями. Я говорю, что я об этом не знаю. Они перечисляют каких-то людей. Да, факт. Я их принял. Они говорят: “Нам известно, что вы ведете коммунистическую агитацию”, Я говорю, что это совершенно неверно.
Они поставили дилемму - одно из двух: или мы запретим вам всяческие посещения, или при очередной какой-нибудь поездке мы посадим вас в тюрьму. Пусть похлопочут о вас ваши торгпредства, но они из-за вас конфликта не затеют.
А потом снова перешли к вопросу о том, что, в конце концов, мы - хорошая фирма. Если вы будете нас рекомендовать, ничего подозрительного здесь нет”. И я затем оказывал им помощь…
Вышинский: Все-таки это недостаточные основания для того, чтобы сделаться агентом разведки.
