совсем… полностью. И пока я, опешив на все это смотрела, он нагло завалился на мою постель, укрылся моим одеялом и, повернувшись спиной опять же ко мне, потребовал:
— Свет выключите!
Внезапно поняла страшную истину — мне спать негде! И чувство такое накатило, 'я бомжик' называется. Паршивое ощущение, между прочим. Была мысль банально столкнуть мужика со своей постели, но в генномодифицированном росту больше двух метров и веса более ста килограмм, так что…
— Спокойной ночи, — хмуро выдала я, и захватив свою вторую любимую пижамку, пошла спать к Джастину. Он маленький и худой и много места не займет.
Наш психолог моему появлению рад не был, но и выгнать не решился. Даже выделил теплое одеяло, а себе покрывало с диванчика взял.
— Ты мне утром поведаешь причину нашей совместно проведенной ночи? — пряча улыбку, спросил Джастин.
— Может быть, — я торопливо переоделась в шортики и прозрачную маечку, которые мне Лили на Новый Год подарила.
Не слишком приличный наряд, но ткань настолько приятная на ощупь, что ну их эти нормы морали. Тем более Джастин голубой, так что ему без разницы.
— Он опять в твоей постели? — догадался психолог.
— И даже голый, — пожаловалась я.
— Хм, а он… не в курсе твоей ориентации?
— Нормальная у меня ориентация! — вспылила я окончательно. — Кто вообще эти дурацкие слухи по агентству распространяет?
— Лили, она тебя упорно решила добиться… ну и там еще человек десять помимо тебя, кажется, и с Ивласссией было что-то. — Джастин лег, укрылся, с улыбкой следил за моими копошениями на постели. — Так, если у тебя на постели голый мужчина, что ты делаешь здесь?
— Спать собираюсь! — хмуро ответила я. — А с Лили поговорю отдельно.
— Спокойной ночи, — Джастин повернулся на другой бок и заснул.
Вот что значит психолог! Сразу понял, что ко мне лучше не лезть.
— Свет. Выключить, — приказала я системе освещения и уже в полной темноте. — Спокойной ночи, Джастин.
— Сладких снов, Тиа.
Только вот не спалось мне. Прокрутившись пару часов, я таки заставила себя заснуть. А потом было холодно, почему-то. Потом жарко. Потом очень тесно.
— Джастин, — сонно прошептала я, — ты ж худее меня, а столько места занимаешь…
И я снова попыталась заснуть. Потом поняла, что что-то мешает. Прислушалась к ощущениям и с некоторым раздражением поняла, что чья-то рука сжимает мое полупопие. Полупопие возмутилось, я соответственно тоже:
— Джастин! Держи себя в руках!
Но держать себя в руках он не планировал, зато решил подержать меня, и тут я сообразила — Не Джастин. У того ладони никак не сможет вместить практически все мое… хм. Медленно открываю глаза и понимаю, что сделала это зря — все равно темно и ничего не видно.
— Проснулась? — прошептал генномодифицированный, который явно в темноте видел. — Я рад.
И не дожидаясь моей реакции, Джерг перешел к порнографии, минуя этап эротики. Начал с поцелуя — страстного, почти обжигающего. Хотя почему это 'почти'? Обжигал, фактически. Обжигал настолько, что ощущение собственной принадлежности постепенно утрачивалось, сменяясь ощущением полнейшей принадлежности царствующему на мне мужчине. Искренне сомневаюсь, что высокородный моего прерывистого дыхания и учащенного сердцебиения не заметил. Чувствовал он все прекрасно, и с усмешкой пошел на покорение крепости носящей имя мое. На моменте, когда его рука ласково провела от моих губ, до моего же самого сокровенного, я поняла что окончательно теряю разум и пришлось брать себя в руки.
— Вы соображаете, что делаете? — хрипло и практически с придыханием, спросила я.
— Да, — интимно прошептал высокородный, словно невзначай перехватывая мои ладони и заводя их за голову. Видимо решил подавить сопротивление в зародыше.
— То есть вы сейчас соображаете и это осознанное поведение? — решила уточнить я.
Странно это, прекрасно понимать, что это нужно остановить, и в то же время невероятное ощущение, что все мои чувства сконцентрировались сейчас там, где осторожными прикосновениями ласкает его рука. Никогда не думала, что генномодифицированные могут быть настолько нежными и настолько чуткими. Ведь он очень точно чувствует меня, словно знает все мои самые тайные желания… И хочется забыть обо всем, обо всех, чтобы в этой постели остались лишь мы вдвоем… А нельзя!
— Ассаэн Джерг…
Его губы осторожно касаются моих, словно боясь испугать, и я едва сдерживаю почти болезненное желание ответить.
— Лериан…
Властный поцелуй, и меня накрывает ощущение полета. Мне казалось, что я парю над кроватью, над жизнью, над рутиной, над всем миром. Тысяча и один поцелуй, нежный, ласковый, дурманящий. И остается желание раскрыться, податься ему на встречу и замереть, в страхе утратить упоительный миг счастья.
И хочется кричать, умолять, просить — только не останавливайся. И сердце замирает, следуя его прикосновениям, чтобы вновь неистово забиться едва высокородный еще раз прикасается губами. Пальцы, мои пальцы сминают простынь, губы искусаны почти до крови, а стоны я едва сдерживаю… Что он делает? Ладно я — годы воздержания в моем возрасте это достаточно оправдывающий факт вопиющего поведения, но Джерг… Джерг наплевав на все мои моральные терзания, приступил к снятию нижней части моего ночного одеяния.
И кто его знает, что было бы дальше, но тут в дверь постучали.
— Тиа, — раздался голос Джастина, — ты здесь?
Повинуясь звуку его голоса, в комнате зажегся мягкий оранжевый свет. Мы с Джергом замерли, тяжело дыша, и глядя друг на друга. А дышал он совсем тяжело, и при вдохе его грудь касалась обнаженной моей, моя на эти касания реагировала все разгорающимся пожаром в нижней части тела. Судя по всему, верхней части одежды на мне уже не было, но как и когда высокородный от нее избавился, понятия не имею.
— Тиа? — психолог явно нервничал.
На какое-то наполненное безумием мгновение, появилось желание грубо послать Джастина. Очень грубо, очень далеко и главное — надолго!
— Тиа?!
Глубоко вдохнув, я крикнула:
— Да!
На лице высокородного промелькнула хитрая улыбка и чуть приблизившись, так что наши губы вновь соприкасались, он прошептал:
— Что 'да'?
— Всё… — я облизнула пересохшие губы, ну и его губам от моего языка досталось.
— Всё 'да'? — генномодифицированный искуситель медленно облизнул мои губы. Но они от этого совсем пересохли и явно хотели продолжения.
— Да… — прошептала я, истинно женский ответ на истинно мужской вопрос.
— Совсем всё? — он улыбнулся.
Но в этой улыбке не было, ни насмешки, ни иронии, ни чувства торжества. В ней была нежность. Безграничный океан нежности, которой было на удивление много… слишком много для генномодифицированного. И когда он осторожно коснулся там, где ткань сейчас была совершенно излишня, мои глаза, мое тело, все мое женское начало говорило свое безоговорочное 'Да!'.
Но тут не выдержал психолог:
— Тиа! Черт тебя подери! Ты точно в порядке?
— Да… — я постаралась ответить громко, но это было несколько затруднительно, учитывая, что Джерг переходил к самому интересному и голос мой уже особо не подчинялся.
